В ожидании Годо (сборник) - Сэмюэль Беккет

Стекольщик ( с трудом успокаиваясь, Мишелю ). Где метр?

Мишель. Вот он, месье.

Стекольщик. Итак, что теперь? Закончим вставлять стекло или займемся замком, а может, к черту и то и другое?

Мишель. Я хочу есть, папа.

Стекольщик. Ты-хочешь-есть-папа. Значит, сперва займемся замком. ( Принимается за работу. Тишина. Начинает петь. )

Страна родная,

С прекрасной судьбой…

( Мишелю. ) Подпевай! Стекольщик и Мишель ( поют вместе ).

Страна родная,

С прекрасной судьбой!

Мы все как один

Гордимся тобой!

Высокие горы,

Поля без гра…

Входит Ольга. Останавливается напротив Виктора, по-прежнему сидящего на краю кровати.

Ольга. Здравствуй, Виктор.

Виктор. Здравствуй.

Ольга. Кто это?

Виктор. Стекольщик.

Ольга. Что он тут делает?

Виктор. Вставляет стекло.

Ольга. Ты разбил окно?

Виктор. Что?

Ольга. Это ты разбил окно?

Виктор. Да.

Ольга. Как? Почему?

Виктор. Я не знаю.

Стекольщик. Башмаком, мадемуазель, и должен заметить, совершенно намеренно. Такая вседозволенность, что дальше ехать некуда.

Ольга. Зачем ты это сделал?

Виктор. Что?

Ольга. Зачем разбил окно?

Стекольщик. Пойдем, Мишель.

Стекольщик и Мишель выходят.

Ольга ( садясь к Виктору на кровать ). Ты не хочешь меня поцеловать?

Виктор. Нет.

Ольга. Я стала некрасивая?

Виктор. Не знаю.

Ольга. Раньше ты меня считал красивой. Даже хотел спать со мной.

Виктор. Это было раньше.

Ольга. Ты больше со мной не хочешь спать?

Виктор. Нет.

Ольга. А с кем?

Виктор. Что с кем?

Ольга. С кем теперь хочешь спать?

Виктор. Ни с кем.

Ольга. Так не бывает. ( Молчание. ) Ты меня просто обманываешь.

Виктор не отвечает.

Ты знаешь, что я тебя люблю?

Виктор. Ты мне говорила.

Ольга. Тебе меня не жалко?

Виктор. Нет.

Ольга. Ты хочешь, чтобы я ушла?

Виктор. Да.

Ольга. И больше не приходила?

Виктор. Да.

Молчат.

Ольга. Почему ты так изменился?

Виктор. Изменился?

Ольга. Раньше ты был другим. Что с тобой произошло?

Виктор. Я не знаю. ( Пауза. ) Я всегда был такой.

Ольга. Нет! Неправда! Ты меня любил. Ты работал. Ты шутил с отцом. Ты путешествовал. Ты…

Виктор. Это все был театр. Ладно, хватит, уходи.

Входят Стекольщик и Мишель.

Стекольщик. Мне хотелось проявить некоторую деликатность, как подобает светскому человеку, но вижу – это бессмысленно. Хотите или нет, я должен продолжать работу, поскольку мне дорога каждая минута. ( Мишелю. ) Дай мне… ( Находит. ) Придерживай дверь. ( Принимается за работу. )

Ольга. Твой отец умер.

Виктор. Жанна мне сообщила.

Ольга. Она была здесь?

Виктор. Да.

Молчат.

Картина вторая

Стекольщик, Виктор, Мишель, Ольга, доктор Пьюк.

Стекольщик. Значит, так…

Доктор Пьюк. Это надолго?

Стекольщик. Не дольше, чем вы.

Доктор Пьюк. Даю вам пять минут.

Стекольщик. Значит, так, я придерживаюсь той точки зрения…

Доктор Пьюк. Минутку. Позвольте. У вас-то что за интерес во всей этой истории? Я не совсем понимаю.

Стекольщик. Ну, это мое дело.

Доктор Пьюк. Ладно, ладно. Я вас слушаю.

Стекольщик. …точки зрения, которая весьма далека от вашей.

Захочет он вернуться к нормальной жизни, как вы мне тут столь красочно расписали, останется прозябать в этой дыре или вообще отдаст Богу душу – мне в глубочайшей степени безразлично. Главное, чтобы за его решением что-то стояло, понимаете?

Доктор Пьюк. Признаться, не…

Стекольщик. Нужны веские доводы, черт возьми! Зачем ему было рвать с прошлым? А жить в убогости и нищете? Зачем, в конце концов, понадобилось умирать? Нужны резоны. А что, резоны были даже у Иисуса Христа. Каждый поступок вашего протеже должен быть более или менее понятен. Иначе место ему – на свалке. И нам вместе с ним. Или вы считаете, что нас с вами окружают одни эстеты?

