Элохим - Эл М Коронон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Через час, Элохим, главная наставница получит мое письмо.
– Йешуа, не знаю, доведется ли нам еще раз увидеться. Во всяком случае очень благодарен тебе.
Элохим поцеловал клинок, резким движением вложил меч в ножны и обернул его вновь в ту же одежду.
88
Элохиму было некуда торопиться. Еще не было и полудня. До дневной молитвы оставалось много времени. К тому же надо было дождаться, пока письмо Йешуа бен Сия дойдет до Храма.
Он вышел из дома Второсвященника на площадь Офел, но пошел в противоположную от Храма сторону. Затем прошел между Дворцом Хасмонеев и Газитом, излюбленным местом городской молодежи, которая все чаще стала называть его по-гречески Ксистусом. Тут с недавнего времени царем Иродом проводились гимнастические состязания. Ксистус был соединен с Храмом арочным мостиком. Это было еще одним архитектурным новшеством царя. Белокаменная лестница винтом поднималась на мостик и вела прямо к воротам в западной стене Храма.
Элохим поднялся по ступенькам на мост. На лестничной площадке перед воротами он остановился. Оттуда открывалась вся панорама города. Нижний город уходил от Храма вниз на юг, к долине Енном. Далеко на западе над крышами Верхнего города возвышались зубчатые стены и башни царской крепости. Невольно Элохим вспомнил Ольгу. Как бы ему хотелось увидеть ее!
Почти весь Верхний город после землетрясения был заново отстроен царем Иродом, за что горожане были ему признательны. Но Элохиму в эту минуту показалось, что все эти дома, стены, крыши, башни были воздвигнуты лишь только для того, чтобы встать непреодолимой преградой между ним и Ольгой. Все это скопление камней стояло на его пути к Ольге и служило враждебной им воле – воле Ирода. «Стены, – подумал он, – подпирают крыши домов, укрывают людей от холода и постороннего взгляда. Но эти же стены мешают одним встречаться и помогают другим навязывать свою волю домочадцам».
Он отвернулся от города, вошел в ворота Храма и направился к Царским колоннадам. Череда мощных коринфских колонн четырьмя рядами уходила вдаль, образуя три прохода под высокой деревянной крышей. Оказавшись между колоннами, возвышающимися над головой как исполины, человек ощущал себя незначительным, никчемным.
Эсрат Гойим уже был заполнен людьми. Хотя в проходах между колоннами прогуливалось лишь несколько человек. Судя по их внешности и одежде, это были иноземцы, скорее всего греки и римляне.
Элохим уже собрался перейти во двор, как за спиной знакомый голос окликнул его.
– Элохим!
Это был Дворцовый Шут. Рядом шел красивый белокурый юноша лет тринадцати-четырнадцати, одетый в сшитую золотом римскую тогу под пурпурной мантией. Сзади, в двух шагах от них, шли трое галлов в черном с красной повязкой на лбу.
– Сколько лет, сколько зим!? – воскликнул Дворцовый Шут, сердечно обняв Элохима.
– Да, давно не виделись, – ответил Элохим.
– Какое совпадение. Мы только что говорили о тебе. И вот встретили тебя тут.
Элохим с недоумением посмотрел на Дворцового Шута.
– Принц Давид по дороге сюда спросил, – объяснил Дворцовый Шут, – остался ли в живых какой-нибудь потомок царя Давида? Вот, Ваше Высочество, познакомьтесь – Элохим. Тот самый наследник царя Давида, о котором я говорил.
Юноша приветливо протянул руку Элохиму, глядя ему прямо в глаза. В его больших голубых глазах светилось что-то бесконечно родное. На миг Элохиму даже почудилось, что он смотрит в глаза Мариам.
– Для меня высокая честь пожать Вам руку, – сказал юный принц.
– Царь Давид – его кумир, – объяснил Дворцовый Шут.
– Да, это так отчасти, – подтвердил принц. – Хотя я бы не назвал его своим кумиром. У меня нет кумиров. Но я бы хотел быть похожим на него.
– А ты и похож, – сказал Дворцовый Шут, перейдя на ты с принцем. – Он также был белокурым и голубоглазым.
– Откуда? Разве его мать тоже была северянкой?
Элохим теперь убедился, что перед ним стоит сын Ольги.
– Нет, – ответил Дворцовый Шут. – Белокурые волосы и голубые глаза унаследованы от Авраама. Иудеи в основном смуглые, черноволосые. Но иногда в иудейских семьях у смуглых родителей неожиданно рождаются белокурые и голубоглазые дети с очень светлой кожей. Так внезапно пробиваются наследственные черты Авраама. Но только в роду Давида эти черты никогда не исчезали, передаваясь из поколения в поколение. Вот посмотри на Элохима. У него глаза голубые. Я помню его молодым, когда он был в твоем возрасте. Волосы, как у тебя, были такие же белокурые.
Элохиму стало несколько неловко от подобного сравнения. Юный принц заметил его неловкость и поспешил сменить тему.
– А как Вам нравятся новые строения в Храме? – спросил Давид Элохима.
– Впечатляющие, особенно эти колонны, – ответил Элохим.
– Мне говорили, что троим здоровенным мужчинам с трудом удалось бы обхватить руками одну из этих колонн.
– Все это туфта, – вмешался Дворцовый Шут. – Зачем, спрашивается, тут все эти греческие колонны и проходы. Греки привыкли мыслить стоя, на ходу. Оттого у них мысль как бы течет, вся в движении. Мы не греки, мы привыкли мыслить сидя, наедине с самим собой. И оттого у нас мысль уходит вглубь. Нам не нужно прогуливаться между колоннами, чтобы мыслить. Или же вот тот золотой римский орел. Спрашивается, зачем понадобилось вешать его над воротами Храма? Я понимаю. Царю надо угодить римлянам. Нет вопроса, но тогда повесь его над воротами своего Дворца. Зачем осквернять божий Храм? Сказано же: «не создавай себе идолов и кумиров».
– Я попрошу царя снять орла и повесить его над воротами Дворца, – сказал пылко юный принц.
– Лучше не надо, – предостерег Дворцовый Шут. – Царь неправильно поймет. Он не из тех, кто способен делать добро, не испоганив его чем-то. Люди приходят в Храм, видят, какой громадный труд вложен в его обновление. Чего стоит только обнесение Храма новыми стенами. И всем хотелось бы благословить царя. Но увидев этого орла, они отворачиваются с неприятным привкусом во рту.
Пока Дворцовый Шут так сетовал, Элохим неотрывно смотрел на юного принца. Тот ничем не напоминал Ирода. От Ольги он унаследовал белизну кожи и многое другое, не считая белокурости и голубых глаз. Чем больше Элохим вглядывался, тем сильнее в душу закрадывалась волнующая догадка.
Элохим оторвал взгляд от Давида и сказал:
– Мне пора.
Принц Давид вновь протянул ему руку.
– До свидания, Элохим. Очень рад был с вами познакомиться.
Элохим крепко пожал ему руку, кивнул головой Дворцовому Шуту и быстро удалился прочь.
89
Дворцовый Шут взял Давида под руку, отвел в сторону так, чтобы галлы не могли их услышать, и, указывая на удаляющегося Элохима,
