Акушерка Аушвица. Основано на реальных событиях - Анна Стюарт

по голове и молилась о чуде. Но сейчас они находились не в темноте, и ей следовало молчать.

– Эстер! – прошипела она.

Но от девушки ее отделяли двое эсэсовцев, и она не могла остановить ее, не привлекая к себе лишнего внимания. Но Эстер была полна решимости высказать все, что накипело у нее на душе.

– У них нет пеленок, подгузников и молока, если только матери не могут кормить их грудью, а на это способны немногие, потому что им приходится выменивать еду на пеленки и мыло, чтобы не умереть прямо при родах.

Гауптштурмфюрер Майер даже не посмотрел на нее.

– Значит, хорошо, что мы их забираем. Уверен, они скоро окажутся у хороших немецких матерей, которые о них позаботятся. – Он изучил всю шеренгу. – Мы забираем всех, кроме этого.

Он указал на смуглого русского ребенка, мать которого чуть не лишилась чувств от облегчения. Клара, Пфани и Вольф мгновенно забрали детей и понесли их к машине. Все было кончено в мгновение ока. Одна несчастная женщина, еще не оправившаяся от тяжелых родов, стояла, тупо глядя на свои пустые руки. Другая привалилась к нарам и начала медленно и методично выдергивать из головы волосы. Третья упала на колени и на ломаном немецком стала молиться за своего ребенка.

– Битте. Майне кляйне инфант. Майне бэби.

– Майне бэби, – мрачно поправил ее Майер.

Эстер сорвалась с места и вцепилась в его спину, шипя, плюясь и ругаясь. Ана с ужасом смотрела, как эсэсовец оборачивается. Сначала он опешил, потом разозлился.

– Уберите от меня эту сумасшедшую! Майн готт, это же просто зоопарк! Чем быстрее мы истребим этих существ, тем лучше. Уберите! Ее! От меня!

Клара пришла ему на помощь. Она вбежала в барак и схватила Эстер своими крепкими руками.

– Ее накажут, герр гауптштурмфюрер, – твердо заявила она.

– Разумеется! Эти женщины сами не понимают собственного блага.

– Уж точно оно не в том, чтобы отдавать своих детей, – кричала Эстер, вырываясь из мертвой хватки Клары.

Подошла Пфани и сильно ударила Эстер по лицу. Ана видела, как изо рта Эстер брызнула кровь, но она плюнула, и алые капли повисли на рыжих волосах Пфани, как драгоценности. Майер смотрел на них с отвращением, рука его тянулась к пистолету, но тут в машине заплакал младенец, и он щелкнул пальцами, подзывая Вольф, и вышел из барака.

Ана бросилась к Эстер и Пфани.

– Пожалуйста, давайте все успокоимся.

Она слышала, как машина с ревом отъехала от барака. Но, судя по сузившимся глазам Клары, Эстер грозила серьезная опасность. Сестра Клара ненавидела их обеих с того времени, когда они помешали ей топить младенцев, и теперь могла отомстить.

– Я-то спокойна, – зловещим тоном произнесла Клара. – Я очень спокойна. И у меня есть приказ. Номер 41400 будет наказана. Пфани, неси мой хлыст. Большой.

Ана видела, что к Эстер приходит осознание совершенного. Она билась в руках Клары, но немка, отъевшаяся на должности капо, была сильнее, и у Эстер не было шанса. Пфани принесла хлыст, длинную плетку с пятью кожаными ремнями с утолщениями на концах. Ана еще не видела выживших после такой порки.

– Клара, пожалуйста… Мы должны держаться вместе…

– Мы и держимся, – отрезала Клара и кивнула Пфани. – Раздень ее и привяжи к нарам.

Пфани сорвала с Эстер одежду. Пуговицы покатились к наблюдавшим за происходящим женщинам, которые в ужасе замерли на нарах. Ана увидела, как сузились глаза Клары, когда та заметила округлившийся живот Эстер. Ана похолодела.

– Клара! – принялась умолять она, но Клара на нее даже не посмотрела.

– Привяжи ее, Пфани. Нет, не так!

Она схватила Эстер и развернула ее лицом к себе.

– Вот так! В этой грязной большой еврейке растет грязный маленький еврейчик, и это научит их уважению к вышестоящим. Начнем же!

