Книга Сивилл - Нелли Воскобойник

Благослови Господь моих внуков и внуков моих внуков. Да будут они умны и справедливы, как их отец Еуда, и упорны и стойки, как я, их мать, Фамарь.

Детские игры

Отец и мать Зары умерли почти одновременно. Отец заразился какой-то хворью от торговцев на рынке, куда ходил продавать сандалии. Он был мастер по обуви. Сначала делал ее только для своих, а потом так наловчился, что даже красил ремешки охрой, и на ноги, обутые в эти сандалии, хотелось смотреть. За такую пару давали полный кувшин масла. Отец продал две пары и принес домой два кувшина масла. Этого должно было хватить до весны… Однако он заболел огневицей, а мать, ходившая за ним, заразилась, и маленький братик тоже. Они все умерли, так что Заре и двум ее братьям масла теперь хватит до конца года.

Главой племени был дед. А значит, у сирот не отобрали родительского имущества – никто не посмел. Мальчики по-прежнему пасли своих овец, а со стрижкой обещали помочь братья отца и их сыновья. Зара – ей уже семь лет – справлялась с похлебкой. Лепешки сперва приносила бабка, а потом Зара научилась под ее присмотром растирать ручной мельницей чечевицу в муку, замешивать тесто и печь на горячих камнях очага… Они спали в своем шатре. Утром Зара, как настоящая хозяйка, поднимала полог и полотнище, что закрывало отверстие напротив входа в шатер, и проветривала помещение. Взрослые женщины очень хвалили ее за умелость и усердие. Она, правда, разбила большой горшок для похлебки, но ведь их теперь было только трое, да и слишком тяжел он был для ее тонких рук. И у матери в хозяйстве было еще два отличных глазурованных глиняных горшка поменьше.

Все устроилось неплохо. Только прабабка Зары, самая старая женщина в племени, была недовольна.

Она иногда приходила, опираясь на две палки и подрагивая головой, покрытой черной косынкой. Рассказывала смешные истории, помогала, как могла. Показывала, как мыть и сушить шерсть, чтобы осенью набить из нее новое одеяло.

Воротясь к дочери, у которой она жила (дочь ее была вдовой, и две старухи отлично уживались в одном шатре), прабабка недовольно говорила:

– Да что же вы, не видите, что ли? Зара перестала улыбаться. Человек не живет без улыбки, а тем более ребенок.

Она надоедала этим сыну и всем вокруг. В конце концов один из внуков принес ей подходящую толстенькую, крепкую ветку длиной меньше локтя. Сам обстругал ее так, что одна пара прутиков, направленных в разные стороны, стала похожа на руки, а два таких же других, но опущенных вниз, – на ноги. На утолщенной части ветки он вырезал шейку, а над ней головку с овальным лицом и тут же тонкой лучинкой, окунутой в сажу, нарисовал глаза, брови и рот. Носа у будущей куклы не было.

Прабабка была очень довольна. Из пшеничной муки и воды она сделала немножко клея и прикрепила клок шерсти черной овцы к голове новой куклы. Платье ей смастерить поручила внучке – сама уже плохо видела. Одна из теток Зары не поленилась, так что готовая кукла стала похожа на черноволосую девушку, одетую в хитон. Любая девчонка в стане обрадовалась бы такой кукле, но прабабка боялась, что Зара, разучившаяся смеяться, не полюбит обыкновенную куклу, какие есть у многих.

На рассвете она велела сыну помочь ей забраться на осла и дать провожатого. Никто не знал, куда собралась самая старшая в роду. Они двинулись на восток и через час были в стане, раскинутом возле города Луз. Там она спросила о шатре Дины, и два подростка, из почтения к ее старости взяв осла под уздцы, отвезли ее в нужное место и втроем с провожатым поставили на ноги. Старуха вошла внутрь. В шатре было сумрачно. Молодая печальная женщина сидела на подушке. Она вопросительно подняла голову.

– Меня зовут Ашера, – сказала старуха. – Теперь уже не осталось никого из живых, кто помнит твою прабабку Сарру. А я ее помню. Она была очень добра ко мне. Подарила мне козленка и говорила со мной ласково. Теперь я пришла к тебе – все говорят, что ты похожа на нее и так же добра… Мне нужна бирюзовая или коралловая бусинка. В нашем стане таких вещей не бывает, а ты богата. Я расскажу тебе про то, как мы жили в одном оазисе с Авраамом и Саррой, а ты, если захочешь, подаришь мне то, что я прошу.

К вечеру Ашера вернулась домой. А на следующий день Зара получила куклу, у которой на шее висело бирюзовое ожерелье – красота и сокровище. Девочка засмеялась от восторга, и у старухи отлегло от сердца.

Разговор

Опять, Господи! Опять! Снова должен я бежать! Ты иссушил землю так, что ни скоту, ни человеку не выжить и одно спасение – бежать в Египет. За что, владыка?! За что наказуешь меня и народ мой?

Зря я суесловлю. Знаю ведь, за что… надо бы спрашивать, за что милуешь… Первый раз я бежал из дома отца моего от ярости моего брата. И ярость эту я заслужил – выманил обманом его право старшего.

Брат мой, Эсав, был человеком сильным, грубым и туповатым, и я думал, что буду лучшим предводителем племени отца нашего. Но, получив желаемое, должен был бежать и наниматься на службу не как сын патриарха, а как простой пастух. Прав суд твой, Господи. Зато следующие двадцать лет были прекрасны. И я не спрашивал у тебя, за что это счастье. Я трудился, и труды мои давали обильные плоды. Я любил хозяйскую дочь, и мне ее обещали. Я женился на ней и ее сестре, и обе были дороги моей душе и моему телу. Жены и наложницы рожали мне сыновей, и ни один младенец не умер! Двенадцать детей родили мне четыре женщины, и ни одних похорон не было в моей семье. Спрашивал ли я тогда Господа, за какие заслуги мне мир, покой, детские голоса, называющие меня отцом, уважение тестя и прибавление моего собственного, заработанного не только трудами, но и хитроумием стада? Нет, конечно. Милость Твоя, великая милость, казалась мне заслуженной. Я был уверен, что Ты поможешь мне во всем. И я бежал от своего тестя, забрав всех его внуков и обеих его дочерей, и их украшения, и одежды, и мулов с упряжью, и верблюдов, и овец, которых считал своими. И Ты