Толерантность без границ - Наталья Куприянова

Законный супруг был занят. Подвинув к себе ноутбук, он внимательно что-то там читал, не обращая никакого внимания на скучающую жену. И такая картина повторялась изо дня в день. Вообще в последнее время Пётр Александрович часто пребывал не то чтобы в плохом, но не свойственном ему настроении. Задумчивый взгляд, крайняя раздражительность без видимого повода, отсутствие аппетита, и ещё кое-какие перемены не в лучшую сторону навели Альбину на мысль, что у мужа не всё ладно в профессиональной деятельности. Но гладко никогда и не было. Как Валенко не раз говорил: политика это вечная борьба. И он бросался в этот океан с головой, с огромным удовольствием, не представляя, что мог бы заниматься в этой жизни чем-то другим. Азартный и честолюбивый, Пётр Александрович многое отдал за право вступить на этот путь, компенсируя потери в прошлом неимоверными достижениями в настоящем, легко переступая через обстоятельства и людей, оказавшихся у него на пути. У всего своя цена – в этом он был убеждён. И чтобы преуспеть в жестоком, беспощадном, постоянно трансформирующемся мире, нужно быть циничным реалистом. А остальное… Трудностей Валенко не боялся, стены пробивал лбом, а врагов умел не только уничтожать, но и привлекать на свою сторону. Чувствуя интуитивно, что выгодно, а что нет, обладая удивительной способностью приспосабливаться и договариваться, он умел ждать, и в итоге дождался своего звёздного часа. Удачливый бизнесмен в прошлом, не менее удачливый политик в настоящем, Пётр Александрович Валенко никогда не унывал благодаря своей воле и привитому с детства безразличию к окружающим. Что же сейчас могло такого произойти, что мешало ему спокойно спать по ночам?

– Петя, давай съездим куда-нибудь на выходные.

Пётр Александрович оторвал взгляд от экрана и посмотрел на жену. На секунду он скривился, давая понять, что исполнять очередной каприз благоверной не собирается.

– Не время сейчас.

В ответ Альбина удостоила мужа таким же искривлением губ, высказывая тем самым своё недовольство.

– А когда будет время?

– Ты лучше о Жене думай, а не об удовольствиях.

– Я только и делаю, что думаю о нём. День и ночь, ночь и день… Так и свихнуться можно. – Не увидев результата, жалобно добавила: – Мне так хочется отвлечься…

Валенко сложил на груди руки, переставил ноги.

– От меня-то ты что хочешь?

– От тебя я хочу понимания.

Пришлось снова взглянуть на Альбину, и уже не вскользь. Перед тем как произнести несвязную речь в своё оправдание, он вздохнул. Не любил Валенко, когда жена начинала докучать, не любил объяснять, не видя в этом необходимости – всё равно понять не сможет, тем более помочь.

– …Мы не можем никуда поехать. Никакого отдыха… Не сейчас… Враги активизировались… Все так и норовят занять моё место… Твари! Проглотят и не подавятся же…

Альбина пожала плечами, не понимая в чём проблема.

– Но ты же не из таких, кто позволит себя подвинуть.

Улыбка – хитрая и горькая одновременно – скользнула на тонких губах:

– Времена изменились. Народ у нас поумнел, и наши лозунги для них устарели, а предвыборные обещания всё равно не исполнить… Нужны новые идеи, да такие, о которых бы заговорило всё общество, и, конечно же, поддержало. – Задумчивый взгляд упёрся в картину известного художника, а потому и дорогую, как и вся обстановка загородного особняка. Чета Валенко любила окружать себя роскошью – немного навязчивой, немного вульгарной…

– А твои советники ничего выдать не могут? За что же ты им платишь?

– Думаешь, всё так просто? Об осторожности забывать не стоит. Никогда не знаешь, как народ воспримет креатив?

– Не проверишь – не узнаешь.

Пётр Александрович оторвал взгляд от запечатлённой на холсте мечты гения и опять вздохнул:

– Всё равно предлагать нечего.

– Просто всё, что связано с прошлым – себя изжило, – сказала Альбина с видом всезнающего человека. – История никому не интересна. Ведь её постоянно переписывают под новое правительство. Да и кого сейчас увлекают идеалы далёких эпох? Времена изменились, сознание и нужды народа тоже. Так что долго не протянуть, рассуждая об устаревшей морали, тем более что ты не являешься её приверженцем. Передёргивание старых идей всё равно ничего не даст. Переписывай их, рассказывай по-новому – результат от этого не изменится. Нужно смотреть в будущее, и не бояться его. Это сегодня новое может казаться абсурдными, но завтра оно прочно укореняться в сознании. И кто первый объявит себя автором, тот и получит все почести.

