Том 4. Стихотворения 1930-1940 - Демьян Бедный

План работы комсомольского осередку колхоза «Радяньске село» Токаревской сельрады на севе.

Производственная работа.

Севцы будут выполнять и перевыполнять план.

Пахари – то же самое.

Бороновщики – то же самое.

Подвозчики будут подвозить зерно и охранять общественную собственность.

Культурная работа.

Чтецы будут разъяснять решения съезда партии. Художественные постановки и декламации поручены пионерам.

Руководящая работа.

Комсорги будут выполнять критические стенгазеты и руководить комсомольцами.

Мобилизовать массы и руководить буду – я.

Секретарь Кулик.

Комсомольцы, прочтя этот план, онемелиИ, лишась языка,Подозрительно крайне гляделиНа Кулика,Дескать, парень в уме ли?А Кулик… Не узнать паренька:Он, Кулик, вдохновенно-надменный,Удивительный и несравненный,Говорил, торжествуя, как в сладостном сне,В высшей степени планово и окрыленно:«Ну, ребята! Теперь мы готовы к весне!Определенно!»

Калиныч*

   Дав смертный бой всему гнилому,   Сметя всю старую муру,   Уж мы не учим по-былому   Свою родную детвору.   Культурой новою пригреты,   Растут советские птенцы.   Со стен на них глядят портреты –   Иного строя образцы.   Товарищ Сталин в окруженье   Своих соратников-бойцов   У нас в любви и уваженье,   И у отцов и у юнцов.   Вожди – их перечень не длинен.   - Кто это?              Маху не дает,   «Михал Иванович Калинин!» –   Грудной ребенок узнает.

   Калиныч! Кто ж его не знает!   Михал Иваныч! Пустячки?   Он словно что-то вспоминает,   С портрета смотрит сквозь очки.   Да, вспомнить может он о многом   Из жизни славно прожитой.   Боролся он с царем и богом,   С насильем, с рабством, с темнотой.   Деревни отпрыск бедной, хилой,   Рабочий-токарь с юных дней,   Боролся он с враждебной силой,   Не отступая перед ней.   Пред тем как пали вражьи стены,   Узнать не раз пришлось ему   Скорбь пораженья, яд измены,   Изведать ссылку и тюрьму.   Вот кто с шеренгою стальною   Шагал, отвагою горя,   Когда над нашею страною   Гремели громы Октября.

   Прошла пора лихой напасти.   Величьем классовым велик,   Символом стал советской власти   Рабочий-токарь-большевик.   В любом углу Страны Советов   Пятнадцать лет, великих лет,   Среди излюбленных портретов   Висит калининский портрет.   Уже врагов не удивляет   Столь неприятный им момент:   Пятнадцать лет, как. укрепляет,   Как власть советов возглавляет   Рабочий-токарь-президент!

Калиныч! Кто ж его не знает?Калиныча другого где найдешь?В собраниях, его завидя, начинаетПриветливо шуметь и хлопать молодежь,Шумит и хлопает, восторга не скрывая,И слушает его, большого мудреца,Любовно слушает, очей не отрываяОт «по-калинински» лукавого лица:Вдруг задрожит на нем смешливая морщинка,Предвестник острого и меткого словца,Словцо летит, и вот – обычная картинка –Смеются в зале все от старца до юнца.С неделанной, ему присущей, простотоюСредь молодежи он, Калиныч, юный, свой!В нем добродушие дружится с остротоюТак органически, как сердце с головой.Да, тертый он калач, да, видывал он виды,Боец, проделавший походов без числа,Но он еще совсем не метит в инвалиды,Энергия его с годами возросла.О прожитых годах Калиныч не затужит:Есть чем их помянуть! Путь пройденный велик!Но революции – хо! хо! – еще послужитНаш замечательный, наш молодой старик!Еще не раз мы с ним наш общий праздник встретим!Застанет вместе нас, мы верим, та пора,Когда, отбив врага от нашего двора,Победным маршем мы советский путь отметимИ на приветствие Калинина ответим   Мир сотрясающим УРА!

