Толерантность без границ - Наталья Куприянова

Уборка в комнате не заняла много времени. Утром Мира уже исполнила этот каждодневный ритуал, и всё равно решила, что повторить его не помешает. И для Вероники польза, и себя займёт. Увы, не думать всё равно не получалось. Мысли… Откуда их столько? Поток не иссякал. И почти все об одном и том же. Лишь иногда запутывалась среди них та, что дарила надежду. Но этот луч света в кромешной тьме едва лишь вспыхивал, как, тут же, угасал, и снова сознание погружалось во мрак. Снова тяжёлые, мрачные думы накатывали, побеждали… У них безграничная власть, поэтому побороть их сложно… почти невозможно. Мира пыталась, но не выходило. Попробовать бы снова, но желания не было.

Закончив убирать, Мира встала посреди комнаты. Она внимательно смотрела, вглядывалась пристально во все углы, но придирчивый взгляд не подметил ни одной пылинки. Хвалить себя не стала, расценив вложенные усилия как само собой разумеющееся. Потом принялась раскладывать по местам то, что оставил после себя муж. Думая, что взять, а что не понадобится в новой жизни, Витя брал всё, что попадалось под руку, долго рассматривал, и если вердикт был отрицательным, то оставлял ненужные вещи где придётся. Мира не сердилась, усмотрев в этом ещё одну возможность занять себя. Она аккуратно собрала развалившийся на несколько частей миниатюрный домик – самое ценное воспоминание о детстве. Этот предмет, доставшийся ему по наследству, вполне можно было починить, но Виктор не забрал его с собой, предпочтя, как думала Мира, проститься с прошлым, раз уж представилась такая возможность. Потом убрала в шкаф нарочно забытые мужем рубашки. Те, которые она ему покупала. Что ж, воспоминания тоже бывают лишними. Ненужным оказался и портсигар из крокодильей кожи, подаренный на свадьбу. Странный подарок, если учесть, что Витя никогда не курил.

Мира решила, что когда-нибудь соберёт всё это в кучу, запихнёт в большой кулёк и выкинет на свалку. Она обязательно это сделает когда придёт время, а сейчас она посмотрела в зеркало, чтобы увидеть выражение своего лица пред тем, как зайдёт в комнату Вероники. Двойник с печальными глазами смотрел на неё, и, по всей вероятности, утешать не собирался. Мира заставила себя улыбнуться, но улыбка получилась натянутой. Тогда встряхнула головой, но грусть в глазах не растворилась. Да и куда она денется, если настроение зависло на нулевой отметке? Но как только Мира переступила порог детской комнаты, на душе посветлело. Солнце залило всё небольшое пространство, погрузив хозяйку сонного царства в упоительное состояние блаженства. Согретая теплом, подаренным самой большой планетой, Вероника дремала, держа в руке недочитанную книгу. За те две недели, проведённые дома, она читала запоем. Оказалось, это очень увлекательно – читать. Чужая фантазия, рассказанная прекрасным языком, захватывала её настолько, что Вероника оторваться не могла от современных историй и тех, что были написаны давным-давно, но оставались актуальными и по сей день. Сколько нового она для себя открыла, сколько всего, о чём она и не догадывалась. Сколько того, чего никогда с ней не произойдёт… С удовольствием погружаясь в удивительные миры, Вероника легко забывала о том, в котором всё ещё жила, и верила, что обязательно найдёт дорогу в иные измерения, где продолжит свой путь. Всё непременно произойдёт, всё ещё случится…

От застывшей улыбки на губах дочери Мира прослезилась. Подошла как можно тише, присела на краешек дивана и смотрела, спрашивая себя, не чудо ли это? Время остановилось, и даже часы перестали тикать, но Вероника зашевелилась, нахмурилась, приоткрыла глаза. Когда увидела маму – снова улыбнулась. Такая сонная, такая счастливая…

– Мама, ты давно здесь?

– …Нет… – Мира взглянула на часы. – Минут пять… Извини, что разбудила…

– И вовсе ты меня не будила. Я сама проснулась.

– Засыпай. Я только книгу заберу, чтобы не мешала.

– Только далеко не ставь. Я проснусь, и снова буду читать.

– Хорошо…

Книгу Мира положила на стол и снова обратилась к дочери:

– Вероника… – и только потом увидела, что она уже перевернулась набок.

– Что?

– …Я уйду ненадолго…

– А куда?

– Схожу в магазин… Если что – звони.

– Хорошо, – согласилась Вероника, и уснула.

На мгновение показалось, что всё, что было – было лишь сном. Тяжёлым, плохим, но всего лишь сном, от которого ничего не останется после пробуждения. Нужно только проснуться… Мира вытерла слёзы. Все мы однажды проснёмся, но уже не здесь.

