Шесть имен кота-демона - Чжан Юнь

– Не совсем. Это просто название. Алхимия была распространена в Персии, и алхимик по имени Джабар случайно создал жидкость, которая растворяет все, будь то золото, серебро, медь или железо, словно по волшебству, отсюда и название – «Слезы Махавиры».

– Если жидкость может растворить золото, серебро, медь и железо, то на кой черт эта лужа вообще нужна?

– Хотя это вещество может растворять металлы, оно не может растворять такие вещи, как фарфор. Вот почему его обычно держат именно в фарфоре.

– А что насчет черного порошка?

– Металлы, оказавшиеся в «Слезах», растворяются и исчезают подобно соли, высыпанной в воду. Но если всыпать в жидкость специальный порошок, то получится обнаружить первоначально растворенные в ней серебро или золото. Причину этого я не могу назвать.

Увлеченный этим, Чун Эр высыпал в бассейн несколько горстей черного порошка и увидел, что на дне скопился слой серебристой пыли.

– Такая большая лужа непонятного мне вещества действительно способна растворить сто тысяч лянов серебра! – удивленно воскликнул Чун Эр.

Чжан Чжо встал, посмотрел на наполненный жидкостью бассейн и рассмеялся:

– Наконец-то я понял, как они заставили раствориться в воздухе сто тысяч лянов серебра!

– Молодой господин, что же они сделали? – спросил Чун Эр.

Чжан Чжо пристально посмотрел на Чжи Сюаня и сказал:

– Вы действительно умны! Все тщательно продумали, использовали хитрые трюки… Неудивительно, что я так долго не мог разгадать эту тайну!

Чжи Сюань горько улыбнулся.

Чун Эр стоял на месте как вкопанный.

– На самом деле все очень просто! – Чжан Чжо взмахнул своим складным веером. – В хранилище находится огромный фарфоровый Будда, изготовленный в храме Цзяньфу. Думаю, это ваших рук дело. Эта статуя внутри полая, и статую доставили во дворец, предварительно заполнив жидкостью, верно?

Чжи Сюань кивнул.

– Во всем теле фарфорового Будды нет выхода для жидкости – есть только небольшое отверстие в среднем пальце правой руки Будды, через которое наливается жидкость. Затем отверстие запечатывается воском. «Слезы Махавиры» не могут растворить воск, так?

Чжи Сюань кивнул:

– Да.

– Итак, фарфорового Будду принесли в хранилище и поместили на высокий лотосовый трон, прямо под которым находился желоб, хранящий сто тысяч лянов серебра. В ту ночь кто-то зажег огромную свечу на пальце фарфорового Будды и удалился. Свеча постепенно догорала, становилась все меньше, и, когда пламя приблизилось к нужному пальцу, тепло постепенно растворило восковой блок, запечатывающий жидкость внутри статуи, и «Слезы» потекли прямо в тот самый желоб, в котором лежало серебро. – Чжан Чжо многозначительно усмехнулся и продолжил объяснять: – Желоб этот внутри был обит толстым слоем селадона, что относится к фарфору, а специальное отверстие для выхода воды на дне продолжалось фарфоровой трубой. Сначала ты запечатал отверстие воском, чтобы выливающаяся вниз жидкость скапливалась в яме, и сто тысяч лянов серебра удалось растворить, а затем… – Чжан Чжо широко улыбнулся, – вы принялись играть на барабанах в скрытом месте за стеной хранилища, тем самым подавая секретный сигнал. Когда твои сообщники из рядов придворной армии Юйлинь получили сигнал, они закричали, что в зале что-то необычное, и бросились туда с несколькими стражниками. Когда жидкость растворила серебро, в воздух поднялся едкий… туман. Стражники, бросившиеся туда, сразу же потеряли сознание, но ваш сообщник был наготове – он закрыл рот и нос и не пострадал. Затем он подошел к яме, с помощью своего копья быстро пробил восковой блок, запечатывающий отверстие на дне, и жидкость потекла далеко вниз по фарфоровой трубе. А вы были уже наготове. Вы собрали жидкость в фарфоровые кувшины и вынесли их. Все так?

Чжи Сюань повесил голову:

– Так.

Чун Эр ошеломленно уставился прямо на Чжан Чжо:

– Откуда вы это знаете?

– Когда я проверял хранилище, я обнаружил некоторые вещи, что вызвали у меня подозрения. Например, мне показался подозрительным сам большой Будда, отверстие в его пальце, восковые блоки, оставленные в хранилище и так далее. Я обо всем догадался, когда Чжи Сюань раскрыл нам тайну жидкости.