– Нет! – вскрикнула Эстер, пытаясь прикрыть живот руками, но Пфани крепко держала ее. Тонкой веревкой Пфани привязала ее руки к нарам. Эстер сопротивлялась, на ее запястьях появились красные следы, но Пфани лишь туже затянула веревку.

– Не дергайся, еврейка!

– Пожалуйста, Пфани. Представь, что это твой ребенок…

На какое-то мгновение взгляд проститутки затуманился, но она отмахнулась, не слушая мольбы Эстер.

– Заткнись! Своими выходками ты подвергаешь нас всех опасности! Тебе нужен урок!

Она отошла, и Клара занесла свой хлыст. Пять ремней извивались, словно змеи.

– Будет больно, – почти с удовольствием предупредила она.

– Нет! – Ана бросилась и закрыла Эстер собой. – Остановись, Клара, это безумие!

– Безумие, акушерка, слушать тебя так долго. Отойди или тоже получишь!

Она сделала легкое движение рукой, и кожаный ремень впился в руку Аны. Одежда порвалась. Удар был так силен, что Ана вскрикнула и упала. Клара расхохоталась и снова занесла плетку.

– Достаточно!

Это была Наоми. Она смело вышла вперед и встала над Аной перед Эстер.

– Ты кто еще такая? – прошипела Клара.

– Неважно, кто я, капо, важно, что у меня есть.

– То есть?

Наоми подняла вверх полосатую форму и продемонстрировала надетую под ней мягкую шелковую блузку. Она медленно подняла подол, держа его на глазах Клары, и провела ногтем по шву. Клара с алчностью глядела, как Наоми разрывает шов, из которого на ее ладонь выпало что-то маленькое и твердое. Стоя поодаль от капо, Наоми разжала кулак и показала бриллиант, сверкавший в последних лучах солнца, пробивавшихся сквозь грязные окна. Клара облизнулась.

– Это настоящий, – сказала Наоми. – Я «организовала» его из Канады. Я приберегала его на особый случай, но Эстер – особенная. Он твой, Клара, если ты ее отпустишь.

Клара смотрела то на Эстер, то на Пфани, то на бриллиант. Ана буквально слышала, как щелкают костяшки счет в ее грязном мозгу. Она собрала последние силы и встала рядом с Наоми. Другие женщины слезли с нар и встали рядом, словно охраняя драгоценный камень. Клара фыркнула и махнула рукой.

– Ладно. Я все равно устала. Давай сюда!

Наоми покачала головой.

– Сначала отвяжи Эстер.

Клара что-то проворчала, но потом кивнула Пфани. Та громко вздохнула и принялась развязывать веревки. Затянуты они были сильно, поэтому пауза затянулась надолго. В конце концов Эстер была свободна. Пфани толкнула ее к Наоми. Девушка обняла подругу и швырнула бриллиант к ногам Клары.

– Этот дурацкий камень не стоит и десятой доли этой замечательной женщины, – сказала она.

Клара схватила бриллиант, а они вернулись в акушерский отдел и забрались на нары. Рука у Аны болела, но Эстер была спасена – и это главное.

– Ты потрясающая девушка, Наоми, – сказала она, прижимая ее к себе.

Наоми поморщилась.

– В подкупе нет ничего удивительного.

– Для меня есть, – возразила Эстер. – Ты спасла меня, Наоми. Ты спасла моего ребенка.

Наоми снова поморщилась.

– Не нужно так драматизировать, Эстер. Может быть, когда-нибудь ты сделаешь то же и для меня.

– Спасу тебя?

– Или моего ребенка, если он у меня появится.

– Твоего…? О, Наоми!

Они смотрели на юную гречанку, которая решительно закусила накрашенную губу. Стало ясно, что она совсем еще ребенок.

– Что произошло? – спросила Ана, но Эстер ее опередила.

– Тот немец… ты говорила, он милый… – Наоми нерешительно кивнула. – Он вынудил тебя?

– Он… Он сказал, что заплатит. И он заплатил, верно? Посмотрите на все, что у нас есть, – антисептик, солома, бриллиант.

Ана смотрела на Эстер и видела в ее глазах отражение собственного ужаса.

– Ты сделала