Тильда. Маяк на краю света - Кейт Андерсенн

— Что ты сказала, Тиль?..

— Они… пропали. А «Сцилла» и доселе здесь.

К концу фразы пришлось перейти на шепот: сзади подошел Оло. Гигантский туземец дружелюбно улыбался, но было что-то зловещее в том, что с острова нельзя уплыть, почетные гости исчезли без следа девятнадцать лет назад, их корабль стал культурным памятником местных, и Оло считает все произошедшее абсолютно нормальным.

Такому человеку доверять нельзя. Я отвела глаза в сторону и вздрогнула: то, что мне казалось лианой шагах в десяти от нас, кажется, было подколодкой. Потому что выпустило и втянуло тонкий язык. И задумчиво наблюдало за нами. Я вцепилась в вуаль.

Мне было страшно.

Тильда Сваль. А тебе так хотелось сойти на этот проклятый остров. «Как хорошо, что мы на него наткнулись!».

— Я отведу вас в деревню, — сделал широкий жест Оло.

Нормальный человеческий жест.

— Не ходи, — прошептал один мотылек.

Второй поддал огоньку:

— Вдруг они едят гостей заживо.

— Ш-ш, и девуш-шек не уберег-г-г, — зашипели и змеи Фаррела.

Одна неустрашимая Аврора подала вполне бодрый голосок:

— Оло, вы спросили про защитки. Почему у вас нет… видений?

А ведь точно. Мотыли говорили, что тут много озер и рек и, вероятно, сирены водятся и там. «Уговор с морем» — уж не связано ли это?.. С сиренами?..

Или дело в узоре? Но сам по себе, без изолятора и ларипетры… Он ведь здесь в принципе ни при чем.

Оло растянул ухмылку во все тридцать два, когда обернулся.

— Аврора Бореалис, мы живем уже две тысячи лет на этом острове. У народа Гудру давно нет страхов.

— Кроме одного, — не сдержалась я. — Поплыть за береговую линию.

И тут же пожалела.

— Ну, Тиль! — заорал один мотылек и потянул меня за ухо.

— Всю жизнь молчала, а тут — не сдержалась⁈

Я начала прыгать, пытаясь хоть одного прихлопнуть ладонями, но тщетно. Оло, наблюдая за мной, смеялся. Не хохотал, нет: а так размеренно, «мудро» смеялся. Свысока.

Точно так же проделал бы всякий уважающий себя вестландец в подобной ситуации: снисходительно бы посмеялся. Потому что он ни одной нелепости сроду не сделает.

Слишком во многом люди Гудру похожи на вестландцев. Это не может быть случайностью.

— Тильда, успокойся, — поймал меня в охапку Фаррел и зашептал на ухо: — Ты забыла правила борьбы с демонами?.. Не сейчас! Простите, Оло, у моей сестры бывают… припадки.

Аврора быстро уловила направление, заданное муженьком, и подхватила:

— Она недавно пережила огромный шок. На нее напали птицы, ее бросили в трюм для рабов, а ведь прежде она не покидала города.

— А я думал, королеву друидов защищают деревья.

Я буркнула, поражаясь недальновидности своих друзей, так отчаянно желавших хранить легенду:

— На корабле деревьев не было. Только мертвые. А вы сами знаете… — и пошла ва-банк: — Если на них нет вот такого узора, — ткнула пальцем в его предплечье, спину и все остальное, — то и вовсе мертвее не бывает.

Оло закивал: весьма живо, надо сказать. Его многочисленные подвески в медной копне волос зазвенели, отражая невыносимое солнце. Безобразие, скоро и вуаль не спасет.

— Именно так говорила женщина друид. Именно поэтому с тех пор мы вырезаем этот знак на каждом ребенке племени, как символ уважения к природе. И она хранит нас более, чем прежде.

На детях вырезают. Как на деревьях. Надо же было придумать такое?.. Нужно спросить Аврору — неужели татуировки и вправду «вырезают»? Как на дереве? Варварство! Мама бы такому не научила.

Отворачиваясь от света, я сделала шаг в сторону леса. Потом вспомнила про подколодок и остановилась.

— Королева?

Я обернулась. Едва не зажмурилась. Прикрыла глаза рукой.

Фаррел опомнился первым.

— Оло, королеве вреден солнечный свет, мы можем пойти через лес?

— Но как же! Ведь деревья…

— Но она — не дерево, верно?

Так мы продвинулись в сень деревьев, где можно было вздохнуть спокойнее. Вайд увлек Оло расспросами о деревне и быте Гудру, а мы с Авророй удачно остались позади. Не знаю, специально он это придумал или нет, но мы обе были ему благодарны. Оло что-то с жаром вещал насчет заскорузлости старшего поколения, когда Ро взяла меня за руку, слегка пожала.

— Он кажется опасным, — шепнула, не отводя глаз от плетеного затылка Оло.

Поражаюсь, как наши демоны до сих пор не сдали нас сему представителю бесстрашного народа Гудру. Мы задержали шаг и слегка отстали.

Впрочем, и так уже слишком много несоответствий. Королева друидов, что боится света, посланники мира и звезд, восторгающиеся алтарем из звездной пыли… Мы не знаем, как должны вести себя «боги», стоит признать.

Я кивнула подруге. Он не кажется. Он опасен. И Ро это припечатала очередным странным словом:

— Будто маньяк.

— Маньяк?

Она усмехнулась, махнула свободной рукой.

— Забыла, у вас нет такого слова, наверное. Повернутый. Больной. Фанатик. Ты представляешь, кто они, если у них нет страхов?.. Это ведь уже не люди. И это по-настоящему страшно.

Иногда я задаю себе вопрос, как у Ро в голове умещается столько всего сразу. И бывает ли так, чтобы там сделалось тихо хоть на мгновение.

— Вырезает на детях знаки… — добавила я свою мысль. — Точно… маньяк.

Возможно, это слово стоит внести в словарь империи Объединенных Королевств.

— А еще он говорит с деревьями, как я понимаю, — добавила Ро. — Это опасно. Они могут нас ему сдать в любую минуту… Все как у Квиллы…

Она тихо заскулила, почесывая затылок.

— Почему вечно так… — подняла глаза на меня.

— Ну… Чак говорит с деревьями…

И, кажется, я. Подруга резко заулыбалась.

Вот было в Авроре такое: обязательно улыбаться и казаться сильной. А припадков вроде того, что с ней случился на «Искателе», стыдится, должно быть, жутко. Впрочем, может, не помнит о них?

— Как ты, Тиль? Маска хорошо защищает?

Я коснулась указанного предмета рукой. Время от времени я о ней забывала, честно говоря.

— Наверное. Я ее и не замечаю. Пока нет солнца, все хорошо.

— Ну, Риньи хоть не станет беситься.

Риньи станет беситься, ведь здесь была звездная пыль, а он и не увидит.

Мы осмотрелись по сторонам. Уставшие, перегруженные впечатлениями. Мужчины шли впереди, время от времени оглядываясь на нас, но не пытаясь вступить в разговор. Солнечный свет сквозь