Злой преследователь - Зара Дж. Блэк

бросает на нее взгляд, и я следую за его взглядом. Ева выглядит так, будто вот-вот взорвется, только угроза ошейника останавливает ее от того, чтобы выплеснуть всю свою ярость. Разговоры о ней, как будто ее нет, действительно ее бесят. Я сохраняю эту информацию для будущего использования.

— Как только эта грязная история с твоим отцом будет решена, приходи и выпей со мной. Моя Алисса тоже была задиристой. Мы можем обсудить, как контролировать ее, не затухая искру, которая, я уверен, тебе нравится.

Грязная история с твоим отцом.

Уверенность в его голосе так успокаивает. Это просто грязная история. Скоро все закончится. Я немного расслабляюсь.

— Я так и сделаю. Спасибо.

— Я свяжусь с тобой, как только полковник Брэкис вернется. Я не скажу тебе не беспокоиться, но скажу тебе доверять нам. Мы тебя не подведем.

Он закрывает дверь, оставляя нас с Евой в неловком молчании. Яркие пятна румянца покрывают ее щеки, она тяжело дышит, сжав кулаки. Ее глаза влажные, когда она поворачивается ко мне.

— Ты не такой, как он, — её голос тихий, как будто она разговаривает больше сама с собой, чем со мной. — Он видит во мне… куклу или что-то в этом роде.

— Куклу? — я стараюсь говорить легко. Мне это нужно, что-то, что отвлечет от нарастающего беспокойства.

— Это не то слово. Ты знаешь, что я… — она вздыхает, качая головой. — Он не смотрит на меня, как на человека. Это ужасно. Жутковато. Как будто я просто домашнее животное, которого нужно дрессировать, а не человек. Личность со своей собственной жизнью, — она вздрагивает, и я пересказываю разговор. Она не ошибается, но я чувствую себя обязанным защитить Кендрика.

— Он старомоден. Но он на самом деле…

— Но ты старомоден тоже. Не так ли? — в вопросе, когда она меня обрывает, есть нотка отчаяния. — Я для тебя человек?

— Конечно, — я не колеблясь плюхаюсь рядом с ней на диван и тяну ее к себе на колени. Боже, как мне нравится чувствовать ее в своих объятиях, как я могу крепко обнять ее и уберечь. Учитывая ее настроение, я думаю, что она может сопротивляться мне, но она этого не делает. Она кладет голову мне под подбородок, и я вдыхаю остаточный кокосовый запах ее волос. Этот запах успокаивает.

— Что случилось с твоим отцом? — вопрос вибрирует у меня в груди. — Я услышала только часть. Он в беде?

Резкий поворот темы влево, но я почти рад этому. Я ни с кем не говорил о своем отце, даже с Джейкобом и Себастьяном. Я провожу рукой по ее бедру, отвечая.

— Он много лет был игроманом. Вот почему моя мама бросила его. Он берет это под контроль на некоторое время, а потом срывается. Но с тех пор, как я вступил в Братство, он знает, что у меня есть деньги. Он все время просил их, и я все время уступал. Но я бросил его несколько месяцев назад, и теперь он должен ростовщику.

Она резко вздыхает. — И они угрожают ему, чтобы ты заплатил?

— Да.

— Мне жаль, — она отстраняется, и я тронут искренней заботой на ее лице после всего, что я с ней сделал. — Никто этого не заслуживает. Хотя военный парень казался уверенным в себе. Я уверена, что с ним все будет в порядке.

— Да. Я уверен, что с ним все будет в порядке.

Но я не заслуживаю. Как я могу быть уверен?

Время тянется медленно. Тридцать долгих минут. Сорок. Пятьдесят. Мы с Евой сидим в тишине, пока я не могу больше этого выносить, поэтому я снимаю ее с колена, включаю компьютер и включаю музыку. Она кривится от грохота гитары, и я улыбаюсь.

— Что, моя хорошая маленькая христианка не любит дэт-метал?

Ее глаза встречаются с моими.

— Я пыталась, какое-то время, потому что моя мама всегда говорила, что оно говорит с дьяволом. Но если оно говорит с ним, я не знаю, что он говорит. Это просто шум.

— Не для меня, — я возвращаюсь к своему компьютеру, ища что-то потише. Это раздражает, когда нет телефона. — Это помогает мне думать.

— Как?

Я обдумываю вопрос. — Это стена звука, но в ней есть узоры. Мелодия, если поискать. Я нахожу это успокаивающим, вычленяя их.

Она хмурит брови, концентрируясь на звуке, но громкий гул от двери заставляет нас обоих подпрыгнуть. Я выключаю музыку и открываю дверь, чтобы найти Кендрика.

И я знаю. Я знаю, как только вижу напряженное выражение на его лице, тяжелые сутулые плечи. Я знаю по тому, как его глаза не блуждают по Еве, вместо этого оставаясь прикованными ко мне. И когда он наклоняется и сжимает мои руки в своих, знакомый жест, который я никогда не думал, что он сделает, я уверен.

— Мне так жаль, Габриэль. Мы опоздали. До того, как мы приехали, местная полиция уже получила сообщения о беспорядках. Они вошли, и была перестрелка. Твой отец мертв.

23

Ева

Это не должно быть больно, как сейчас, то, как лицо Габриэля сморщивается, когда Кендрик сообщает плохие новости со всем состраданием робота. Мне должно быть все равно, что его темные глаза наполняются слезами, которые он быстро смахивает. Он мой похититель. Он привел меня в это жуткое, запутанное место и отнял у меня жизнь. Я должна быть рада видеть, как он страдает.

Но я не рада.

Он отворачивается от Кендрика, сжав кулаки. Его плечи трясутся, напряжение пронизывает их, а дыхание становится прерывистым и резким. — Если бы мы просто перевели деньги…

— Габриэль, нет. К тому времени, как ты мне позвонил, полиция уже окружила здание. Все произошло слишком быстро. Никто ничего не мог сделать.

— Чушь! — он бьет кулаком в стену. Я отшатываюсь от густого, ударного звука.

Кендрик подходит к Габриэлю, и мгновение колеблется, прежде чем положить руку ему на плечо.

— Вина лежит на Лиаме Ричардсоне, ростовщике, ответственном за это. Он тоже погиб в перестрелке. На твои плечи это не ляжет.

Габриэль не отвечает. Кендрик смотрит в потолок, прежде чем снова заговорить, почти нервничая. Может, он все-таки человек.

— И мне, возможно, слишком рано это говорить, но твой отец был взрослым мужчиной, который решил связаться с таким человеком. Это не твоя обязанность — останавливать его, хотя я думаю, ты тоже будешь чувствовать себя виноватым за это, — снова никакого ответа. Кендрик мужественно похлопывает его по спине, затем пристально смотрит на меня. — Это будет тяжело для него. Не создавай больше проблем.

Там есть предупреждение.