Толерантность без границ - Наталья Куприянова

– Но добровольный уход – это нечто другое. Это высокий уровень самосознания общества…

– Смерть – следующий этап постижения мудрости. Приближение конца заставляет задуматься над прожитой жизнью, осознать, какой была роль каждого конкретного человека. Зачем каждый из нас рождался и жил. Каждый должен проходить весь путь развития, поэтому смерть нельзя приближать искусственно… Облегчённую смерть ведь можно рассматривать, как нежелание думать о смысле существования. А ведь это ведёт к деградации…

– Вы против эвтаназии – я правильно вас понял?

– Я хочу сказать… Раз уж эвтаназия стала ключевой проблемой современного общества, то необходимо обговаривать все без исключения аргументы как «за», так и «против». Это очень важно, если мы не хотим скатиться до уровня первобытных людей…, важно глубокое философское осмысление этих аргументов. Важно сбалансировать все позиции: и аксиологические, и морально-нравственные, и правовые, и адекватные нормативно-правовые. Конечно, эвтаназия затрагивает многие сферы и многие аспекты, но, на мой взгляд, это, в первую очередь, актуальная социально-философская проблема, и нельзя к ней подходить односторонне. Нужно раскрыть её с каждой позиции, подвергнуть глубокому анализу. Именно такой подход позволит всесторонне раскрыть эвтаназию как явление общественной жизни, имеющее серьёзные причины и ещё более серьёзные последствия.

– В истории человечества когда-нибудь возникала такая проблема?

– Безусловно. Эвтаназия восходит к религиозным культам и обычаям добровольно-принудительной смерти человека, который из-за уродства, увечий или наступления старости стал в тягость как себе, так и своим родственникам, и обществу в целом. Об этом писали ещё Диоген Лаэртский, Плутарх и Светоний, Софокл и Тацит… О самой эвтаназии как элемента системы социальной регуляции, о её морально-этической и социально-философской стороне писали многие деятели прошлых эпох. Бэкон, Вебер, Вольтер, Гоббс, Камю, Ницше… Эта тема интересовала их в контексте таких проблем как свобода выбора, соотношение социального и личностного, смысл жизни и страданий. Но сам термин «эвтаназия» сформулировал Фрэнсис Бэкон в своём сочинении «О достоинстве и приумножении наук», определив облегчение от страданий как обязанность врачебного персонала. Он писал: «Я совершенно убежден, что долг врача состоит не только в том, чтобы облегчать страдания и мучения, причиняемые болезнями, и это не только тогда, когда такое облегчение боли, как опасного симптома болезни может привести к выздоровлению, но даже и в том случае, когда уже нет совершенно никакой надежды на спасение и можно лишь сделать саму смерть более легкой и спокойной, потому что эвтаназия, о которой так мечтал Август, уже сама по себе является немалым счастьем…». Хочу отметить, что Бэкон под эвтаназией понимал не умерщвление больного из сострадания, а избавление человека от мучительных страданий. «Лёгкая смерть» – вот что он имел ввиду. Врач не должен отказываться от безнадежного пациента, а быть с ним до последних мгновений жизни, облегчая его участь.

– Это естественно, что термины и представления о некоторых вещах со временем трансформируются. Раньше, как вы знаете, эвтаназия не воспринималась основной массой из-за религиозных соображений.

– Да. В христианстве считается, что человек принадлежит Богу, значит, он не имеет права прерывать жизнь по своей воле. Когда церковь перестала владеть умами миллионов, когда произошли кардинальные социально-экономические и политические преобразования общества и государства, к эвтаназии стали относиться по-другому.

– Как вы сами выразились, раз уж эвтаназия стала ключевой проблемой современного общества, то может, стоит законодательно урегулировать этот вопрос? Речь ведь идёт о правах человека.

– Я глубоко убеждён, что легализация эвтаназии не будет способствовать расширению прав и свобод человека. Более того, такое решение вопроса способно породить целый ряд негативных явлений в общественной жизни. Никто не может гарантировать безусловно высокую нравственность каждого из нас. И не надо забывать, что одно действие порождает другое. А узаконить эвтаназию не значит решить проблему. Ведь человек, которому нужно принять решение о конце собственной жизни, зачастую не может подойти к этому вопросу объективно и безэмоционально. Человек в такие тяжёлые моменты психологически надломлен, и моральная поддержка может коренным образом изменить решение. Неужели высокоразвитое общество вместо этой поддержки введёт смертельную инъекцию? Каждый из нас – часть социального целого. Каждый из нас важен, каждый индивидуален, у каждого своя миссия, которую необходимо исполнить до конца.

– Но запрещать человеку добровольно уйти из жизни, когда обстоятельства иного варианта не предусматривают, тоже противоречит общегуманным ценностям. Смотреть, как кто-то в муках умирает, при этом знать, что ничто не поможет – разве не схоже с садизмом?

Конец ознакомительного фрагмента.