Отвергнутая - Екатерина Валерьевна Шитова

части. А потом он говорил себе, что Василины больше нет. И каждый раз эти слова убивали его наповал.

– Хоть бы ты пришла ко мне, Василина! Хоть бы ещё один разок на тебя посмотреть, прижать к груди, – жарко шептал он, уткнувшись лицом в подушку…

* * *

И она пришла.

Как-то ночью, когда родители Прохора крепко спали, вдруг ни с того ни с сего тихонько стукнула входная дверь. Прохор не спал, он вздрогнул от этого звука, напрягся, но с кровати не встал, даже не повернулся от стены, как будто знал, что это не вор крадётся, а кто-кто другой. Скрипнули половицы, и Прохор услышал шаги, лёгкие, быстрые. Шаги приблизились к его койке и замерли. Кто-то остановился рядом с ним.

На Прохора будто дунуло сквозняком, стало холодно – он встрепенулся, поёжился. Воздух вокруг него наполнился странным запахом сырости и озёрной ряски.

Прохор весь затрясся, ему нестерпимо хотелось обернуться, посмотреть, кто стоит над ним. Он догадывался, но одновременно жутко боялся увидеть всё своими глазами.

– Василина? – шёпотом позвал Прохор.

Ответа не последовало. Прохор почувствовал, что тело его налилось неприятной тяжестью. Его как будто придавило к койке.

А потом снова послышались шаги. Лёгкие, невесомые, они удалялись от Прохора. Вот уже снова скрипнула входная дверь, и в доме всё стихло. Только спустя несколько минут парень осмелился обернуться, а после – встать с постели. Ноги его ступили в сырость, тянущуюся от его кровати до самой входной двери. Сырость эта пахла озёрной водой.

Прохор был уверен, что это она к нему приходила.

* * *

Следующей ночью утопленница снова пришла. Голые ступни прошлёпали по полу. Прохор хотел обернуться, но снова почувствовал, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Василина, ты? – хрипло выговорил он. – Я ждал тебя.

Несколько секунд в комнате было тихо, Прохор слышал, как за тонкой стенкой храпит отец, как под потолком скребётся мышь, как по окнам стучит мелкий дождь. А потом его плеча коснулось что-то мокрое, холодное. Прохор вздрогнул и почувствовал, что Василина легла рядом с ним в кровать, обняла его своими тонкими, ледяными руками.

Она прижалась к его спине, и рубаха тут же промокла насквозь. Прохор задрожал, когда упругая девичья грудь упёрлась ему в спину. Но дрожь его была вызвана вовсе не холодом – по его телу пошли жаркие волны, одна за другой, они заставляли его терять разум от любви.

Прохор перестал понимать, где он находится. Он застонал, когда на лицо его упали густые рыжие волосы, пропахшие озёрной водой, а мягкие губы возлюбленной коснулись его шеи. Страх ушёл, испарился, осталась лишь страсть, жгущая изнутри душу. Не в силах больше сдерживать её, Прохор обернулся и взглянул в лицо той, что вернулась к нему после смерти. Вернулась, потому что их любовь была сильнее смерти.

Прохор смотрел на Василину: это была одновременно она и не она, что-то изменилось в ней, когда жизнь безвозвратно покинула её тело. Она смотрела на него безжизненными глазами, её прекрасное лицо застыло неподвижной маской, кожа отдавала зеленью, некогда яркие веснушки поблекли, стали бесцветными. Но всё же это была его Василина – та, без которой он не мог жить.

– Василина… – прошептал Прохор, жадно впиваясь ртом в приоткрытые влажные губы мёртвой невесты.

Его руки заледенели от холода, идущего от тела любимой, но он не замечал этого. Он тонул в омуте собственной страсти, захлёбываясь холодной, равнодушной, пахнущей тиной любовью утопленницы…

Глава 5

Помешательство Прохора

Утром, едва открыв глаза, Прохор решил, что Василина и то, что между ними случилось ночью, ему приснилось. Слишком уж сказочно всё было. До того сказочно, что не могло быть реальностью. Но, поднявшись, он обнаружил, что вся его постель мокрая, а рядом с кроватью натекла целая лужа воды. Пока мать хлопотала по хозяйству и ничего не замечала, он быстро снял с себя рубаху, поменял простынь и вытер сырость на полу.

– Что-то ты бледен сегодня, сынок. Не захворал ли? – поинтересовался отец, садясь за стол.

Прохор тоже сел, взял ложку и стал ковырять кашу – есть совсем не хотелось, кусок не лез в горло.

– Всё в порядке, батя. Я здоров, просто спалось неспокойно. Аж вспотел весь, постель пришлось менять.

– Утопленница, поди, мучает? Не снится? – спросила мать, подойдя к столу, чтобы положить мужчинам хлеб. – Ты, если что, Проша, не молчи!

Прохор поперхнулся, закашлялся, вспомнив ночной визит Василины. Фёдор же укоризненно взглянул на жену.

– Вот ты, баба! Никогда у тебя рот не закрывается, – возмутился он. – Что за ерунду болтаешь? Дай нам поесть спокойно!

– А что? Бывает такое. Ещё как бывает! Вон у тётки-то моей сестрицу родную муж-покойник за собой на тот свет увёл, – тихим, зловещим голосом проговорила Ираида, разливая по чашкам топлёное молоко. – Две недели прошло с похорон, и иссохла вся баба! Хоронили кости, обтянутые кожей.

– А ну-ка, цыц! – прикрикнул на неё Фёдор, и Ираида обиженно замолчала, отвернулась к плите.

Еле осилив полтарелки каши, Прохор поблагодарил мать и вышел из-за стола, а Ираида взглянула на мужа многозначительным, полным тревоги взглядом.

* * *

Работа хоть и отвлекала Прохора от мыслей о Василине, но всё же остальное время он грезил о ней. Его жизнь стала похожа на огненную круговерть: ночами он почти не спал, лишь дремал пару часов до восхода, а днём, работая, только и ждал наступления темноты. Утопленница приходила к нему каждую ночь. И каждую ночь Прохор отдавался безумной страсти в её холодных объятиях.

Он сильно похудел, осунулся, тело его ослабло, мышцы стали дряблыми, бессильными. Бывало, что он не мог справиться в одиночку с тяжёлой работой, с которой раньше управлялся на раз.

Но, как ни странно, ночью силы возвращались к нему, он любил Василину страстно, неистово. Стоило ему увидеть возле себя её бледное, прекрасное лицо с глазами, которые сейчас стали прозрачными, как озёрная вода, стоило зарыться лицом в густые волосы, коснуться руками упругих округлостей, как он вновь терялся во времени и в пространстве.

Смерть не обезобразила Василину. В конце концов Прохору даже стало казаться, что зелень, которой всё сильнее окрашивалась её кожа, даже к лицу ей. Он привык и к запаху озёрной воды. Едва почуяв его, Прохор терял голову от счастья – Василина здесь, она уже рядом, скоро он заключит её в свои жаркие объятия, отогреет любовью её холодное тело.

Ослеплённый любовью, Прохор не замечал того, что с каждым днём на