Империи песка - Дэвид У. Болл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У меня забрали одежду.
– Здесь, Сиди, забирают все. Да и какая разница? Все мы наги перед Аллахом. А меня зовут Абдулахи. Я из племени улед-наиль. А вот его зовут Монджо. – Абдулахи указал на темнокожего. – Он из народа хауса.
Монджо лежал на спине. Он был крупнее Абдулахи и выглядел сильным. Кожа у него была совсем черной, словно уголь. Глаза смотрели внимательно, но дружелюбно. Он лишь молча кивнул.
– Ну а этого звать Махмудом. Он мавр. Бербер вроде тебя, но с Атласских гор.
– Ма’-тт-ули, туарегский пес, – дружелюбно произнес Махмуд и коснулся руки Муссы, затем поднес свою руку к груди. – Как поживаешь?
– Эль хайр ’Рас, мавританская свинья, – улыбнулся Мусса и тоже коснулся своего сердца.
Мавр ему сразу понравился. Абдулахи весело засмеялся, выслушав их обмен любезностями.
– Здесь всегда так, Сиди. Туареги, мавры, хауса, улед-наиль. За этими стенами мы бы резали друг другу глотки. А здесь все мы братья. Здесь глоткой рискует один Джубар-паша. Как и дьявол, мы все обитатели тьмы. Все равны. Это ведь хорошо, согласен? Чтобы выжить, мы нуждаемся друг в друге.
– Говори за себя. Я к дьяволу непричастен, – заявил Махмуд.
– Но ты все равно обитатель темноты.
– Как вы попали сюда? – спросил Мусса.
– Монджо – раб, – ответил Абдулахи, словно это было началом, продолжением и окончанием жизненной истории Монджо. – Меня взяли в плен во время налета. Махмуда держат в расчете на выкуп. Давно уже держат, и цена за него, думаю, не выше стоимости верблюда. За столько времени даже берберы почесались бы и внесли деньги за верблюда. Во всяком случае, за хорошего. Но Махмуд продолжает торчать здесь невыкупленным. Скажу, что для мавра он попал не в такую уж плохую компанию. Все мы доставляем хлопот прислужникам паши. Потому-то нас и держат здесь, а не в общем дворе, вместе с неграми. Ты их видел?
– Да.
– Они здесь заправляют. Хлопот стражникам не создают, о побеге не помышляют. А в комнатенках вроде этой живут лишь непокорные пленники. Но тут, Сиди, есть местечки и похуже. Для самых буйных устроено отдельное поселение. Там живут в ямах, вырытых в земле и прикрытых тяжелыми дверями. Никаких тебе окон. И держат тебя в цепях, которые снимают только на время работы. Да и на работу тебя гоняют в самые худшие туннели, где песок мягкий. Смерть там каждому дышит в затылок. Я, Сиди, посидел в такой яме. Два месяца меня продержали. Вышел оттуда совсем свихнутым.
– Ты и был свихнутым, когда туда попал, – сказал Махмуд.
– И то правда. Но не советую проверять мои слова на себе. Разумнее всего, Сиди, никому не создавать хлопот.
– И давно ты здесь?
– Четыре года. Я, Сиди, стал знатоком по части кяризов. Тебе повезло, что меня встретил. Я хороший учитель. – Абдулахи завистливо поглядывал на миску Муссы, оставшуюся нетронутой. – Сиди, ты есть собираешься?
– Нет, – ответил Мусса, протягивая ему миску.
– Будь благословен! – Абдулахи набросился на еду; камнем он раздробил кусок кускуса на две части и проглотил, не жуя. – Кстати, вот тебе первый урок.
– Какой?
– Никому не отдавай свою еду. Она тебе понадобится для выживания. Почему я и прожил здесь четыре года и проживу еще четыре. – Он улыбнулся и облизал губы.
– Расскажи про кяризы. Я их видел, но почти ничего не знаю о том, как они действуют.
– В здешних местах, Сиди, воды полным-полно, хотя мы и окружены дюнами. Вода приходит, – Абдулахи пожал плечами, – одному Аллаху известно откуда. Одни говорят, она приходит из горы вблизи большой воды и течет глубоко под пустыней. С водой дело обстоит так же, как и со спасением: сама она к нам не приходит. Мы должны ее искать. Она протекает глубоко. Мы должны выводить ее на поверхность. Это наша работа, Сиди. Так действуют кяризы. Мы находим воду во тьме и выводим ее на свет.
– Получается, что кяризы – это колодцы?
– Нет. Любой колодец в Тимимуне дает мало воды и долго наполняется. Кяризы – это туннели. Сначала мы с поверхности выкапываем глубокую шахту. Некоторые шахты – те, что в низинах возле оазиса и пальм, – они довольно мелкие. Человек может в них почти стоять. А те, что ближе к пустыне, гораздо глубже. Шагов сто и больше. Мы роем шахту, пока не наткнемся на воду. Так роют колодцы. Но у нас с места, где нашли воду, начинается туннель. Мы копаем их на уровне воды и делаем наклон в сторону оазиса. Туннели наполняются водой. Чем они длиннее, тем больше воды дают. Некоторые туннели, Сиди, тянутся на многие лиги. Если бы тебе довелось очутиться в оазисе, ты бы увидел обильные потоки воды, текущие к садам и пальмовым рощам. Паша продает воду харатинам, которые возделывают землю и платят ему дань. Тимимун – прекрасный оазис. Но без кяризов он бы увял. Все бы здесь засохло и покрылось дюнами. А с кяризами только мы умираем, и наши тела заносит песком.
– И сколько тут рабов?
– Это знают только Аллах и Джубар-паша, но они не говорят. В окрестностях нашего поселения есть еще пять таких же. Другие расположены на дальней стороне крепости. Сколько их всего? Для поддержания кяризов нужно огромное количество рабов. Кяризы похожи на большого подземного дракона, пожирающего людей. Случаются обвалы и проседания. Люди тонут, бесследно пропадают. Поэтому караваны – всегда желанные гости в Тимимуне. Караваны кормят дракона. Внизу существует совсем иной мир, мир без света. Там нужно полагаться на все свои чувства. И ты, Сиди, должен этому научиться.
Со двора доносились негромкие разговоры рабов, все еще сидевших у костров. Где-то плакал ребенок. А в их комнатенке стало совсем темно. И ничем себя не займешь. Новые товарищи Муссы улеглись спать. Места на четверых едва хватало. Мусса ощущал чье-то колено, упиравшееся ему в спину. Его голова находилась рядом с чьей-то ногой. Абдулахи занимал лучшее место у стены напротив двери, где он мог вытянуться во весь рост.
– Если, Сиди, ты перехитришь дракона, проживешь долго. А не сможешь – умрешь, – зевая, произнес Абдулахи.
Их разбудили на рассвете. Снова передали через дверь миски с едой. На этот раз Мусса съел все. Затем им позволили сходить по нужде в общее отхожее место. Люди сидели там на корточках почти впритык. Какая уж там уединенность! Даже впотьмах Мусса ощущал свою наготу. Он пытался прикрыться руками, но понял бесполезность своей попытки.
– Всю наготу, Сиди,
