Злой преследователь - Зара Дж. Блэк

— Ева. Посмотри на меня. Прямо сейчас.

Его голос — спасательный круг. Я ловлю его, цепляюсь за него и цепляюсь за него, блокируя гневный голос моей матери. Все еще сгорбившись, все еще защищаясь, я поворачиваю лицо к Габриэлю, шаг за шагом.

Он не торопит меня. К тому времени, как мои глаза встречаются с его глазами, мои плечи болят от того, что я так плотно себя закутала. Его глаза — темные озера, и даже я не могу ошибиться в необузданном желании в них. Но на его лбу тоже есть складка, и он говорит со спокойной, нежной властью.

— Встань прямо, Ева. Руки по бокам. Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, и теперь ты моя. Я не позволю тебе прятаться.

Его слова вызывают резкий, болезненный смешок. Он не понимает. Как он мог? То, о чем он просит, невозможно. Даже если бы я действительно была красива, это не имело бы значения. Открытость — это стыд, страх и боль. Мои руки прилипли к моему телу. Их можно было бы прибить гвоздями.

Но я не могу выразить это ему. Не этому человеку, этому незнакомцу, который раздел меня, украл мою броню. Мою безопасность. Все, что я могу сделать, это покачать головой. — Я не могу.

Он смотрит на меня долгим напряженным мгновением, хмурясь все сильнее. Затем он кивает.

— Я помогу тебе. Закрой глаза.

Я резко вдыхаю. — Нет, я…

— Ева. Не зли меня, — резкий властный тон в его тоне — это удар током прямо в мое сердце. Часть меня встает на дыбы, злясь. Кем он себя возомнил, чтобы отдавать мне приказы? Но другая часть меня цепляется за это. Что-то глубоко зарытое под ядовитой грязью стыда хочет подчиниться. Все должно быть лучше, чем стоять здесь вот так, скрученной изнутри и снаружи.

Я закрываю глаза.

— Вот моя хорошая девочка. Держи их закрытыми, пока я не скажу обратное. Я собираюсь прикоснуться к тебе. Не паникуй.

Легче сказать, чем сделать. Слезы заставляют мои веки трепетать, прежде чем я снова их зажму. Прикосновение даже хуже, чем обнажение. Я могла бы стать шлюхой, как всегда говорила моя мать, я…

Рука Габриэля ложится на мою, ту, что крепко сжимала мою грудь. Я вскрикиваю и отдергиваюсь, но он готов к этому, и его рука на моей спине удерживает меня на месте.

— Ева, — власть потрескивает в его словах и глубоко проникает в мои кости. — Прекрати это. Дыши. Я знаю, что тебе трудно подчиняться, поэтому я собираюсь сделать это намного проще. Дыши, расслабься и позволь мне помочь.

Так близко, каждый вдох приносит мне запах его одеколона и его собственный чистый, мускусный запах. Тот же запах, который я вдыхала ночь за ночью, когда плохие сны преследовали меня, и я зарылась головой в его куртку. Это бальзам для моих нервов, ныряние в прохладный, спокойный океан после долгого дня.

Мой визжащий стыд отступает, и мне удается расслабиться достаточно, чтобы он отнял мою руку от моей груди.

— Хорошо. Это так хорошо. Теперь другое. Продолжай дышать.

Я делаю это, но это намного сложнее. Обнажая эту область, эту греховную область, я едва касаюсь себя. Сирены ревут в моей голове, обещая сожжение и вечное проклятие, хотя я знаю, что все это неправда. Глубочайший костный мозг моих костей все еще несет укоренившийся страх. Логика — слабый бумажный меч против этого.

Я напрягаюсь, когда его пальцы смыкаются вокруг моего запястья и отдергивают мою руку с нежной, но неудержимой силой. Я манекен, замороженный и позирующий. Он направляет мои руки за спину, и прежде чем я соображаю, что должно произойти, раздается щелчок, и жесткие браслеты защелкиваются на обоих запястьях, удерживая их там.

Он заковывает мои руки за спиной.

Мои глаза распахиваются, когда я вырываюсь из пут. Весь почти покой предыдущих мгновений испаряется, когда вливается расплавленная паника. Я еще более беспомощна, чем прежде. Открытая без возможности остановить это. Опустив взгляд, я подавляю рыдание, наблюдая, как мои груди непристойно выпячиваются в сторону Габриэля, который подошел и встал передо мной.

Он улыбается, довольный своей маленькой уловкой. — Я лишил тебя выбора. Ты не смогла подчиниться, поэтому я позаботился о том, чтобы ты подчинилась. Вот как это будет. Если правило слишком сложно для тебя, я заставлю его соблюдать. Это может показаться пугающим, но так будет проще.

В его голосе есть нотка, которую трудно определить. Слова звучат не совсем правдиво. В них есть ритм заученной речи, что-то, что он практиковал. Он проводит рукой по беспорядочной спутанной шевелюре, и я это улавливаю. Момент нервозности. Трещина в твердой, отработанной оболочке, которую он представляет. Он отступает назад, лицо гладкое, как будто я вообразила то, что увидела. Он изучает меня, и мои руки дергаются, но я не могу прикрыться. Я ничего не могу сделать, и мало-помалу, пока он не отрывает взгляд от моего тела, я расслабляюсь. Всего одно прикосновение.

Держание моих рук в оковах утихает, поскольку даже глубоко укоренившиеся части меня признают, что это не работает. Он смотрит на меня, и я не взорвалась столбом дыма. Огненный шар не пронесся с небес, чтобы поразить меня. Постепенно мое дыхание замедляется до нормальной частоты.

Когда я заставляю себя встретиться с ним взглядом, на его губах появляется довольная улыбка. Он убирает ее, возвращая лицо в строгое выражение.

— Вот так. Так лучше. Мы будем держать их два часа, а потом посмотрим, что из этого получится. Если ты снова попытаешься прикрыться или спрятаться от меня, в следующий раз это будет четыре часа. Потом шесть. Скоро ты так привыкнешь быть голой передо мной, что даже не будешь замечать этого. Ты будешь жаловаться, когда я заставлю тебя надеть одежду.

Сказал так, будто у него есть полная власть надо мной. Власть принимать даже самые простые решения. Я была так сосредоточена на своей нехватке одежды, что это отвлекло меня от выяснения того, что, черт возьми, здесь происходит. Хватит. Мне нужно знать.

Я пытаюсь игнорировать все остальное и сосредоточиться на том, что действительно важно. — Что здесь происходит? Где я?

Между нами возникает долгая пауза, прежде чем он наконец отвечает, указывая на кровать.

— Сядь. Ты у меня дома, и ты в безопасности. Я не причиню тебе вреда, и никто другой тоже. Я обещаю тебе это жизнью моей матери.

Дурная дрожь пробегает по моей коже от его затуманенного взгляда