Светочи Тьмы - Татьяна Владимировна Корсакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты чудовище, – сказал хриплым, потрескавшимся от натуги голосом. – Ты тварь!
– Такая же, как и ты, старик. Не хуже и не лучше. – Агния игриво плеснула в него водой. Вода тоже пахла пеплом и воском. С кожи она испарялась с шипением, словно бы тело Августа было раскалено докрасна. – Разница между нами не так уж и велика. Ты упиваешься собственными страданиями, а я чужими. Чужие вкуснее, старик. Можешь мне поверить.
– Это… – Август провел ладонью по своей щеке. На пальцах остался серый маслянистый след… – Это?..
– Это пепел, который остается, когда Светоч сгорает. Пепел и воск. Ты все правильно понял, старик.
– Светоч… – Его язык заплетался, будто он был смертельно пьян. – Ребенок! Гадина, ты сжигаешь детей!
В глазах потемнело, и Август испугался, что больше не сможет видеть. Как же ему слепому добраться до этой ведьмы?! Как же сдавить ее белоснежную шею и душить, душить, душить?!
– Они сами этого хотят. Каждый из них жаждет стать моим Светочем. – Темноту нарушил смех. Он отразился от стен башни и усилился многократно. – Но я выбираю лишь лучших из лучших. Самых умных, самых красивых, самых талантливых. Я не питаюсь их плотью, старик. Я не гиена и не стервятник. Не надо думать обо мне, как о бездумном животном. Я забираю их искру. Ты видел, как ярко они горят?! Видел, старик?!
Август открыл глаза.
– Видел, – сказал едва различимо, но она все равно услышала.
– Потому что они особенные. Потому что они родились только затем, чтобы служить такой, как я.
– Сколько вас таких? – Ему было важно знать. Когда он убьет Агнию, он отправится на поиски остальных. Если переживет эту ночь.
– Не знаю. – Она пожала плечами. – Раньше было больше, но находить особенные души с каждым годом становится все сложнее и сложнее. Человечество мельчает, старик. Тебе ли не знать. Оно мельчает, а мой род вымирает. Выживают лишь самые умные, самые хитрые. Те, кто способен приспособиться, использовать прогресс себе на благо.
– Я убью тебя, – прохрипел Август.
– Нет. – Агния покачала головой. – Это я убью тебя. Ты нарушаешь мои планы. Мне осталось зажечь всего лишь шесть Светочей, чтобы больше ни о чем не беспокоиться. Послушай меня. – Голос Агнии сделался вкрадчивым, почти ласковым. – Эти несчастные дети не нужны никому, кроме меня. Только я одна могу превратить их гений в ярчайшее пламя.
– И сожрать! – заорал он.
– И сожрать. – Она кивнула, соглашаясь. – Но ты ошибаешься, если думаешь, что я ненасытная тварь. Я знаю меру. И как только получу свое, все прекратится.
– Надолго?! Насколько тебя хватит? Когда наступит тот день и час, когда твоей ненасытной утробе потребуется еще?
– Нескоро, старик. Уверяю тебя, пройдут десятки лет, прежде чем я снова начну умирать. А я, в отличие от тебя, не хочу умирать! Я хочу оставаться вечно молодой и вечно прекрасной! Согласись, дюжина детей – не такая уж великая плата за истинную красоту!
Агния уперлась руками в борта ванны, приподнялась, демонстрируя Августу свое идеальное тело. А лицо ее плыло и менялось, примеряя одну за другой множество личин. Некоторые из этих личин Август видел на старинных фресках и на страницах книг. Другие казались ему лишь смутно знакомыми.
– Подумай, скольких императоров, художников, скульпторов и поэтов я еще могу осчастливить! Я могу стать для них вдохновением и самой преданной музой. Вот, что важно, старик! То, что останется в истории, а не несколько бедных сироток!
Она победно улыбнулась и с удовлетворенным вздохом опустилась в ванну. Кружащие на поверхности воды серые хлопья тут же прильнули к ее коже, сливаясь с ней, делая ее еще более гладкой, еще более сияющей.
– Ты чудовище… – прохрипел Август. – Ты тварь, недостойная жизни.
– Грустно, – сказала Агния с тихим вздохом. – Мне думалось, что ты должен понимать меня, как никто другой. Мы с тобой оба творцы. У нас разный материал, но одна цель. Мы творим красоту и совершенство. Признаюсь, мне жаль убивать тебя, но ты не оставил мне выбора, Август. Ты ведь не успокоишься, правда?
– Я не успокоюсь. – Август покачал головой. – Я не успокоюсь, пока не уничтожу тебя.
– Вот видишь. – Агния грустно улыбнулась. – Я права. Но я все еще готова дать тебе шанс. Я могу стать твоей музой. Поверь, ты не пожалеешь. Я прославила в веках всех, кто присягнул мне на верность.
– Прежде, чем убила. – Пришел черед Августа улыбаться. Рука скользнула в карман сюртука, нащупала холодный металл клинка.
– Все они умерли счастливыми. Я могу быть милосердной к тем, кто служит мне верой и правдой. Я даже могу поделиться с тобой силой. Ты только подумай, только представь, на что ты будешь способен, если станешь на тридцать лет моложе себя прежнего! Сила, здоровье, красота, власть и признание – все это в обмен на преданность. Мне нужен помощник, Август. – Вот он уже перестал быть стариком, а стал Августом. – Хрупкой женщине не пристало заниматься грязной работой. Тихон уже слишком стар и нерасторопен. К тому же, мне не нужен покорный слуга, мне нужен тот, кто будет меня понимать.
– Такой, как я? – спросил Август.
– Такой, как ты. Только на тридцать лет моложе и сильнее, полный энергии и новых идей. Я хочу в Париж, Август! Ты отвезешь меня в Париж?
– Отвезу, Агния. – Острое лезвие серебряного клинка вспороло кожу, отрезвляя и прогоняя морок. Август и сам не заметил, как попался в сети ласковых обещаний. Почти попался.
– Вот и хорошо. – Агния кивнула. Кажется, ни на что другое она и не рассчитывала. Знала, чем взять любого мужика на этом свете. – Подойди. – Она поманила его пальчиком. – Подойди, скрепим наш союз.
Август сделал нерешительный шаг, замер, словно сомневаясь в правильности принятого решения.
– Не бойся. – Агния улыбалась ему такой ласковой улыбкой, что защемило сердце. Так ему улыбалась только Евдокия.
Воспоминания о любимой жене отрезвили не хуже заговоренного серебряного клинка. Он сделает то, за чем явился. Любой ценой сделает!
Август решительным шагом преодолел расстояние, отделяющее его от ванны.
– Их можно просто убивать, – сказала Агния задумчиво.
– Кого? – спросил он, неуклюже карабкаясь на влажный от воды постамент.
– Светочей. Их можно просто убивать, но тогда они горят не так ярко. Твоя башня, этот твой
