Красный луг. Приключенческий роман - Виктор Старовойтов

– Дочка родилась. Сын, ты домой пойдёшь или у бабки останешься? Теперь у тебя сестрёнка есть, дома тебя дожидается…

– Я домой пойду… А остаться у бабушки на немножечко можно?

– Можно. Сам-то прибежишь?

– Угу…

После ухода Андрея, так и не допившего бражку, бабка рассказывала внуку страшные истории, якобы случавшиеся с нею. От страха Виктор поджимал под себя ноги, приткнувшись к тёплому боку младшей дочери бабки, Ирки и слушал, забыв обо всём. Дед ковырял прохудившийся лапоть в раздумьях, то ли выкинуть и связать новый, то ли этот обновить… А за окном сгущалась темнота. Зажжёная керосиновая лампа отбрасывала чёрные, страшные уродливые тени по стенам и от этого становилось ещё страшнее. Дед отбросил под кровать лапоть, так и не решив, что с ним делать, прижал внука к себе: – Совсем запугала парня старая… Ну те-ка, давайте спать. Ирка, ложи парня рядышком, пусть мужиком себя почувствует. Нюся, Маша, хватит баловаться, завтра рано подниму, в лес пойдём…

Варя фукнула в стекло лампы, стало тёмно, и всё разом стихло. К Виктору под одеяло пробралась кошка и, уютно пристроившись, затянула свою бесконечную песню, успокаивая, убаюкивая и избавляя от пережитого страха маленького человечка.

Андрей, переделав все домашние дела и заготовив дров, ушёл на работу и снова исчез. Домой заявился через неделю, не бритый, опухший от повседневной пьянки, схватил сына на руки, но тот не признал его и заорал с перепуга. Варя, находившаяся неподалёку от землянки, вбежала в неё с палкой в руках, завидев сына, облегчённо вздохнула: -Тьфу ты, я уж думала зверь какой забрался. Напужал-то, Филинёнок! А Тонька с малой у нас, отец корову доит, молока свежего ждёт.

Андрей отпустил сына на пол, отправился к старикам. Отец заметил: – В кувшине медовуха, похмелись, да побрейся, на лешего походить стал…

Андрей побрился отцовской бритвой, поплескался под рукомойником…

– Ну вот, теперь на человека похож…

Коварная Маша

После долгого отсутствия Константин наконец-то выбрался на Красный луг. Надо было договориться насчёт вывозки заготовленных верёвок, хомутов, оглоблей и прочего добра, что было заготовлено. Под вечер зашёл на огонёк к учительнице Марии, та недавно освободилась от школьных дел и теперь проверяла тетрадки учеников.

– Здравствуй, Мария!

– Константин Илларионович! Не ожидала… Здравствуйте! Да не стойте ж в дверях, проходите…

Загорелось огнём лицо девицы, догадалась, что не зря пришёл в поздний час отец её полюбовника. Костя прошёл к столу, потрогал наваленные на столе учебники, заглянул в тетрадку:– Детей учишь, красивые да умные слова им вдалбливаешь в головы, а вот в своей жизни разобраться не можешь. Любишь ли Андрюшку? Или так всё, преходяще?

– Не знаю…

– Вот то-то и оно, что не знаю… Кто же знать-то будет, не дети ведь? Получается так, что и не любишь совсем, так чего голову морочишь мужику? Зачем чужую семью рушишь? Знаешь ведь, двое детей у них, поднимать надо. Да и контуженый он с фронта, дебил, если по правде сказать… Неуж здорового парня завлечь не могла? На сколько он старше тебя?

– На семь лет…

– И то… Девчонка совсем… Ты ж из Красноуфимска, ехала бы к родителям, ждут поди, не дождутся…

– Ждут… Вот каникулы скоро…

– А ты ничего баба, видная, справная, родить бы тебе…

Долго ещё после ухода старика сидела Мария, вглядываясь в раскрытую тетрадь ничего не видящими, полными слёз, глазами. В самый разгар Новогодних праздников Мария исчезла из посёлка. Один из колхозных трактористов проговорился, что будто видел, как Мария забиралась со своими котомками на попутную полуторку, идущую в город. К концу каникул приехала другая учительница. Новую тоже звали Марией, но в девках она не засиделась, вышла замуж за приезжего с Кубани мужичка, Другова Александра Ивановича, работавшего в колхозе механиком. Теперь Андрею некудастало податься, сломленный коварством своей Маши, он теперь всё свободное время посвящал семье.

Новый дом

В колхоз поступили новые тракторы ДТ-54. Андрей до сих пор работал в колхозе временно, всё никак не мог определиться. Председатель сама разыскала Андрея на ферме.

– Андрей, ты нам здорово помог в своё время, добрый специалист. Не откажи, переходи насовсем, новый трактор дадим, с жильём поможем, да и, сам знаешь, заработки стали не плохие, помимо трудодней, МТС доплачивает наличными за работу на тракторе.

