Всеобщая история кино. Том 4 (первый полутом). Послевоенные годы в странах Европы 1919-1929 - Жорж Садуль

Поскольку все сделки совершались с оплатой золотом, министр финансов социалист Гильфердинг принял решение о возврате к золотому паритету. Новая, промежуточная «рентная марка» (Rentenmark), выпущенная 15 октября, обеспечивалась всеми активами сельского хозяйства и промышленности, но это обеспечение было «фиктивным, ибо их нельзя было мобилизовать» (Кастеллан). «Рентная марка» стала векселем под гигантский потенциал немецкой экономики. Государственный банк (Reichsbank), управляемый Хиальмаром Шахтом (правительственным комиссаром по денежному обращению), следил за общим балансом операции. Строгое соблюдение бюджетной дисциплины и жесткий контроль кредита позволил вернуться к финансовой стабильности уже к апрелю 1924 года. Новая денежная единица, рейхсмарка (эквивалентная 0,2382 доллара), постепенно заменила все денежные знаки, находившиеся в обращении. «Рентная марка» исчезла 30 августа.

Инфляция в меньшей степени нанесла ущерб рабочему классу, страдавшему главным образом от безработицы, и в большей степени отразилась на мелкой буржуазии, на тех, кто получал доход в виде процентов по вкладам, на владельцах мелких предприятий, пенсионерах. Обнищание этих категорий населения (пауперизация) должна была сделать их легкой добычей нацизма. Что же касается крупных промышленников, то для них инфляция оказалась благом. Ускорился процесс концентрации. Так называемые «горизонтальные» концерны (например, концерны Стиннеса и Гугенберга) проявляли все растущий интерес к кино, нанося тем самым ущерб мелким продюсерам. В период между 1922 и 1923 годами прекратили свое существование 218 кинофирм, в большинстве своем появившихся во время инфляции, 23 фирмы обанкротились. Производство фильмов в 1923 году сократилось, по данным «Лихт-бильд-бюне», опубликованным в номере от 11 сентября 1923 года, на 65 процентов по сравнению с предыдущим годом. С самого начала 1923 года все чаще пустовали гигантские павильоны берлинских киностудий. Но крупных фирм это мало касалось. Их капитал в золотом исчислении стабилизировался, по данным журнала от 16 февраля 1924 года: «УФА» — 26 миллионов марок, «Емелька» — 3 миллиона марок и «Тэрра»— 1,2 миллиона марок.

Приводим список наиболее крупных прокатных фирм в том порядке, который определялся размахом их операций. В год инфляции «УФА» объявила о «блестящем» результате своей деятельности. За «УФА» следует «Байерише фильм» (с фильмами Роберта Вине и его брата — Конрада: «INRI», «Раскольников», «Власть тьмы», а также «Елена» Манфреда Ноа); «Зюдфильм», выпускавшая многосерийные фильмы Пауля Людвига Штайна и Рихарда Эйхберга; «Брюкманн», закупавшая американские и многосерийные фильмы. Молодой венгр Александр Корда переехал в Берлин в январе и основал фирму «Корда фильм», разработав принесшую ему состояние серию фильмов «Частная жизнь».

В конце 1923 года Компартия Германии была запрещена. Новое правительство, пришедшее к власти, представляло собой коалицию буржуазных партий во главе с лидером центра («Центрум») Вильгельмом Марксом. Инфляция породила победителей. Ими стали крупный капитал и рейхсвер.

Этот период ознаменовался возрождением националистского фильма. Первой и наиболее известной стала лента «Фредерикус Рекс», состоявшая из четырех полнометражных картин. Продюсером и режиссером был Арцен фон Черепи. В прокат эти фильмы выпускала «УФА». Первые две серии, они назывались «Буря и натиск» и «Отец и сын», вышли на экраны в феврале 1922 года, третья и четвертая, «Сансуси» и «Зов судьбы», — в марте 1923 года. Показ этих фильмов в Берлине вызвал пангерманские и антифранцузские демонстрации. По мнению Марселя Лапьера, «в Брюсселе фильм был показан под знаком «яркого и блистательного свидетельства пропаганды, которую немцы ведут с помощью экрана для поддержания реваншистского духа и подготовки новой войны». Но, сочинив едкие надписи, их авторы превратили Фридриха Великого в гротескного монарха. И пропагандистский эффект полностью оборачивался против его создателей. К тому же сбор от демонстрации фильма шел в пользу бельгийских солдат, оккупирующих Рурскую область» [259].