Доктор Пьюк. Нет, я определенно…

Стекольщик. Поймите, в том, что с ним происходит, смысла нет ни на грош. Вот мы и должны ему помочь найти какое-нибудь оправдание. Иначе остается только опустить занавес.

Доктор Пьюк. И что? Не вижу ничего страшного в том, что занавес опустится на нонсенсе. Так оно, кстати, чаще всего и происходит. Впрочем, я понимаю, для вас не это главное. Так что не буду настаивать, просто попытаюсь вам ответить. Вы хотите во что бы то ни стало подыскать оправдание этому бессмысленному существованию, дабы, по вашему собственному выражению, примирить и того, кто с ним смирился, и тех, кого оно приводит в отчаяние. Примерно так? Отлично. То же самое пытаюсь сделать и я, дав ему возможность пойти до конца в отрицании жизни самым подходящим и самым безболезненным способом из всех имеющихся в наличии. Ведь речь идет именно об отрицании жизни, если я правильно понял?

Стекольщик. Да. Но вы рассуждаете как последняя свинья.

Доктор Пьюк. Это чтобы вам было понятнее. Итак. Я ему предлагаю ( похлопывает себя по жилетному карману ) мою конфетку. Он отказывается. Ладно. Почему? Какая разница, он просто хочет жить. И этого достаточно. Вот оно – объяснение. Несколько туманное, если угодно, но достаточное. И что все скажут, если занять вашу позицию? «Несчастный юноша! Один на один со смертью! Буквально на краю могилы! Какое счастье, он снова с нами!» И ничего более, можете мне поверить. Теперь предположим, он соглашается. Что это значит? Ему все осточертело. Почему? Какая разница, он просто хочет умереть. И этого тоже достаточно. И все ясно. Зато как ярко! Жизнь его так придавила, что он решил поставить на ней крест. Понятно даже ребенку. Слава Богу, живем не при Третьей республике, так что нечего ссылаться на язвы прошлого. Вот и все. Проще не бывает. ( Ольге. ) Вы идете?

Стекольщик. Как у вас, однако, все просто получается!

Доктор Пьюк. Природа тяготеет либо к черному, либо к белому. Другие цвета – отклонение от нормы. ( Щелкает пальцами, как фокусник, которому удался сложный трюк. )

Ольга. А если вы его здесь не застанете?

Доктор Пьюк. Ну не здесь, так где-нибудь еще.

Ольга. Да он вас на порог не пустит! И слушать не станет! А уж тем более разговаривать!

Доктор Пьюк ( со смешком ). О, вы меня еще не знаете! ( Стекольщику. ) До свидания. ( Берет Ольгу под руку. )

Стекольщик. Вы зайдете завтра?

Доктор Пьюк ( останавливаясь ). Чем раньше, тем лучше. ( Вынимает блокнот и перелистывает страницы. ) Так, что тутунас… сегодня вечером, нет, вечеромязанят… завтра… завтра… завтра с утрау меня похороны… потом завтрак у вдовы… потом оглашение завещания… пожалуй, завтра во второй половине дня, что-нибудь в три, половине четвертого? ( Записывает в блокнот. ) Годится?

Ольга. Но если его все-таки не будет?

Доктор Пьюк. Вот тогда и посмотрим. Пойдемте. ( Стекольщику. ) До свидания.

Ольга. До свидания.

Ольга и доктор Пьюк уходят. Тишина. Стекольщик садится на кровать, обхватывает голову руками. Из темноты к нему подходит Мишель.

Мишель ( протягивая сандвич ). На тебе бутерброд, папа.

Стекольщик ( поднимает голову ). А, да. ( Берет сандвич. ) Ты это называешь бутербродом? ( Разделяет его на две половинки. ) Вот один бутерброд, Мишель. А вот другой. ( Соединяет обе половинки. ) Ты понял?

Мишель. Да, папа.

Стекольщик ( жует ). Сандвич – это два бутерброда, сложенные вместе. ( Пауза. ) Повтори.

Мишель. Сандвич – это два бутерброда, сложенные вместе.

Стекольщик. Правильно. ( После некоторого раздумья. ) Скажи, Мишель…

Мишель. Что, папа?

Стекольщик. Ты счастлив со мной?

Мишель. Что такое счастлив, папа?

Стекольщик. Тебе сколько лет?

Мишель. Десять, папа.

Стекольщик. Десять. ( Пауза. ) И ты не знаешь, что такое счастье?

Мишель. Нет, папа.

Стекольщик. Почему?

Мишель. Не знаю, папа.

Стекольщик. Но ведь ты знаешь, когда тебе что-то нравится, когда тебе хорошо, правда?