Элохим - Эл М Коронон

– Ketivah ve Chatimah Tovah! – поприветствовал он Элохима словами, принятыми в Дни Трепетного Благоговения – Yamim Noraim, каковыми были десять дней между Рош Хашанахом и Йом Кипуром. – Ради Бога извини, Элохим, что заставил долго ждать.

– Наверное, что-то случилось?

– Да, случилось. Во всяком, случае рад, что ты приехал. Пойдем ко мне.

Они перешли в соседнюю комнату. Закрывая за собой дверь, Второсвященник наказал Никодиму никого к нему не впускать. Первым делом он усадил Элохима в кресло, и сам сел напротив.

– Давно мы с тобой не виделись, – сказал Элохим.

– Да, вроде бы прошло три года. Ты почти не изменился. А когда приехал? Утром?

– Нет, вчера вечером.

– Был уже в Храме?

– Да.

– Успел поговорить с дочкой?

– Нет. Ее вызвала наставница.

При встрече, а тем более после долгой разлуки, люди в Иерусалиме, как и везде на Востоке, обычно тратят много времени и лишних слов, прежде чем перейти к существу разговора – расспрашивают долго и нудно друг друга о здоровье, самочувствии и жизни. Избитые фразы типа «как здоровье?», «как жизнь?» часто не выражают ничего, кроме показного интереса или же служат средством для того, чтобы покрепче вцепиться друг другу в глотки.

Йешуа бен Сий не относился к таким людям. Он, как и Элохим, считал, что не стоит тратить время на никчемные расспросы: что нужно – человек скажет сам. Потому им было легко общаться. Манерой беседовать Йешуа бен Сий напоминал Элохиму своего покойного Учителя, Г.П., который умел без всяких вступительных слов взять быка за рога и понимал собеседника с полуслова. Вот почему разговор пошел у них так, словно они расстались вчера, а не три года назад.

– Йешуа, я бы хотел с ней поговорить не спеша, в спокойной обстановке. Вне стен Храма.

– Понятно. Я пошлю письмо главной наставнице, чтобы ей разрешили выйти из Храма до вечерней молитвы.

По одному короткому взгляду признательности Йешуа бен Сий понял, насколько Элохиму, некогда могущественному человеку, привыкшему выслушивать чужие просьбы, было теперь неловко самому просить о чем-либо.

– Элохим, Мариам поставила Храм в чрезвычайно сложное положение. Вроде бы еще не было такого случая, чтобы воспитанница отказалась оставить Храм на том основании, что не хочет идти замуж.

– Но раз не хочет, нельзя ее принуждать.

– Совершенно верно. Закон против принуждения. Но с другой стороны, оставаться девственницей также противозаконно. Никто не знает что делать. Коген Гадол предложил созвать совещание старейшин сразу же после Йом Кипура и решить этот вопрос. Но теперь ситуация внезапно изменилась. Созыв совещания вроде бы откладывается на неопределенное время.

Случилось действительно непредвиденное событие. Первосвященник стал ритуально нечистым и, следовательно, не мог исполнять свою самую святую обязанность – совершить жертвоприношение, войти в Святая Святых и предстать перед Шекинах, Божественным Присутствием в Йом Кипур. Никому на свете не дозволялось переступать порог Святая Святых, за исключением Первосвященника, и то лишь однажды в году, именно в этот день. Чтобы быть ритуально чистым Первосвященник по древней традиции еще за семь дней до Йом Кипура оставлял свой дом в городе и перебирался в Храм, где проводил время в уединенных размышлениях и молитвах, соблюдая ежедневно многократные процедуры омовения.

Так поступил и Маттафий бен Теофилий. И все шло до этого утра в соответствии со строгими требованиями закона. Но утром Первосвященник внезапно оставил Храм и вернулся в свой дом в городе. По собственному признанию, ночью, во сне, он совершил ужасный грех – совокупление с женщиной.

Мало кто, будь на месте Элохима, не устоял бы от соблазна полюбопытствовать и не спросить, что же произошло. Но Элохим, учтиво промолчав, предоставил Йешуа бен Сию самому сказать то, что он сочтет нужным.

– Ценю твою учтивость. К тому же она очень уместна. Дело в том, что на Йом Кипур Храм остался без Коген Гадола. Рабби Маттафий сегодня утром признал себя ритуально нечистым. Братья Боэтии и Иосиф бен Эл-Лемус предложили мне как Сеган ХаКодешиму заменить его. Но я отказался, и предложил Иосифу стать Коген Ше-абаром[65]. Он согласился. Теперь не очень ясно, что делать после Йом Кипура. Вроде бы нельзя иметь двух коген гадолов. Так что совещание старейшин само собою откладывается.

– Это неплохо.

– Неплохо, согласен. Отпадает срочность. Но, тем не менее, не снимается вопрос.

– Что имеешь ввиду?

– Элохим, Мариам – лучшая воспитанница Храма. Желанная невеста. Коген Гадол жаждет обручить ее с Иосифом, своим наследником. Того же хотят еще несколько высших священников для своих сыновей. Абиатар без конца осыпает меня и Коген Гадола подарками и умоляет выдать Мариам за его сына. Но это еще не все. Мне недавно донесли, что вроде бы Ирод также проявил к ней живой интерес.

Услышав имя Ирода, Элохим побледнел. Он никак не ожидал такого оборота. Йешуа бен Сий заметил, как Элохим изменился в лице.

– Понимаю тебя, Элохим. Положение очень серьезное. Нельзя недооценивать Ирода. Он силен и способен на все.

– Что предлагаешь, Йешуа?

– Выбирать из двух зол меньшее. Хотя Иосиф и не очень приятная личность, но вроде бы свой, из колена Левия. К тому же молод. Думаю, надо убедить Мариам согласиться выйти за него замуж. И, чем скорее она будет обручена, тем лучше. Ирод вряд ли посмеет идти против Храма. Кто знает, быть может, Иосиф останется Коген Гадолом и после Йом Кипура.

Иосиф бен Эл-Лемус был невзрачным, ничем не примечательным молодым священником. «Ни рыба, ни мясо» – обычно говорят о таких людях. Представить его мужем Мариам было Элохиму также больно, как и видеть ее одной из жен Ирода. Элохим был уверен, что Мариам ни за что на свете не согласится стать женой ни того, ни другого. Ему было ясно одно – его дочь оказалась перед миром взрослых мужчин и нуждается в его защите.

– Как ты считаешь, Элохим?

– Мне сначала надо поговорить с Мариам.

– Да, разумеется, – согласился Йешуа бен Сий. – Ну что, тогда увидимся после Йом Кипура?

– Наверно. Но прежде чем уйти, Йешуа, я бы хотел взять свой меч.

Йешуа бен Сий несколько удивился. Он никак не ожидал от Элохима такой просьбы. Тем не менее, он вызвал Никодима и повелел ему принести меч Голиафа. Через несколько минут Никодим вернулся и передал Второсвященнику меч, обернутый в ветхую одежду.

– Элохим, что бы ни случилось, можешь рассчитывать на мою поддержку, – сказал Йешуа бен Сий и почтительно протянул меч Элохиму.

Тот развернул одежду. Потом взял меч за рукоятку и наполовину вынул из ножен.