Но в Германии эти четыре фильма побили все рекорды сборов. Фирма, принадлежавшая Черепи, привлекла к судебной ответственности редакцию газеты «Форвертс» за то, что газета сообщила, что картины инспирированы немецкими политическими деятелями, стремившимися прославить германскую империю и подорвать республиканские настроения в массах. В этом органе социал-демократической партии в статье о фильме «Фредерикус Рекс» (2 февраля 1922 года) говорилось: «Каждый номер программы этого императорско-прусского постановочного зрелищного кабаре встречается аплодисментами, нескрываемым ликованием. Но аплодисменты адресуются не режиссеру, а героическому блеску былых времен. В поединке призрачной роскоши с содержанием победительницей оказывается роскошь, военный парад берет верх над жизнью».

Профессиональный союз работников кино, Всеобщая лига работников свободных профессий, Свободный профессиональный союз учителей, Лига прав человека и ряд других организаций направили в редакции газет манифест, в котором говорилось:

«Борьба капитала и реакции против пролетариата принимает нетерпимый характер. Враги народа используют кинематограф как новое пропагандистское оружие. До настоящего времени в кино использовались идиотские романы и эротические сенсации. Реакция, поддержанная капитализмом, с невиданной наглостью организует открытые выступления против республики и примирения народов. «Исторические» одеяния, прикрывающие показываемый нам фильм, вытканы из сознательной лжи, так как история фальсифицирована Гогенцоллернами и это та же История, которую преподают в наших школах.

С помощью этих фильмов реакция полна решимости во всех областях нашей жизни — экономической и культурной — подвести народ к новой волне военного психоза. А правительство тут не только остается пассивным, но делает все, чтобы поддержать реакцию в глазах народа.

Разоблачая огромную опасность… организации активных республиканцев-пацифистов, подписавшие этот манифест, приняли решение о создании Народного кинотеатра («Volks-Film-Bühne»).

Этого нельзя откладывать! Дело идет о борьбе с реакцией и милитаризмом, за республику и примирение народов!»

Журнал «Лихт-бильд-бюне» от 27 мая 1922 года, публикуя текст манифеста, дает следующий ответ в передовой статье, озаглавленной «Руки прочь!»:

«Этому циркуляру нужно дать самую решительную отповедь. Кино не должно быть вовлечено в политику ни справа, ни слева. Война достаточно убедительно показала, сколь пагубной может быть политическая пропаганда, проводимая средствами кино. А теперь еще эта поджигательская пропаганда — не послужит ли она партизанской борьбе? <…> В интересах немецкого киноискусства мы говорим этим людям: «Руки прочь!»

Несмотря на происшедшее совсем недавно убийство Ратенау и заметные в фильме монархические настроения, Комиссия по цензуре отказалась пересмотреть свое решение о допуске фильма к демонстрации. Отказ последовал в ходе заседания комиссии, на котором присутствовал Штреземанн, бывший в то время еще депутатом и так мотивировавший решение:

«Препятствовать нарушениям порядка и общественной безопасности, которые имеют место в настоящее время, должна не Комиссия по цензуре, а полиция.

Комиссия не позволила оказать на себя давление ожесточенными нападками в крайне левой печати. Она приняла свое решение на основании полностью объективного рассмотрения фактов».

Даже автор литературной трилогии «Фредерикус Рекс» Вальтер фон Моло в конце концов выступил с протестом против того, как националисты используют прусского принца[260]. Тем не менее подобные фильмы, видимо, были «вне симпатий или антипатий политических партий, достаточно далеко от ежечасных склок»[261].

Вот какие тексты можно было прочесть в многочисленных рекламных проспектах:

«Никакой политики! Никаких тенденций! Большой исторический сенсационный фильм, представляющий интерес для всего мира! Трагедия России и три ее эпохи в шести больших актах с прологом!»[262]

Но «Натан Мудрый», поставленный Манфредом Ноа по классической пьесе Лессинга, с Вернером Крауссом в главной роли, разумеется, спровоцировал одного из цензоров на такое высказывание: «Содержание фильма в нескольких словах сводится к следующему: еврей — это все. Остальные, христиане или турки, — ничто. Представление, построенное на этом сюжете, ведется в типично еврейском стиле. Оно травмирует всякого, кто думает и чувствует иначе, а в нынешнюю эпоху политического отчаяния оскорбит массу людей, считающих евреев ответственными за принесенные ими несчастья».

Фильм тем не менее был разрешен к выпуску на экраны, но гитлеровцы помешали устройству премьеры в Мюнхене. Статья, опубликованная 16 февраля 1922 года в органе национал-социалистской партии Гитлера, — газете «Фёлькишер беобахтер», — гласила: