Ветер времён - Сергей Мун

копьём, меч, другой рукой удерживая за запястье руку с мечом навалившегося первого солдата. У него ничего не получалось. Он злился, рычал, напрягал изо всех сил мышцы… Тщетно! И вдруг, собрав всю злость последних дней, он взревел, как зверь и, отпустив неподдающийся меч, уже свободной рукой вырвал из своего плеча обломок стрелы и с силой воткнул его в глаз нависшего над ним воина. Воин схватился за глаз и закричал. Буйвол отшвырнул его ногами и, вскочив, набросился на солдата с копьём. Обхватив сзади его голову, он резким движением сломал солдату шею.

Подняв с земли свой меч, Буйвол перевёл дыхание и огляделся.

Первая часть танского отряда была разбита, и Вороны с Буйволами приступили ко второй. Перевес сил изменился, и потребовалось немного времени, чтобы всё закончить. Уйти не дали никому. У всех перед глазами стояли погибшие товарищи, и имперский отряд был уничтожен полностью.

Собрав тела своих погибших, Буйволы с Воронами вернулись в свой лагерь. Здесь, неподалёку, на одной из горных вершин они похоронили товарищей.

Пахло свежей землёй и хвоей. Солнце, пробивавшееся сквозь кроны деревьев, накрыло ажурной накидкой большой могильный холм.

– Ну? – Доксун повернулся к Буйволу. – Что будете делать дальше?

Они стояли вдвоём чуть поодаль от могилы и тихо разговаривали.

– Мы, – слегка улыбнувшись, Буйвол кивнул, – остаёмся с вами.

– Если ты думаешь, что…

– Нет-нет. Это вовсе не потому, что вы нас выручили. Просто, – Буйвол вздохнул, – мы, кажется, поняли… И ты был прав. А моя ошибка стоила нам очень дорого. – Буйвол посмотрел Доксуну в глаза. – Я уверен – это Обезьяна! Он ведь сбежал, когда мы были на постоялом дворе. Как-то сумел развязаться. А потом, видимо, решил отомстить и привёл имперцев. – Буйвол досадно мотнул головой. – Эх, если бы я раньше смог разглядеть этого… – Он поморщился и опустил взгляд, но тут же резко его вскинул. – Кстати, этот лагерь тоже придётся бросить. И это тоже… В общем, кругом я виноват.

– Не переживай! – Доксун положил на плечо Буйвола руку. – Нам всё равно нужно уходить отсюда.

– Куда?

Доксун кивнул в сторону гор.

– В Когурё? – Буйвол удивлённо посмотрел на Доксуна.

– Да. Всё, что здесь готовится, будет происходить там.

– Когда?

– Думаю, уже скоро.

Часть 8

Ручейки сбегают с гор

Глава 1

– Значит, это был ты! – Сидящая на изысканной кушетке женщина покачала перед собой маленьким бумажным свитком.

Мизинец левой мужской руки чуть дрогнул, сверкнув маленьким синим камнем. Молодой мужчина непроизвольно поправил перстень.

– Скорее… это были вы, мама. – Он слегка наклонил голову в её сторону.

Женщина удивлённо подняла брови, но через пару мгновений сузила глаза в презрительном выражении.

– Да! Я считала эту дикарку наглой выскочкой. Но я никогда не желала зла твоему отцу и этому… его маленькому сыну. А это, – она помахала перед собой свитком, – прислуга нашла в твоих покоях. И возможно не каждый поймёт, о чём здесь идёт речь… Но такая похвала танского генерала за «оказанную ценную услугу»… Это что, мне? – Она посмотрела ему в глаза. – Нет! Здесь твоё имя! И что за услуга, теперь не сложно догадаться.

Молодой мужчина хотел что-то возразить, но… лишь безнадёжно вздохнул и опустил глаза.

