Йомсвикинг - Бьёрн Андреас Булл-Хансен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы досыта наелись в тот вечер, а на следующий день разделали тушу и коптили мясо. Сняли шкуру и рога, завернули их и погрузили на наших лошадей.
Я хорошо помню, как мы бок о бок ехали с Эйстейном по высокой траве вдоль реки. Считается, что тому, кто работает в конюшне, лошади или надоедают, или становятся страстью на всю жизнь. Мы с Эйстейном принадлежали ко второму типу людей, последние дни мы много говорили о лошадях, пробираясь сквозь лес. В тот день мы обсуждали, какой бы породы были наши лошади, если бы мы были богатыми людьми и сами могли выбирать. Естественно, мы мало что знали о породах на юге и востоке, тех лошадях, стоивших немало золота, которых привозили на продажу чернокожие люди, зато мы слышали о лошадях в Исландии, выведенных специально для проживания в трудных погодных условиях и для перевозки тяжелого груза, и тяжелых боевых конях в Валланде на юге от английского канала. Эйстейн считал, что здесь, во внутренней части страны, водились стада диких лошадей, он прищуривался вглядываясь между стволов деревьев, в надежде увидеть их. Но вскоре Эйстейн остановился и показал на поляну, появившуюся перед нами, на которой расположились несколько домов и башня, сооруженная из бревен.
Мы добрались до местечка под названием, по-вендски обозначавшим мелководье. Имя было подходящим, потому что тут были видны несколько землянок, пара длинных домов и башня за мелководьем. Мы не стали сразу въезжать в поселение, укрытые деревьями, мы сидели в седлах и рассматривали его. Казалось, что там нам ничего не угрожало. На берегу мы увидели бревенчатую пристань, возле которой была пришвартована большая шнека. Пара голых ребятишек с ведерками в руках собирала моллюсков на берегу, раздавался привычный стук кузнечного молота, лаяли собаки, смеялись какие-то люди.
Мы въехали в поселение, передо мной в седле сидел Фенрир, так как мы боялись, что он ввяжется в драку с местными псами. Эйстейн считал, что мы могли продать здесь рога, а заодно и спросить, куда направился Бурицлав.
Сначала мы решили отправиться к кузнецу, потому что обычно они знают о таких вещах. Проезжающие заглядывают в кузницу, и торговцы, и воины, так что если бы войско Бурицлава или йомсвикинги были здесь, то он наверняка знал об этом.
Кузница располагалась на краю леса и напомнила мне верфь в Каупанге. Здесь лежала уже готовая килевая балка. Штевни и борт на десять человек были обшиты внакрой, а под односкатной крышей стоял кузнец и отбивал раскаленные докрасна гвозди. Но мы были не одни в кузнице, еще двое парней стояли под крышей, по их внешности мы поняли, что они с севера. У них были светлые волосы и бороды, и у обоих висели топоры на поясах. Накидки на них были наброшены наискось, как будто они прикрывали свое оружие, но я заметил, как у обоих поблескивало лезвие. Это были не просто мужчины, это были воины.
Когда мы с Эйстейном скакали к кузнице, они повернулись в нашу сторону. Кузнецом оказался широкоплечий жилистый мужчина с бородой, заканчивающейся сразу под подбородком, с маленькими, как у свиньи, глазками. Он быстро взглянул на нас, подошел к очагу и положил гвозди на угли.
Разговор, который состоялся тогда, был очень странным. Поскольку Эйстейн был старше меня, он и повел его, но он не был скальдом, как Хальвар, у него совершенно не было дара речи. Хотя звучит, конечно, странно, ведь ни венды не понимали нас, ни мы – вендов. Эйстейн кашлянул и произнес лишь: «Бурицлав?» – оглядываясь по сторонам, как будто искал кого-то.
Кузнец что-то буркнул и показал на двух чужаков. Один из них сделал пару шагов в нашу сторону, засунув руки за широкий кожаный пояс. На нем была голубая куртка с красиво вышитыми рукавами и серебряная застежка на накидке.
– Вы ведь норвежцы?
Эйстейн оглядел тех двоих, сидя на коне.
– Да… Вы тоже, насколько я слышу.
– Йомсвикинги?
Эйстейн кашлянул.
– Я не знаю… Мы здесь, чтобы продать… – Он повернулся и показал на рога, привязанные к седлу. – Вот это.
Русобородый погладил себя по бороде и, склонив голову набок, принялся изучать меня.
– Если вы йомсвикинги, я куплю у вас рога. Я хорошо заплачу. И доплачу вам серебра, если скажете, где сейчас находится Бурицлав.
Эйстейн был хорошим парнем, но умом и смекалкой он был явно обделен. Пока светловолосый воин доставал монеты из кошелька на поясе, Эйстейн прошипел:
– Йомсвикинги не продаются!
Дальнейший разговор я плохо помню, но все закончилось тем, что Эйстейн получил деньги, воины забрали рога, взяли из шнеки пару шкур и мехов с водой, прихватили вяленую рыбу и лепешки. И вот снова мы отправлялись в путь, а двое воинов направились вместе с нами к Бурицлаву.
После стольких дней, проведенных лишь в компании Эйстейна, Фенрира и лошадей, компания этих двух норвежцев была просто невыносима. Естественно, я боялся, что они могли быть людьми Олава и что меня узнают. Весь день я хранил молчание, а когда мы разбили лагерь, я расположился в полутьме, пристально наблюдая за теми двумя. Теперь я был точно уверен, что видел их раньше, но никак не мог вспомнить где.
Так все продолжалось еще в течение двух дней, но вот следы свиты Бурицлава начали сходиться, и вскоре мы оказались на глинистой поляне, где чувствовался знакомый запах навоза, и мы увидели черные прогалины, оставшиеся от дюжины костров. Здесь же, на другой стороне реки, вниз по течению я увидел плот на расстоянии брошенного камня.
Мы с Эйстейном переплыли. Плот был тяжелым и порос зеленью, но на нем лежали два весла, а у нас обоих были сильные руки. Сильным течением нас отнесло на приличное расстояние, двое воинов вброд дошли до плота, приняли плот, а потом заскочили на него. Мы поплыли в обратном направлении, чтобы забрать наших лошадей, но тут я понял, что эти двое снова останутся с нами. Если они меня узнают и расскажут Бурицлаву, что я сбежал со службы, убив людей Олава, то мне нельзя будет дальше оставаться на земле вендов. Но я точно не знал, что думает Бурицлав об Олаве. Тюри, дочь Харальда, сбежала от него и стала женой Олава, поэтому Бурицлав должен был бы ненавидеть его, но у
