Новаторы - Ю. Кулышев

Гудов создал свой стиль работы на станке. А точности и четкости исполнения у Гудова всегда предшествовала тонкая и глубокая мыслительная деятельность. Он брал не только высокой культурой труда, умелой организацией рабочего места. Можно было поражаться — и этому действительно поражались все, — как человек с четырехклассным школьным образованием проникал в инженерные тайны технологии. Превосходя немецкие, а затем и американские нормы, Гудов совершал технические открытия. Он ввел работу с несколькими инструментами, он перешел на групповую обработку деталей, он применил многостаночничество, он усовершенствовал немецкий станок, а в конце концов совместно с инженерами создал свой собственный станок.

В первых шагах Гудова-рационализатора было сходное с историей рекорда Стаханова. Стаханов шел на рекорд ночью, втайне от администрации, а Гудов тоже ставил первые рекорды ночью и за самовольное отступление от апробированной немецкими специалистами технологии подлежал увольнению с завода. Об этом дознался Серго Орджоникидзе. Можно представить себе, какой последовал разнос…

Начало стахановскому движению в обувной промышленности положил рабочий ленинградской фабрики «Скороход» Николай Сметанин. Сметанин работал на перетяжке мужских ботинок. Три работницы-заклейщицы делали для него заготовку. Задумав последовать примеру Стаханова и добиться рекордной выработки, Сметанин предложил, чтобы его бригаду пополнили четвертой заклейщицей. 21 сентября 1935 года Сметанин работал уже с четырьмя, но и они едва за ним поспевали. За смену Сметанин перетянул 1400 пар обуви, а 6 октября — 1860 пар. Если прежде наибольшая выработка на перетяжной машине — 1125 пар в смену — принадлежала знаменитой фирме «Бати» в Чехословакии, то теперь мировое достижение было завоевано советским рабочим.

В текстильной промышленности инициаторами стахановского движения выступили ткачихи фабрики имени Ногина в городе Вичуге Ивановской области Евдокия и Мария Виноградовы. 1 октября 1935 года впервые в практике мировой текстильной промышленности они перешли на обслуживание 100 станков, затем на 144, а позднее на 216.

«Дуся и Маруся» — это были популярнейшие имена осени тридцать пятого года, наряду с именами Стаханова, Бусыгина, Гудова. Их считали сестрами. Но они были однофамилицами, «сестрами по труду», как сами себя называли.

За обувщиками и текстильщиками последовали пищевики: работники сахарных заводов, кондитеры, консервщики, булочники, рыбаки, табачники, виноделы.

За пищевиками — работники лесной промышленности. Тут стал запевалой рамщик Архангельского лесопильного завода Василий Степанович Мусииский. Еще до начала движения новаторов Мусинский не раз критически задумывался над техническими нормами в лесопилении. Норма распиловки на рамо-смену составляла 95 кубометров. Повысив скорости, он распилил в смену 130, потом 164, а затем 221 кубометр, значительно превзойдя выработку рамщиков передовых в то время лесопильных заводов Швеции.

Почти одновременно с первыми рекордами шахтеров началось движение новаторов на железнодорожном транспорте. Первое слово сказал машинист депо Славянск Донецкой железной дороги коммунист Петр Федорович Кривонос. Он водил поезда на участке Славянск — Лозовая, где графиком предусматривалась скорость движения 24 километра в час. Увеличением форсировки котла он повысил скорость движения до 40 километров.

Добрые вести пришли и из деревни. Звено колхозницы из Киевской области Марии Демченко собрало в засушливое лето 1935 года в среднем с гектара 523 центнера 70 килограммов свеклы. Более 500 центнеров с гектара собрало и звено ее подруги Марины Гнатенко.

Обе Марии были прозваны «пятисотницами».

Никогда прежде не было такого «урожая на имена», как чудесной осенью тридцать пятого года. Стало ясно, что движение стахановцев не эпизод, а революционный процесс, возглавленное партией народное движение, открывающее новый этап в социалистическом соревновании.