Мира тихо вышла из комнаты, быстро оделась и ушла. Пока спускалась по лестнице, обернулась раз пять. По дороге в магазин дважды остановилась, проверяя на месте ли телефон. И всё из-за того, что не любила она оставлять Веронику одну. Но и сидеть, как на привязи возле дочери тоже не хотела, не желая напоминать постоянно взглядом или словом о той трагической ситуации, в которой они оказались. А это обязательно происходило, ведь Мира не свыклась с реалиями, не смогла.

…В супермаркете играла музыка. Незнакомые песни неизвестных Мире исполнителей ненавязчиво врезались в сознание. Бывало, некоторые фразы о чём-то напоминали, возвращали в давно забытое прошлое, а некоторые вообще отталкивали своей несодержательностью. Но Мира всё равно прислушивалась и к незатейливым мотивам, и к рекламе, которая периодически их перебивала. Она делала это нарочно, даже заставляла себя, полагая, что это отвлечёт. Ей так нужно было переключиться на что-то другое. Впервые за долгое время Мира почувствовала усталость, не физическую, а моральную. Пустота внутри разрасталась как раковая опухоль, медленно поглощая всю её миллиметр за миллиметром. Мира смутно догадывалась, какое лечение помогло бы. Но вместо этого измеряла шагами длинные ряды, не зная толком, что ищет. Просто ходила от полки к полке, смотрела на выставленные товары, и не понимала, откуда это странное ощущение, что здесь нет того, что ей надо. Побродив по магазину, Мира взглянула на часы – пора, расплатилась за продукты и ушла, оставив внезапно возникшую потребность в чём-то непонятном без внимания. Но домой почему-то пошла иным путём. Свернула в другую сторону, не дав себе даже секунду на размышление – подумает потом, по дороге, когда поворачивать обратно станет бессмысленно. Так и произошло. Мира, не ускоряя шаг, смотрела по сторонам и искренне не понимала, зачем делает такой крюк. Ради чего она выбрала маршрут, по которому уже не ходила лет сто? Смотреть ведь не на что. Разве что на цветущие деревья. Мира неожиданно для себя улыбнулась, согласившись с собой, наверное, что из-за этих удивительных пейзажей стоит пройти лишних двести или триста метров. Ведь именно в этом проявлялась вся магия весны, вся красота этого загадочного времени года. И не бывает весна похожа на предыдущую. Всегда она новая, всегда волнительная…

Мира заглядывала в окна серых многоэтажек. Мимолётный взгляд ничего не подмечал, не впивался в незнакомые лица в амбразурах чужих судеб. Но, не требуя ни от кого откровения, ей самой захотелось открыться. Рассказать тому, кто готов слушать, не перебивая, не поучая, не оценивая её поступки и мысли. Захотелось расплакаться на взрыв – наконец-то позволить себе эту слабость. Увы, рядом никого не было. Словно желая в этом убедиться, Мира остановилась, посмотрела в одну сторону, потом в другую, и увидела церковь. Удивление в первые секунды заставило её снова осмотреться, после чего приступ топографической амнезии мгновенно прошёл. Конечно же, район знакомый, и даже очень. Просто забыла она о маленькой церквушке, стоявшей на этом месте с незапамятных времён. Если бы не пошла этой дорогой, то и не вспомнила бы. А вот причину, по которой кому-то захотелось ей об этом напомнить, не понимала.

Мира подошла ближе, потом ещё ближе. Остановилась перед ступенькой, уставившись на неё, как на нечто необычное. В раздумьях надела на голову капюшон, перекрестилась и вошла. Купила свечку… Зачем? Куда идти – знала, ведь была здесь не впервые. Но дату своего последнего посещения вспомнить не могла. Да и не старалась. И так знала, что это было давно. До прошлогодней драмы церковь Мира посещала в основном по праздникам, но и без повода иногда заходила. Чего в этом было больше – веры или всего лишь подчинения странному словосочетанию «так надо» – она не могла понять. А когда совсем забыла дорогу в храм божий, перестала и задумываться над этим вопросом. Надежда на высший разум пошатнулась, а «так надо» больше не срабатывало. Ни попыток оправдать себя, ни обещаний, что исправится в скором времени. Раз всё предначертано, раз решено всё за нас, и будет только так, как написано в какой-то там книге судеб, значит, и просить не о чем. Мира никого не обвиняла в своём горе, тем более того, на ком сейчас задержала взгляд. Просто рассматривала икону, начав снизу. Ей было всё интересно: краски, детали одежды, застывшие глаза… Она долго в них смотрела, пристально, и вдруг понеслось. Губы сами разомкнулись, нарушив обет молчания, и Мира заговорила… шёпотом, чтобы слышал только ОН. И уже не удивлялась ничему, не отворачивалась. Не пыталась себя остановить, понять, как же так вышло. Не расставляя точек, пропуская запятые, она говорила и говорила, пока не высказала всё, что накопилось, пока не выплакала все слёзы, предназначенные именно для него… Для того, кто мог понять и простить.