Валенсия и Валентайн - Сьюзи Кроуз

– А что бы вы хотели уметь делать?

– По-разному. – Она посмотрела на настенные часы, висевшие в конце ряда кабинок. Точно такие же висели над столом миссис Джерард в четвертом классе – белые, массивные, с большими черными цифрами. – Раньше я хотела быть учительницей, учительницей начальной школы.

Это было совсем не так, но Валенсия уже сказала ложь к тому времени, когда ее мозг признал, что это ложь. Чувство вины охватило ее, и она снова начала дергать волоски на руке. Она так часто прибегала к невинной, безобидной, так называемой белой лжи в ситуациях, которые этого не требовали.

В голосе Джеймса Мейса слышался искренний интерес, из-за чего все выглядело еще хуже. Вот! Вот почему ты избегаешь людей.

– Так почему вы ею не стали? Почему бы сейчас не попробовать?

Валенсия почувствовала, как на нее накатывает печаль. Почему ты не?.. Сколько раз она задавала себе этот вопрос, когда была моложе. Почему бы не вернуться в школу? Почему бы не дать что-то следующему поколению? Почему бы не наслаждаться жизнью и не увлечься чем-нибудь? Чем угодно.

Ответ, конечно, заключался в том, что она этого не заслуживала. И не знала, как это сделать. Ей вдруг захотелось рассказать ему о Шарлин, Призраке Шарлин и птице на шляпе. О той ночи в старшей школе, которая все изменила, и о второй ночи несколько лет спустя, которая снова все изменила – навсегда. Может быть, ей стало бы легче. Но более вероятно, что нет, не стало бы.

– Думаю… По-моему, возвращаться в школу уже немного поздно? – Объяснение вполне здравое, причина основательная.

– Поздно? Вы не кажетесь такой уж старой.

– Мне почти тридцать пять. – Она вздрогнула, услышав, как говорит это, и пожалела, что не соврала насчет возраста. Момент для белой лжи был самый подходящий.

Он усмехнулся.

– У вас впереди все время мира.

– Да. Наверно. А вы чем занимаетесь?

Джеймс Мейс откашлялся.

– Компьютерами.

– Продаете? Чините?

– Нет, просто работаю с ними.

– Вам нравится эта работа?

– Нет. Но я не собираюсь заниматься этим вечно. Мне всего тридцать три. Я только что закончил учебу, и мне нужно собрать немного денег, а потом я собираюсь открыть свой собственный бизнес, о котором расскажу вам в другой раз.

Валенсия обрадовалась, услышав эти слова обещания – в другой раз, но и встревожилась, подумав, что он заканчивает разговор. Этого она еще не хотела.

– Я отправляюсь в путешествие, – выпалила она, хотя и понимала, что это не имеет смысла в контексте их разговора. – Это так, к теме возраста. Собираюсь в… – Здесь возникала еще одна трудность; она не могла сказать Джеймсу, что летит на самолете ради полета, чтобы преодолеть страх перед числом, ведь так? – Путешествие на день рождения. – Гениально. Совершенно нормальный поступок, вполне разумная причина.

– В самом деле? – оживился Джеймс; ее чудовищно неуклюжая попытка переключиться сработала.

– Да. Да. – Может быть, поболтать о путешествии и впрямь будет забавно, если при этом не думать о нем всерьез. Может быть, такой разговор даже придал бы ей смелости совершить путешествие в реальности.

– Куда едем?

– Я еще не решила. Составляю список возможных мест.

– Но это же потрясающе, – сказал он. Она почувствовала – или просто представила, – как он наклонился к телефону. – Вы молодец. – Его ободряющие слова пролетели по телефонным линиям солнечными лучами. Она даже зажмурилась от удовольствия.

– Да уж. Есть предложения?

– Я подумаю. Может быть, тоже составлю список.

– Я никогда еще не летала на самолете. Я боюсь… – В этот момент она как будто слушала чужой разговор, слова просто текли, но произносил кто-то невидимый. – Боюсь летать. – Сгорая со стыда, она устремила взгляд вверх. Ну почему этот треклятый потолок не вспыхнет синим пламенем, когда это нужно?

– Моя мама тоже боится летать, – сказал Джеймс безразличным тоном, как будто это было не так уж важно, просто что-то такое, что бывает у людей, например веснушки или отвращение к какой-то еде. – Моего дядю хоронили в Торонто, и она добиралась туда двадцать семь часов, потому что отказалась садиться в самолет.

– О, – удивленно произнесла Валенсия. Ей никогда не приходило в голову, что она может быть не единственным человеком, искалеченным страхом перед чем-то. Ей потребовались все силы, чтобы сдержаться и не признаться, что мать Джеймса Мейса все еще на шаг впереди; Валенсия не смогла бы приехать на похороны дяди, так как ездить по шоссе тоже боялась.

– Тогда получается еще круче. Встретиться лицом к лицу с собственным страхом – это большое дело.

Валенсия поймала себя на том, что улыбается, глядя на экран компьютера. Круто. Ее считают интересной и крутой. Душа ее воспарила.

– Спасибо, – пискнула она.

– Как бы то ни было, вам нужно работать, и я не хочу, чтобы вас уволили. Хотя… Может быть, прямо сейчас увольнение было бы для вас лучшим решением. Вы смогли бы тогда заняться тем, чем действительно хотите заниматься. Может быть, я оказываю вам услугу.

– За разговоры по телефону меня не уволят, – с надеждой сказала она. – Телефон и есть моя работа. – Пожалуйста, не вешай трубку, добавила она про себя.

– Тем не менее мне нужно вас отпустить. Но. Я могу позвонить вам снова завтра? Мне ведь нужно положить что-то на свой счет. – В его голосе тоже звучала надежда. Может быть, он тоже говорил что-то про себя.

– Да. Пожалуйста.

Глава 12

Анна никому не рассказала о случившемся, даже своей матери. Она собиралась это сделать; сцена обращения к пустому стулу повергла ее в ужас, и ей пришлось бороться с желанием тут же выбежать из квартиры и никогда не возвращаться. Вместо этого, по причинам, которые она так и не смогла никому до конца объяснить, Анна тихонько убралась с глаз долой, вернулась к раковине и принялась мыть посуду.

Оставив кухню безупречно чистой, девушка выскользнула из квартиры так незаметно, как только могла, крикнула: «Увидимся на следующей неделе, миссис Валентайн» – и побежала по коридору.

И вот теперь она снова здесь. Как и обещала. Жутковатый стишок все еще висит на двери, за которой гремит фортепианная музыка. Анна больше не боится, ею движет любопытство – мать частенько заводила речь о том, как страх перед другими людьми может превратиться в ненависть, если ты не попытаешься их понять. Говорила, что тех, кто пугает, нужно выслушивать. При этом, противореча себе же, постоянно твердила, что нужно доверять интуиции и бежать от мужчин, если они приглашают тебя в свою машину. Короче говоря: не убегай, даже когда тебе хочется убежать, но всегда убегай, когда чувствуешь, что нужно.

Анна начинает понимать, что на практике почти нет правил, которые не имели бы сбивающих с толку контрапунктов.

Миссис Валентайн рада снова видеть Анну. Если она и заметила быстрый, похожий на бегство уход Анны неделей ранее,