Злой преследователь - Зара Дж. Блэк

class="p1">С той ночи, как я убил Коула, я также сделал несколько других изменений. Ускорил свою тренировку, например, переключившись с легкого кардио и силовых упражнений на интенсивные армейские сессии с Джейкобом. Я набрал десять фунтов чистой мышечной массы и стал сильнее, чем когда-либо. Он также научил меня по-настоящему сражаться.

Не те осторожные движения, которым я научился на занятиях по джиу-джитсу, направленные на то, чтобы обездвижить противника без серьезных повреждений. Он учил меня, как обездвижить, покалечить и даже убить с максимальной эффективностью. Я больше никогда не буду тем бесполезным парнем, который полагается на своего друга, чтобы спасти свою девушку. Если кто-то снова попытается навредить Еве, я буду чертовски готов.

Она моя подопечная. Я ее покровитель. Я защищу ее ценой своей жизни.

Она шевелится в своем тяжелом наркотическом сне, и я кладу телефон со стуком на стол. Мне нужно войти. Я не могу больше ждать ни минуты.

Я толкаю дверь, затем закрываю ее за собой со щелчком. По словам медперсонала, она не проснется как минимум пару часов, но по какой-то причине я чувствую необходимость молчать. Подкравшись к кровати, я сажусь на ее край и смотрю на Еву сверху вниз.

Она еще красивее, чем я помню. Медперсонал очистил ее лицо от косметики, и я рад. Ей не нужно ничего, чтобы улучшить ее черты — они и так идеальны. Теперь, наконец, вблизи, я могу рассмотреть мелкие детали, которые не видны на экране.

Легкий россыпь веснушек на каждой щеке. Мягкие, полные губы приоткрыты во сне, нижняя часть немного полнее верхней. Ее волосы не однородного каштанового цвета, а с естественными бликами, слабым намеком на рыжину. Я тянусь, чтобы накрутить прядь на палец, и в последнюю секунду отдергиваю.

Как только я прикоснусь к ней, я не смогу остановиться.

Я знаю это глубоко внутри себя. Прошло семнадцать месяцев с тех пор, как я прикасался к женщине, и это была неудовлетворительная одноразовая связь с коллегой после моей прощальной вечеринки. Семнадцать месяцев разочарования, четыре из которых я провел, глядя на Еву издалека.

Я провел бесчисленное количество часов, представляя, какой мягкой будет ее кожа. Как она будет пахнуть. Какой она будет на вкус. И теперь она моя. Я владею ею. Я могу прикасаться к ней так, как захочу. Я на грани, собираюсь принять свою первую дозу наркотика, который схватит мою душу мертвой хваткой и никогда её не отпустит.

Нерешительно, как священник, тянущийся к чему-то, что он считает фрагментом истинного креста, я касаюсь кончиком пальца ее нижней губы и провожу им по мягкой бархатистой коже.

О. Боже. Черт.

Плотина прорывается, кровь приливает к каждой конечности. Месяцы сдерживаемой потребности накрывают меня все сразу. Я могу прикоснуться к ней. И я больше не хочу делать ничего другого.

Я подношу обе руки к ее лицу, обхватываю его, опускаю голову к ее волосам и вдыхаю. Затяжной аромат чего-то фруктового, затмеваемый ею. Я вдыхаю ее чистый, свежий аромат, землистый и женственный одновременно. Я вдыхаю его полной грудью, как утопающий, который только что нашел воздух, и выпрямляюсь, чтобы изучить ее, пока мои руки скользят ниже.

Платье должно уйти.

Красивый наряд, который я тщательно выбрал с помощью продавщицы, которая думала, что я удивляю свою девушку, мог бы быть просто мешком из мешковины. Он мешает, отрезая меня от всего, о чем я мечтал месяцами. Он застегивается сбоку, особенность, которую я выбрал именно с этого момента, и я стаскиваю его вниз.

Эта чертова штука зацепляется, и я дергаю ее с рычанием. Я разрежу это чертово платье, если придется. Но оно движется, скользя прямо вниз к ее бедрам. Мое сердце колотится, когда я хватаюсь за верх. Пора разворачивать мой подарок.

Я должен чувствовать себя виноватым. Не должен ли? Может быть, в туманном и далеком будущем я это сделаю. Но сейчас все, что меня волнует, это она. Я стягиваю платье, бросаю его на пол и рассматриваю свою девушку, которая теперь только в трусиках.

Обычный белый хлопок, как у хорошей девочки, которой она является.

Бля.

Мой член напрягается в моих джинсах, давление почти невыносимо, когда я снимаю с нее трусики. Все эти движения, должно быть, немного потревожили ее сон, когда она ерзает, голова скользит в сторону с тяжелым дыханием, глаза двигаются под веками. Она спит? Может, я смогу оживить эти сны.

С чего начать? Это как стоять перед шведским столом, где можно есть сколько угодно, ошеломленный выбором. Я протягиваю почти твердую руку и не могу сдержать стон, когда обхватываю ее грудь. Она идеального размера, полная с небольшой тяжестью, и мягкий, твердый вес — лучшее, что я когда-либо чувствовал. У нее маленькие соски, немного темнее, чем я ожидал, и я провожу по одному кончиком пальца.

Даже во сне он твердеет.

Да! Она там чувствительна. Я играю с ними обоими, доводя их до жестких пиков, и она ерзает на кровати. Прикосновения вторгаются в ее сны? Заставляют ее жаждать большего? Боже, я надеюсь на это. Я опускаю голову и провожу языком по твердой точке, и ее соленый вкус почти подавляет меня. Я делаю глубокие вдохи, пытаясь не потерять контроль. Так много всего нужно исследовать, прежде чем я это сделаю.

Я опускаю руки ниже, скользя по мягкому холмику ее живота. Она стройная, но не в тонусе, слишком занята занятиями, чтобы проводить время в спортзале. Она ненавидит нежную округлость своего живота, но я думаю, что это опьяняет. Мягкий контраст с жесткими линиями моего тела.

Как только она проснется, я покажу ей, насколько она идеальна. Я заставлю ее любить свое тело так же сильно, как люблю ее я.

Я наконец позволяю своим глазам остановиться на той части ее тела, которая все еще остается для меня настоящей загадкой. Я нежно сгибаю ее ноги и раздвигаю их, чтобы рассмотреть ее киску. Ни разу за те месяцы, что я наблюдал за каждым ее движением, я не видел, как Ева играет с собой. О, как я просматривал записи, надеясь поймать этот волшебный момент.

Я мечтал увидеть ее, раздвинутые ноги на кровати, стонущую, трахающую дилдо, или содрогающуюся, когда она прижимает вибратор к своему клитору. Но этого так и не произошло. Моя бедная Ева не испытывала оргазма по крайней мере три месяца. Возможно, гораздо дольше. Должно быть, у нее есть какой-то затянувшийся стыд за этот акт.

Ева держит свою киску бритой. Еще один маленький акт бунта против