Король франков - Владимир Москалев

Гуго был в отчаянии. Случись что с ним в походе, как сможет его сын управлять государством, противостоять заговорам и непокорным вассалам? По физическим данным видный государь вышел бы из Роберта и имел бы здоровое потомство, коли не чрезмерное благочестие, за что уже и прозывать его стали Набожным. Да и по праву, поскольку все свободное время Роберт посвящал чтению литаний и сочинению религиозных гимнов.

И тогда отец решил, что надо попросту одну женщину заменить другой. И эта другая по праву рождения должна стать королевой. Но где же отыскать такую невесту для сына? Задача не из легких. Гуго принялся размышлять, подключив сюда жену, брата и кое-кого из близких друзей. Поиски выгодной партии, сулящей родство с влиятельнейшими домами Европы, заняли не один день. В конце концов такая партия нашлась, союз обещал быть выгодным. В качестве невесты всплыла кандидатура вдовы графа Арнуля Фландрского, потомка Карла Лысого, который только что умер от болезни. Мысль подал Герберт. Гуго тотчас нахмурился, а Можер сжал кулаки. Всем известно было, как Арнуль, дед покойного, заманил в ловушку герцога Нормандского Вильгельма, деда Можера, и убил его. Открытая вражда с тех пор царила меж норманнами и фламандцами, да и франки не жаловали любовью внука убийцы. Однако Герберт сумел разбить все доводы против вдовы. Сын не в ответе за отца, тем более внук за деда, к тому же последний в свое время вымолил прощение за этот грех у Ричарда, сына Вильгельма. Да и какой нынче спрос с мертвого?

Но, оставив в стороне богатую Фландрию, еще один довод в пользу невесты по ее родословной: она дочь короля Северной Италии и Прованса Беренгария и особа весьма состоятельная, с хорошим приданым. Правда, отец ее, объявленный самозванцем, был свергнут четверть века тому назад Оттоном, но разве это умаляет ее достоинства как богатой супруги франкского короля, владеющей многими землями? Ее зовут Розалия-Сюзанна, детей у нее трое, старшему семь, а лет ей… Но разве это имеет значение при столь выгодном браке? И все же, сколько? Да всего-то сорок восемь…

Можер не сдержался, расхохотался так, что лопнул ремень на штанах и жалобно зазвенели над головами присутствующих цветные стекла в окнах. Гуго исподлобья покосился на него. Можер замолчал и, обхватив рукой подбородок, стал наблюдать, какой эффект произвела вышеупомянутая цифра на других. И обнаружил, что оказался один. Цифра ни в ком не вызвала ни насмешки, ни удивления. Значит, дело было для всех привычным. Выгода, союз – вот главное, остальное не имеет значения. Теперь слово за отцом. И все смотрели на него. Как скажет, так тому и быть. А юный король – что ж, ему останется лишь подчиниться и с первых же своих монарших шагов усвоить, сколь нелегко носить на плечах королевскую мантию, обязывающую думать в первую очередь о государстве.

И Гуго вынес вердикт:

– Прованс далеко, но это отныне будут владения короны. Стоит ли упускать такой кусок? К тому же оттуда легче будет помогать Борелю. Интересы государства обязывают нас к такому браку. Граф Жильбер де Руси возглавит посольство в Лиль к дочери италийского короля. Свадьбу сыграем в Орлеане, как только невеста прибудет ко двору.

– Что как она откажется от предложения, государь? – спросил граф Жильбер. – Ведь она немолода. Не остановят ли ее такие соображения?

– Полагаешь, эта особа откажется стать королевой Франции? – взметнул брови Гуго. – Никогда! Не думаю, что принцесса Провансальская окажется чересчур щепетильной, имея в виду возраст жениха. А коли она не в меру совестлива, ты, граф, постараешься убедить ее, что разум должен возобладать над чувствами.

– Графу, думаю, не придется прибегать к подобным увещеваниям, – подал голос Герберт. – Вряд ли вдове стоит рассчитывать на такое предложение от другого государя. В ее-то годах! Надушите свои руки, граф Жильбер, увидите, едва унюхав запах трона, она бросится вам их целовать.

Таким образом, решение было принято. Все вышли, осталось трое.

– Беспокоит одно: неопытность юного короля в сражениях на венериных полях, – сказал Генрих Бургундский. – Что касается невесты, то опыта ей конечно же не занимать.

– Не мешало бы уже и Роберту ознакомиться с такого рода делами, – отозвался Гуго. – Будучи неискушенным, стремительный натиск супруги может напугать его, надолго отвратив от исполнения супружеских обязанностей. Можер, сколь преуспели «дочери греха», как в шутку называет фрейлин наш монах? Справились ли с той задачей, что ты на них возложил, или Роберт по-прежнему остается девственником?

Нормандец развел руками:

– Увы, государь, но юный король западных франков по-прежнему чист, как ребенок в церковном хоре.

– Ты не выполнил моих указаний?

– Я делал все согласно вашему желанию: подводил Роберта к щели в стене, откуда хорошо видны сцены совокупления обнаженных тел, даже сам выступал в роли действующего лица, приказывая Рено следить, чтобы принц наблюдал за этим и набирался опыта. Потом я предлагал ему занять мое место с одной из юных фрейлин, по его выбору, но…

– Но что же, Можер? Как повел себя твой брат?

– Как ни старались «дочери греха», Роберт упорно хранил целомудрие, а то, что я ему показывал, называл грехопадением и плясками сатаны, от которых едва ли спасет самая покаянная исповедь.

Гуго опустил голову. Повернулся к Генриху:

– Что думаешь, брат?

– Клянусь распятием, от созерцания таких картин поднялся бы мертвый из гроба, чтобы встать в очередь, – покрутил герцог ус. – Здесь что-то не так, Гуго. Либо мой племянник еще слишком юн, чтобы возбуждаться от таких сцен, либо он боится неудачи и, как следствие, позора.

– Черт побери, а ведь я собираюсь женить его! Как же он будет исполнять свой супружеский долг?

– Будем уповать на искушенность в таких делах его невесты. Уж она-то хорошо знает, как мужу приступить к работе, и не позволит ему, признав свое поражение, с позором бежать с поля боя.

– Что ж, будем надеяться. Но уже то хорошо, что предстоящая битва не вызовет у него ни удивления, ни страха, ибо он нагляделся вдоволь и знает, что делать и как. Не так ли, Можер?

– Мой друг Рено сказал бы по этому поводу: «Сие есть воля небес, а коли так, то Бог не оставит юного короля, который конечно же горячо помолится Создателю, прежде чем войти в спальню», – с улыбкой ответил Можер.

– Одного я не могу понять, брат, на кой черт ты пошел на поводу у Герберта? – произнес Генрих. – Женить сына на такой старухе! Ведь она уже бесплодна, как пустыня, ее живот – это кладбище! Как Роберт сможет иметь от нее потомство?

– У него еще будет потомство, – загадочно усмехнулся король, – и не обязательно от первой жены. Ей не задержаться надолго в королевах, а пока она будет играть эту роль, я приберу к рукам ее земли в Провансе и приданое во Фландрии – Монтрейль и Понтье. Я должен укреплять и расширять свое королевство, черт побери, ну а дальше… Кто станет интересоваться судьбой престарелой бесплодной вдовы покойного Арнуля и дочери властителя Прованса, с позором изгнанного императором? Монастыри умеют хранить тайны. Впрочем, как решит Роберт, все же это будет его жена, а не моя.