Пятнадцать лет – каких и на каком посту!Дум наших творческих размах и высоту,Неизмеримое свершенных дел величье,Всей нашей жизни стиль, и мощь, и красотуРисует, в мудрую облекшись простоту,Твое рабочее, родное нам обличье.

Эпохи ленинской и сталинской – двойной –Старейший из бойцов колонны головной,На высях почестей не ставший изваяньем,Ты люб и дорог нам, Калиныч наш родной,Своей особенной какой-то стороной,Своим «калининским», особым обаяньем.

В тот день, когда тебе приветственный потокШлют юг, и север наш, и запад, и восток,Вся необъятная советская округа,Вплетая в твой венок мой скромный лепесток,Приветствую тебя, соратника и друга!

Даем!!*

Вперед иди не без оглядки,Но оглянися и сравниБылые дни и наши дни.Старомосковские порядки –Чертовски красочны они.Но эти краски ядовитыИ поучительно-страшны.Из тяжких мук народных свитыВенки проклятой старины.На этих муках рос, жирея,Самодержавный гнусный строй,От них пьянея и дурея,Беспечно жил дворянский рой,Кормились ими все кварталыБиржевиков и палачей,Из них копились капиталыЗамоскворецких богачей.

На днях в газете зарубежнойОдним из белых мастеровБыл намалеван краской нежнойЗамоскворецкий туз, Бугров,Его купецкие причуды,Его домашние пирыС разнообразием посуды,Им припасенной для игры.Игра была и впрямь на диво:В вечерних сумерках, в садуС гостями туз в хмельном чадуНа «дичь» охотился ретиво,Спеша в кустах ее настичь.Изображали эту «дичь»Коньяк, шампанское и пиво,В земле зарытые с утраТак, чтоб лишь горлышки торчали.Визжали гости и рычали,Добычу чуя для нутра.Хозяин, взяв густую ноту,Так объявлял гостям охоту:   «Раз, два, три, четыре, пять,   Вышел зайчик погулять,   Вдруг охотник прибегает,   Прямо в зайчика стреляет.   Пиф-паф, ой-ой-ой,   Умирает зайчик мой!»Неслися гости в сад по знаку.Кто первый «зайца» добывал,Тот, соблюдая ритуал,Изображал собой собакуИ поднимал свирепый лай,Как будто впрямь какой Кудлай.В беседке «зайца» распивали,Потом опять в саду сновали,Пока собачий пьяный лайВновь огласит купецкий рай.Всю ночь пролаяв по-собачьи,Обшарив сад во всех местах,Иной охотник спал в кустах,Иной с охоты полз по-рачьи.Но снова вечер приходил,Вновь стол трещал от вин и снедей,И вновь «собачий» лай будилЖильцов подвальных и соседей.

При всем при том Бугров-купецБыл оборотистый делец, –По вечерам бесяся с жиру,Не превращался он в транжиру,Знал: у него доходы есть,Что ни пропить их, ни проесть,Не разорит его причуда,А шли доходы-то откуда?Из тех каморок и углов,Где с трудового жили пота.Вот где купчине был уловИ настоящая охота!Отсюда греб он барыши,Отсюда медные грошиТекли в купецкие затоныИ превращались в миллионы,Нет, не грошей уж, а рублей,Купецких верных прибылей,Обогащал купца-верзилуЛюд бедный, живший не в раю,Тем превращая деньги в силу,В чужую силу – не в свою.