В начале ноября 1935 года Алексей Стаханов вместе с делегацией донецких шахтеров приехал в Москву на празднование XVIII годовщины Октябрьской революции. В столицу прибыли почти все зачинатели стахановского труда в различных отраслях промышленности. Они посетили московские заводы, были в Центральном Комитете партии и Совете Народных Комиссаров. 13 ноября их пригласил к себе Серго Орджоникидзе.

В кабинете наркома собралось человек пятьдесят. Среди горняков были Стаханов, Петров, Дюканов, забойщик горловской шахты «Кочегарка» Артюхов (перед отъездом в Москву 4 ноября он вырубил 536 тонн угля), слушатель Промакадемии Никита Изотов, навалоотбойщик из Красного Луча Молостов, активистка-домохозяйка Ляхова, начальник участка шахты «Комсомолец» Безукладный и другие. Присутствовало несколько москвичей, в том числе фрезеровщик Гудов, сверловщица Нина Славникова. В числе приглашенных находились и ткачихи Виноградовы.

Серго встретил стахановцев с такой непосредственностью, как будто это его старые и близкие знакомые, с которыми он общается ежедневно, хотя в лицо увидел их впервые. Когда он появился в кабинете, резким жестом руки не дал разойтись аплодисментам, с каждым поздоровался, попросил сесть — никто не садился, пока Серго обходил гостей.

Серго предложил:

— Давайте просто, по-домашнему, побеседуем… Давайте будем задавать друг другу вопросы. Согласны? У меня есть вопросы к товарищам Стаханову, Петрову, Артюхову… Вот вы даете уголь, на молоток дошло до 552 тонн за смену. Но то рекорд. А меня интересует повседневная работа. Скажите мне следующее: вы уголь рубаете, допустим, по 33 тонны каждый, вместо 11 тонн по норме, — можно ли втрое сократить число людей в лаве? Как ты смотришь, товарищ Стаханов?

Стаханов ответил, что, имея пять забойщиков в лаве, можно обеспечить добычу в 300 тонн. К этому надо прибавить крепильщиков. Да, число работников можно сократить, но вряд ли втрое.

Орджоникидзе задает вопрос одновременно Стаханову и Петрову:

— На ваше число лав в шахте сколько было забойщиков раньше, сколько теперь?

— Было 190, стало 150, — отвечает Петров.

— Сколько человек всех профессий дает на вашей шахте по две нормы? — допытывается Серго.

— Около 500…

— Если на шахте «Ирмино» подобрать как следует забойщиков, расставить их — можно удвоить добычу? — спрашивает Серго.

Стаханов отвечает, что вырубить можно, а вывезти, наверное, нельзя: подземный транспорт не справится.

Характер вопросов показывает: нарком хочет знать, что получит от стахановского движения народное хозяйство в целом. Конечно, нельзя рассчитывать на утроение добычи каждой шахты. Но если бы только удвоить — шутка сказать! — как выиграла бы страна.

Орджоникидзе обращается к Артюхову:

— Как с заработками?

Артюхов отвечает:

— Раз производительность повысилась, факт, что деньги есть. Деньги у ребят есть, а вещи купить негде.

В ответ на вопросы Серго выясняется, что с продуктами, напротив, дело обстоит нормально. В магазинах достаточно мяса, жиров, круп.

Выступает навалоотбойщик Молостов, машинист электровоза Мельников. Орджоникидзе опять интересуется: можно ли удвоить добычу? Ответы такие: и можно, и нельзя. Каждый рабочий в отдельности сможет, а все вместе нет: дело упирается в организацию труда и производства.

Выступают Никита Изотов, Дуся Виноградова, Бусыгин и другие.

Серго сидит глубоко задумавшись: видно, большое впечатление произвели на нею рассказы стахановцев. Потом заговорил:

— Когда я услышал о стахановском