Андрей согласился. Остаток зимы и весну проработал, а к осени новый дом на окраине села поставили. Ещё и пол не постелили, и печи не было, но решили не ждать, а заселяться. На лодке перевезли всё своё имущество из землянки, заселились в новый дом. По вечерам Андрей при помощи своих братьев и Тони копался по дому. Застелили пол, кирпича не было, пока пользовались калёнкой – буржуйкой. С дровами проблем не было. Землянка порядком надоела, а тут свои хоромы. Красота. На первое время даже занавесок на окнах не было, на вечер газетами завешивались от любопытных глаз. Тоня откровенно радовалась новым переменам, впереди забрезжила надежда на новую счастливую жизнь. Да и с тех пор, как сбежала без всяких объяснений полюбовница Андрея Маша, он и сам стал другим, более отзывчивым. Варя появлялась в новом доме сына довольно реденько, вместе с внезапным бегством Марии рухнули и её надежды избавиться от ненавистной снохи… Зато дед Костя стал частым гостем. Лишь выдастся свободная минутка, он уже торопится проведывать внучат, и обязательно с гостинцами; то молочка свежего принесёт, то творогу или сметанки, а то и медку баночку… Последнее время и от Вареньки своей начал передавать приветы, видать примирилась бабуля с наличием невестки, да и по внучатам скучать стала, нет-нет да и передаст с оказией, что де соскучилась, хоть на денёк отправили бы внука погостить к бабке. Как-то, уже перед Рождеством Христовым выбрались, пришли на хутор. От радости Варя не знала, что и делать. Принялась растапливать печь, чего-то готовить, ворча себе под нос.

– Вот ведь, в кои-то веки придут, не знаешь, чем и угостить, совсем про стариков забыли, чтоб вас… Ишь Филинёнок-то вырос, и глаза вроде как ничего стали. Кыш ты, проклятая, крутишься под ногами (на кошку), чтоб ты сдох, перестань гавкать (на Урмана), людей не видел, что ли? А глаза ничего стали, ей бо, а то как ни на есть Филинёнок был (про внука), а теперь и на человека похож стал. А эта теперь сидит вон, баба деревенская, ишь как сюсюкает над новой лялькой! А, чтоб тебе, на вот, жри…

Кидает кошке кусок горячей лепёшки. Кошка, обжигая лапки, хватает лепёшку, ворча, скрывается под кроватью, сердито пофыркивая. Виктор сползает со скамейки, подходит к бабке, теребит за рукав.

– Ба, расскажи сказку! Да я и сказок-то не знаю, в школе давно училась, позабыла всё. Ну хорошо, так и быть расскажу, что со мной приключилось. Работала я на Кордоне в школьной кочегарке, дрова в печку подкидывала и вот, сижу как-то, вдруг сквознячком потянуло, оглянулась, двери настежь открыты, а на лавочке самый настоящий чёрт сидит, нога на ногу закинута, копытцами пощёлкивает и смотрит на меня с этаким ехидным прищуром. Сам словно в шубе волчьей, лохматый такой, на голове из-под волос маленькие чёрные рожки выставляются. Отвернулся от меня, пальцами щёлкнул, двери сами закрылись. Потом снова ко мне повернулся да и говорит:

– Выходи за меня замуж, всё тебе дам, чего твоя душенька пожелает. Люба ты мне!

– Ну я, конечно, не дура, крестом себя осеняю и про себя молитву читаю. «Отче наш» прозывается та молитва. А Чёрт возьми да и обидься: – Дура ты, девка, зачем крестишься? Я ж с добром к тебе пришёл, жену себе ищу. Жила б со мной, как сыр в масле каталась бы!

– С теми словами исчез Чёрт, только его и видели… Сквознячком опять потянуло, оглянулась, а дверь опять настежь. Молодая была, многим нравилась, да только я своего Костика ни на какого Чёрта не променяла бы. Вот ведь как бывает! А недавно выхожу на рассвете по нужде во двор, гля, а на нашей трубе ведьма сидит, седые свои космы расчёсывает и тихохонько так жалюстную песню выводит. Хотела я у неё спросить, чего такого в её ведьминой жизни приключилось да постеснялась.– Входит со двора Андрей: – Хватит, мать, сказками морить, собирай-ка на стол!

– Дед-то где?

– Сейчас придёт, корове сена даёт…

– Тольку кликни…

Большая семья у Вари. Жаль, не все дома, чуть подрастут, всё норовят из дому удрать. Отошли видно те времена, когда дети родителям помощниками были. Андрей на Красный луг подался, Нюська с Машечкой в город перебрались, Толька и Федя в ПТУ поступили, дома одна Ирка осталась, да и та в школу на Красный луг бегает. Пусто стало в доме. Только и собираются на выходные дни. Внуков пока Андрей только дал, у остальных нету ещё деток… Жаль вот, что сноха не та, да что теперь поделаешь. Жаль, война старшую Раду прибрала, давно бы уж с внуками нянчилась бы. А Андрей больной вернулся, сколько лет прошло, а всё припадками мучается, война не отпускает. У самой-то Вареньки ещё ни единого седого волоска в чёрных волосах нет, да и то, с чего им быть-то? Потеря детей ею всерьёз как-то не воспринималась, ну подумаешь, помер, другой народится, а по хозяйству всю основную тяжёлую работу муж делает, колхозной работой тоже не докучают. Живут в полном достатке, все сыты, одеты, обуты, всем обеспечены. Одна забота, поесть приготовить вовремя, ну это уж для Вареньки не проблема, сызмала привыкла рано вставать. Жаль вот, порой поговорить не с кем, дети дома не сидят, а Костя не очень любит языком чесать. Приходится разговаривать со скотиной да сама с собой, иначе совсем говорить разучишься. Виктору у стариков нравилось, еды вдоволь и делать ничего не надо, а то дома мать за писклявой сестрой приглядывать заставляет, люльку качать. А тут приволье! Ешь да спи. Можно ещё на улицу выйти, с Урманом побаловаться, верхом на нём покататься, а то на дедовых лыжах с крутого берега на речку скатиться. Бабка носки вяжет, дед верёвки вьёт, запах мочёного лыка ноздри щиплет, глаза от сытой такой жизни сами закрываются. Благодать! А дома и игрушки есть, да играть не с кем. Алька мала ещё, только и умеет пузыри пускать да глазами хлопать, смотреть противно. Заплачет, мать люльку качать заставляет, а ему и подходить не хочется. Скорее бы лето!