Бугров, не знаю, где он ныне,Скулит в Париже иль в БерлинеОб им утерянном добреИль «божьей милостью помре»,В те дни, когда жильцы подваловКупца лишили капиталовИ отобрали дом и сад,Где (сколько, бишь, годков назад?Года бегут невероятно!)Жилось купчине столь приятно.Исчез грабительский обман.Теперь у нас рубли, копейкиЧужой не ищут уж лазейки,К врагам не лезут уж в карман,А, силой сделавшись народной,Страну из темной и голоднойПреобразили в ту страну,Где мы, угробив старинуС ее основою нестойкой,Сметя хозяйственный содом,Мир удивляем новой стройкойИ героическим трудом.Не зря приезжий иностранец,Свой буржуазный пятя глянец,В Москве пробывши день иль дваИ увидав, как трудоваяВся пролетарская МоскваВ день выходной спешит с трамваяПопасть в подземное нутро,Чтоб помогать там рыть метро,Всю спесь теряет иностранецИ озирается вокруг.Бежит с лица его румянец,В ресницах прячется испуг:«Да что же это в самом деле!»Он понимает еле-еле,Коль объясненье мы даем,Что государству наш работникСам, доброй волею в субботникСвой трудовой дает заем,Что он, гордясь пред заграницейСвоей рабочею столицей,В метро работает своем,Что трудовой его заемВесь оправдается сторицей:Не будет он спешить с утра,Чтоб сесть в метро, втираясь в давку, –Он сам, жена и детвораВ метро усядутся на лавкуБез лютой брани, без толчков,Без обдирания боков,Без нахождения местечкаНа чьих-нибудь плечах, грудях, –Исчезнет времени утечкаИ толкотня в очередях, –Облепленный людскою кашейНе будет гнать кондуктор взашейДверь атакующих «врагов».Метро к удобствам жизни нашей –Крупнейший шаг из всех шагов,Вот почему с такой охотой– Видали наших молодчаг? –Мы добровольною работойСпешим ускорить этот шаг.Не надо часто нам агитки:Мы знаем долг какой несем,И так у нас везде во всемОт Ленинграда до Магнитки,От мест, где в зной кипит вода,От наших южных чудостроевИ до челюскинского льда,Где мы спасли своих героев.На днях – известно всем оно! –Магниткой сделано воззванье.Магнитогорцами даноНам всем великое заданье:Еще налечь, еще нажать,Расходов лишних сузить клеткуИ новым займом поддержатьСвою вторую пятилетку.Воззванье это – документНеизмеримого значенья.В нем, что ни слово, аргументДля вдохновенья, изученья,Для точных выводов о том,Каких великих достиженийДобились мы своим трудомИ вкладом в наш советский домСвоих мильярдных сбережений.

Магнитострой – он только частьРаботы нашей, но какая!Явил он творческую страсть,Себя и нас и нашу властьПризывным словом понукая.Да, мы работаем, не спим,Да, мы в труде – тяжеловозы,Да, мы промышленность крепим,Да, поднимаем мы колхозы,Да, в трудный час мы не сдаем,Чертополох враждебный косим,Да, мы культурный наш подъемНа новый уровень возносим,Да, излечась от старых ран,Идя дорогою победной,Для пролетариев всех странСтраной мы стали заповедной,Да, наши твердые шагиС днем каждым тверже и моложе!Но наши ярые враги –Враги, они не спят ведь тоже, –Из кузниц их чадит угар,Их склады пахнут ядовито,Они готовят нам удар,Вооружаясь неприкрыто;Враг самый наглый – он спешит,Он у границ советских рыщет,Соседей слабых потрошит, –На нас он броситься решит,Когда союзников подыщет,Он их найдет: где есть игла,Всегда подыщется к ней нитка.

Сигнал великий подалаНам пролетарская Магнитка.Мы в трудовом сейчас бою,Но, роя прошлому могилу,В борьбе за будущность своюДолжны ковать в родном краюОборонительную силу.И мы куем, ее куем,И на призыв стальной Магнитки –Дать государству вновь заём –Мы, сократив свои прибытки,Ответный голос подаем:Да-е-е-е-ем!!

Пряник на меду*