– Я поражен умом молодого господина! – Чун Эр поднял большой палец вверх, а затем добавил: – Вы только что сказали, будто у них есть сообщники в придворной армии Юйлинь?

– Да. Им определенно нужны были люди во дворце для достижения своих целей.

– У вас есть догадки, кто это? – спросил Чун Эр.

Взгляд Чжан Чжо упал на уже скончавшуюся женщину в черном. Придворный историограф вздохнул и сказал:

– Этот человек… Очень хорошо затаился. И ему почти удалось выйти сухим из воды. Но сейчас не время вдаваться в подробности. Чун Эр, собери несколько человек, чтобы привести тут все в порядок. Попроси помощи у И Цзина. Нужно убедиться, что на дне те самые сто тысяч лянов серебра.

– Легко!

– Что ж, эта тайна раскрыта. Нам нужно взять Чжи Сюаня и эту мертвую женщину. Следующая остановка – дворец.

– Хорошо! – Чун Эр подхватил тело женщины и закинул себе на плечо. Внезапно из ее рук выпал черный матерчатый мешок. Он был маленьким и с глухим ударом упал на землю.

– Что это? – Чжан Чжо поднял его, раскрыл, посмотрел внутрь и рассмеялся. – Удивительно! Как я и думал!

– Молодой господин, чему вы так радуетесь? Выглядите так, будто нашли настоящее сокровище.

– Это и есть сокровище! – Чжан Чжо прижал матерчатый мешок к груди. – Пойдем.

Повернувшись и пройдя несколько шагов, придворный историограф увидел сбоку от подземного зала комнату, которая была обставлена необычайно роскошной мебелью: там был стол, стулья и резные скамьи. Терзаемый любопытством, Чжан Чжо вошел, чтобы осмотреться, и обнаружил, что на самом деле это спальня. На столе лежали кисть, тушь, бумага и тушечница, а также стояла небольшая шкатулка из палисандрового дерева, которая очень привлекала внимание. Чжан Чжо уже собрался открыть ее, как увидел, что Чжи Сюань бросился к нему и, казалось, попытался схватить.

– Ублюдок! – Чун Эр пинком опрокинул Чжи Сюаня на землю. – Этот гаденыш так заволновался! Наверное, в шкатулке что-то ценное.

Чжан Чжо улыбнулся и осторожно открыл шкатулку, обнаружив внутри аккуратно сложенную стопку писем. Вытащив одно из них и посмотрев на письмена, Чжан Чжо заливисто рассмеялся:

– Чун Эр, ты действительно прав, это все очень-очень ценное.

– Но это же просто куски потрепанной бумаги! Я думал, в шкатулке лежат золотые и серебряные украшения, – разочарованно отозвался Чун Эр.

– Давай поторопимся во дворец. Если приедем слишком поздно, то, боюсь, пропустим все веселье.

– Веселье? – Чун Эр замер как вкопанный и недоумевающе посмотрел на придворного историографа.

– Эта ночь определенно будет бессонной! – Чжан Чжо протяжно вздохнул, взмахнул складным веером и повернулся, чтобы уйти.

Покинув зал Великого сострадания, Чун Эр поручил И Цзину действовать в соответствии с приказом Чжан Чжо, а сам вместе с придворным историографом покинул Восточные ворота храма Цзяньфу и на повозке отправился во дворец Ханьюаньгун.

Снегопад, обрушившийся на Чанъань, прекратился.

Земля была устлана пушистым белым одеялом. Повозка мчалась вперед, оставляя на снегу две глубокие колеи.

XIX. Кот, что утопил дворец в крови

На ветку дерева приземлился огромный ворон, и под его весом ветка прогнулась. Ворон каркнул и опустил голову – его внимание привлекло сияние огней внизу. Услышав звук чьих-то шагов, птица еще раз каркнула и улетела. Дворцовый комплекс, величественный, словно дракон, безмолвно возвышался в снежном покрове ночи.

Царившее умиротворение было квинтэссенцией спокойствия.

Однако вскоре тишина была нарушена. Группа стражников придворной армии Юйлинь с бренчащими от шагов мечами и во внушительных доспехах скорыми шагами прошла навстречу придворному историографу.

– Что привело вас во дворец в столь поздний час? – Ли Доцзо повел плечами, и пластины его доспеха с грохотом столкнулись друг с другом.

– Нет времени на разговоры. Черная Ярость, я очень прошу тебя о нескольких вещах! – заявил Чжан Чжо с самым серьезным выражением лица.

– Будем честны, нет нужды церемониться. Просто скажите, что нужно.

– Для начала