– Мама… Если вы не желали этого… Тогда зачем?.. Вы вспомните! Сколько вы плакали и призывали меня никогда не забывать вашего оскорбления! И как я дол…

– Что?! Ты – совсем идиот?! Ты разве не знаешь, женщина в таком состоянии может наговорить…

– Знаю! – Он опустил голову. – Теперь… знаю. – Он поднял голову и посмотрел ей в глаза. – Но, это было так давно! Вы вспомните, сколько мне тогда было лет!

Она смотрела на него презрительным, полным злобы взглядом, вытянув вперёд свиток, словно маленький клинок. Это длилось несколько мгновений… Затем женщина моргнула глазами. Черты лица стали разглаживаться. Веки чуть прикрылись, взгляд потух, рука со свитком медленно опустилась.

Она непроизвольно подалась чуть вперёд, словно собираясь что-то сказать. При этом рука женщины задрожала и начала подниматься, но вдруг, застыв в воздухе, безвольно опустилась. Женщина отвернула лицо в сторону и посмотрела в окно.

– Что сделано, то сделано. Ничего уже не изменишь.

Она хотела быть просто счастливой женщиной. И, в общем-то, была ей. Сначала, когда вошла в семью блестящего молодого офицера, подающего большие надежды. Хотя назвать это «вхождением в семью мужа» можно было условно, лишь отдавая дань традиции. В реальности же это ему теперь приходилось иметь «удовольствие» постоянного общения с представителями её многочисленного и амбициозного клана. Они всё время чего-то хотели, чего-то требовали, страстно желая успеха и извлекая из всего выгоду.

Его семья жила по-другому. Отец был конфуцианским учёным и не допускал в доме ни бестолкового шума, ни презренной суеты. И это не могло не отразиться на характере будущего генерала.

Она понимала это. И возможно, хотела бы, отстранившись от своей привычной реальности, жить счастливо их маленькой семьёй. Но, воспитываясь в доме, где от каждого требовались успешные достижения во благо клана, ей, обычной девочке без особых способностей, отличиться было нечем.

Это положение «пустого места» в такой выдающейся семье невыносимо угнетало её. И лишь, опять же стараниями одной из деятельных тётушек, выйдя замуж за молодого, но уже прославленного стратега, она смогла вздохнуть полной грудью и поднять взгляд до уровня окружающих.

Окрылённая новым положением, она бросилась восполнять пробелы своей «почтительности к семье», постоянно призывая мужа воспользоваться своим положением и внести очередной вклад в копилку её требовательных родственников.

Разумеется, ни к чему хорошему это привести не могло. Муж стал всё реже появляться дома, а вскоре и вовсе прекратил всякое общение с ней и её семьёй.

И сейчас, на склоне лет, на женщину всё чаще накатывало ощущение того, что вся её жизнь прошла впустую, в погоне за несуществующим. А счастье… долгое время было здесь, под рукой. Но она к нему не притронулась.

И всё это усугублялось сознанием того, что её эгоистичная несдержанность погубила ещё и сына, толкнув его на поступок, подлость которого вряд ли могла сравниться с чем-то ещё в их обществе.

Она смотрела пустым взглядом в окно, неосознанно постукивая по колену маленьким свитком и беззвучно повторяя:

– Ничего уже… не вернуть. Ничего…

Звонкие стальные удары молота по наковальне попадали в такт пыхтению кузнечных мехов, создавая эффект ритмичной музыки. Вытянутый брусок заготовки раскалился до красна. Кусок окалины, с треском отскочив от него, упал в лужу и зашипел.

Высокий плотный мужчина стоял и долго смотрел на раскалённый метал. Его лицо выдавало некоторое нетерпение. Он покусывал нижнюю губу и слегка шевелил пальцами правой руки. Наконец, он не выдержал: выхватив из горна раскалённую заготовку железными щипцами, положил её на наковальню и потянулся за молотом.

– Куда! Рано же ещё! Не видишь, она ещё красная! – Худой жилистый старик с сердитым лицом резко выхватил из рук мужчины щипцы и с досадой