Пётр Александрович смотрел на жену широко открытыми глазами. Он и не думал услышать от неё такую пламенную речь, достойную, как ему казалось, больших аудиторий; не знал, что она способна такое выдать. Правда, суть он так и не смог уловить или не успел, но Альбина удивила его, а такого он припомнить не мог.

– Не знаю, что ты имела в виду, но ты меня заинтриговала. Что это на тебя нашло? У тебя есть какие-то соображения?

– …Да… Только не делай поспешных выводов, и обещай подумать.

– Давай выкладывай, что там у тебя?

Теперь задумалась Альбина – на секунд десять. Припомнился ей один разговор и реакция двух собеседниц на её откровения. Тогда непонимание её не задело, но сейчас она собиралась открыться мужу, а его мнение ей не безразлично. Ведь если он забракует всё, что она собиралась сказать, то можно окончательно похоронить благородное стремление облегчить чужие страдания. Впервые ей захотелось сделать что-то значимое для всего общества, но если предложение не найдёт отклика у мужа, то Альбина решила дальше не упорствовать.

– На самом деле у меня есть одна… идея… Я об этом давно думала, но как-то не решалась рассказать тебе о своих мыслях…

– Говори уже, не томи. – Валенко от ожидания и вспыхнувшего интереса (не слишком сильного – ну что такого этакого могла придумать его жена?) заёрзал на стуле.

– Ты когда-нибудь задумывался об эвтаназии… для всех? Без возрастных ограничений… Для взрослых и детей…

От неожиданности Пётр Александрович приоткрыл рот.

– …Что?! Ты что? – вспыхнул Валенко. Салфетка оказалась на полу, а он от негодования замахал рукой перед носом жены, закричав не своим голосом: – Как тебе такое в голову пришло? Думаешь, это меня спасёт? Скорее, похоронит… Наш народ к такому ещё не готов… Даже слышать никто не захочет…

– Ну что ты раскричался? Успокойся.

Реакция была вполне предсказуемой, поэтому Альбина ещё не собиралась сдаваться. Она спокойно слушала, уже приготовив колкости и ответы.

– Люди ждут, что я буду решать их проблемы… Насущные проблемы – понимаешь?

– А ты собираешься этим заниматься?

– Дело не в этом.

– Именно в этом. Предложив новый законопроект, отвечающий потребностям современного общества, ты сможешь не только выделиться, но и отвлечь внимание оттого, что в данный момент решить не можешь.

– Если я предложу узаконить детскую эвтаназию, и это притом, что у нас не узаконена эвтаназия для взрослых… Я сам себе выкопаю могилу.

– Я так не думаю. Всё зависит, как преподнести эту идею, в каком свете показать.

– Эвтаназию можно показать в выгодном свете?

– Да. И сделать это нужно не только потому, что у тебя кризис идей. Дело вообще не в тебе. Я знаю, что проблем в стране достаточно…

– Откуда?

– …Но если бы ты видел то, что видела я… Смотреть на страдания неизлечимо больных детей невыносимо… Эвтаназия – это проявление гуманности.

– А смотреть на тех, кто умирает в муках, но кто достиг совершеннолетия – гуманно?

– Нет. Поэтому и возраст в законе не стоит указывать.

Валенко качнул головой. Предложение жены его обескуражило. Это совсем не то, что он хотел услышать. И даже размышлять на эту тему он не собирался… Но одна минута убегала за другой, и категорическое «нет» плавно преобразовывалось в неуверенное «вряд ли», а там и «нужно подумать» замаячило на горизонте. И уже появились сомнения совсем по другому поводу. Возможно ли это? Хватит ли ему смелости, упорства? Да и как он сам к этому относится? Трудно за что-то бороться, не имея внутреннего убеждения. А выстоять как? Идея узаконить эвтаназию для всех настолько неоднозначна, настолько противоречива, что вызовет такой шквал критики. Валенко уже представил, сколько грязи выльют на его голову его же оппоненты, и от этого съёжился. Но почувствовав на себе насмешливый взгляд Альбины, тут же выпрямился, успокоился.

– Люди не оценят наших добрых побуждений. Они подумают, что это очередной способ их облапошить, и в чём-то они будут правы. Какие манипуляции возможны с таким законом…

– Тех, кто подвержен предрассудкам, конечно же, много, больше половины…

– Это мягко сказано.