Злой преследователь - Зара Дж. Блэк

клитор опух и покраснел. Она кончит через мгновение, но меня это устраивает. Она ждала достаточно долго. Она стонет, когда я хватаю конец вибратора и вытаскиваю его из нее.

Ее тело обмякает, как только она освобождается от вибраций. Я даю ей мгновение, чтобы успокоиться, затем касаюсь им её клитора.

Ее глаза резко открываются, и она издает сдавленный звук, как будто я сделал что-то болезненное. Однако эта реакция длится недолго. В следующий вдох ее спина выгибается, и она задыхается, пальцы сжимают пустоту.

— Ты хочешь этого? Ты хочешь кончить? Скажи мне, или я остановлюсь»

— Нет! Пожалуйста, — это заканчивается всхлипом. — Да.

— Хорошо, — я нажимаю сильнее, и ее дыхание учащается, превращаясь в стон, когда она взрывается. Ее тело спазмируется, содрогается, глаза закрываются, лицо искажается, как будто она концентрируется. Это такое очаровательное, серьезное выражение, и мне это чертовски нравится. Я хочу видеть это каждый чертов день.

Я позволяю ей переждать удовольствие, наблюдая за моментом, когда ее тело начнет бороться с вибрациями. Я отстраняюсь, затем выключаю звук. Тишина гнетет нас обоих, пока дыхание Евы постепенно возвращается к норме.

Я мог бы подтолкнуть ее и заставить ее испытать еще больше оргазмов, пока она не начнет умолять меня остановиться, но мне нравится, когда она в состоянии нужды жаждет удовольствия. И она выглядит абсолютно измотанной. Кто может ее винить? Она удовлетворенно вздыхает, закрывая глаза, и вдруг она кажется такой уязвимой на моем полу. Ее глаза открываются, когда я снимаю с нее ошейник.

— До следующего раза, — я подношу ошейник к ее взгляду, затем опускаю его на всеобщее обозрение. Больше не нужно его скрывать. Я хочу, чтобы она видела его каждый день. Затем я обхватываю ее руками, беру на руки и несу на диван. Боже, она такая мягкая рядом со мной.

Она прижимается к подушкам, как будто ей там самое место, и к тому времени, как я возвращаюсь с одеялом, она крепко спит. Я жду некоторое время, убеждаясь, что она не притворяется, но ее недостойное фырканье, когда она переворачивается, убеждает меня. Никто не притворяется. Я целую ее в последний раз в висок и решаю потратить пару часов на то, чтобы собраться с мыслями.

Кендрик отпустил меня с работы, чтобы я мог сосредоточиться на Еве вплоть до церемонии, но это не значит, что она полностью прекратила свое существование. Я поручил своему помощнику разработать несколько проекционных моделей, и я с нетерпением жду их — следующая фаза — переход от наночастиц к более крупным секциям материи. Все еще микроскопическим, но уже не таким.

Я включаю свои ПК и провожу пару часов, работая над моделями, с растущим с каждым расчетом предвкушением. Выглядит хорошо. Это действительно может сработать. Я регулярно проверяю Еву, но она все еще вымотана. Мне приходится постоянно напоминать себе, что только вчера я накачал ее наркотиками и привез сюда. Она все еще восстанавливается.

Как только мое внимание начинает угасать, я делаю перерыв и проверяю свой забытый телефон. Сообщения от Себа и Джейкоба. Настоящее извинение от Себа за то, что он был придурком — мне стоит его распечатать и вставить в рамку. И лекция от Джейкоба о том, что нужно быть осторожнее, которую мне нужно принять близко к сердцу.

Ева умна. Она знает, что я единственный человек здесь, кто действительно заботится о ней. То, что кажется уступчивостью, может быть просто уловкой, чтобы завоевать мое доверие. Мне нужно следить за всем, что она делает.

Мое сердце замирает, когда мой телефон пищит с сообщением от моего отца. Прошло много лет с тех пор, как мы были близки, но наши отношения за последние несколько месяцев испортились до такой степени, что, когда я вижу его имя, у меня в животе появляется комок тошнотворного страха. Его азартные игры стали еще хуже, и все, что он делает, это ругает меня за то, что я не даю ему больше денег.

Он даже просил у мамы денег, хотя они не разговаривали годами. Ей пришлось вызвать полицию, чтобы заставить его уйти. В последнем сообщении он назвал меня эгоистичным, неблагодарным придурком, которого ему стыдно было называть своим сыном.

Я беру себя в руки и открываю сообщение. Сначала выскакивает фотография. Мой отец, привязанный к стулу, с пистолетом у виска. Пот блестит на его лысой голове, а глаза широко раскрыты и напуганы.

Какого хрена? Моя рука трясется, когда я пытаюсь прочитать прикрепленное сообщение.

Неизвестный: Габриэль. Твой отец сказал, что ты можешь заплатить его долги. Он должен мне 1,5 миллиона долларов, и я ожидаю, что ты переведешь их на указанный ниже счет до 7 вечера сегодня, или он умрет.

22

Габриэль

Паралич. Он пробирает до костей. Я смотрю на сообщение, едва в состоянии его осознать. Пистолет. Угроза. Крайний срок. Прошло три часа, так что у меня есть четыре часа.

Четыре часа, или кто бы это ни был, он убьет моего отца.

Мысль пронзает ледяной холод. Мой мозг снова начинает функционировать. Что делать?

1,5 миллиона долларов. У меня есть доступ к таким деньгам, но не сразу. Как посвященный, я все равно должен запросить большие суммы из фонда Братства. Я не могу просто взять их.

И даже если бы я мог, было бы это правильным шагом? Когда этот придурок получит деньги, что помешает ему просто запросить больше? Или взять их и убить моего отца? Ничего. Вообще ничего. Мое зрение затуманивается, телефон исчезает, когда чернота закрадывается в мое зрение.

Нет. Я не могу паниковать. Что делать?

Позвонить Кендрику.

С этой мыслью приходит кусочек утешения. Этот парень, вероятно, какой-то ростовщик, понятия не имеет, с чем имеет дело. Папа, и все остальные, думают, что я работаю в секретной технологической фирме из Кремниевой долины. Он не поверит, что у меня есть ресурсы, чтобы справиться с этим.

Я набираю номер Кендрика, который отвечает на втором гудке. Я никогда не видел, чтобы он пропускал звонки.

Его голос бодрый, для него.

— Габриэль. Я удивлен слышать тебя. Я думал, ты будешь занят своим новым приобретением. Как она обустраивается?

Я пытаюсь говорить ровно.

— Сэр. Я только что получил требование о выкупе за моего отца. 1,5 миллиона долларов.

Пауза. — Сколько у нас времени?

У нас. Не у тебя. Облегчение — это живое существо, успокаивающее мой страх. Я не один. У меня есть команда.

И настоящий взрослый приходит, чтобы взять на себя управление.

Блядь. Мне