Украина 1991-2007: очерки новейшей истории - Георгий Касьянов

В январе — апреле 2007 г. опросы Киевского международного института социологии показали, что высокий уровень доверия к власти на всех ее уровнях готовы проявить от 10 до 16 % респондентов[180].

В общем, для власти итоги были неутешительными и в то же время вполне ожидаемыми — ей не доверяли, ее боялись, общение с ней старались свести к минимуму — последнее обстоятельство, если учесть традиционную патримониальность украинского общества, — весьма впечатляющее.

В Конституции Украины 1996 г. был зафиксирован целый комплекс прав человека (им посвящен отдельный раздел), позволяющий судить о стране как такой, что принадлежит к ряду наиболее социально ориентированных и гуманных обществ мира. Однако практически все права человека, зафиксированные в Конституции Украины 1996 г., были объектом нарушений — от права на свободу и личную неприкосновенность до права на жизнь, от права на неприкосновенность жилья до права на свободное передвижение, от права на труд до права на образование. По единодушному мнению правозащитных организаций, как украинских, так и международных, нарушение прав человека в Украине стало системным явлением. Уже сам факт тяжелейшего социального положения почти трети населения, постоянно живущего в бедности, является свидетельством этого. Перечисление прав и свобод в Конституции Украины на фоне реального положения ее граждан и особенно во взаимоотношениях с государством порой выглядят как жестокая насмешка.

Один из самых показательных примеров — право на свободу слова. Важность «четвертой власти» достаточно быстро стала очевидной как самой власти, так и тем, кто стремился контролировать умы в своих личных или корпоративных интересах. К 2002 г. в государственной собственности пребывало лишь 9 % периодических изданий и 12 % телерадиокомпаний — в основном это были ведомственные газеты и журналы, один национальный телеканал и ряд областных. Остальные стали или «коллективной собственностью» (иногда это действительно означало, что газетой владеет журналистский коллектив), или перешли в руки частных лиц, став собственностью частных лиц или компаний. К концу 1990-х редакционная политика определялась вкусами и политическими пристрастиями владельцев. Они же определяли и рамки свободы слова для журналистов и обеспечивали им благосостояние и защиту. При формальном отсутствии политической цензуры в государстве редакции имели свою внутреннюю цензуру, однако нужная власти тональность обеспечивалась также административным нажимом на редакции. До конца 1990-х годов такая практика имела спорадический характер, в основном обостряясь в период выборов.

По утверждениям исследователей истории прессы в независимой Украине, уже в середине 1990-х[181] наблюдались попытки введения цензуры со стороны администрации президента. С осени 2001 г. наблюдались интенсивные попытки внедрения прямой цензуры — практика регулярного вмешательства в работу редакций в виде так называемых «темников» — письменных указаний, как освещать (или игнорировать) те или иные события. В основном «темники» рассылались на телеканалы. Этот далеко не новый, но эффективный метод фильтрации подаваемого материала интенсивно использовался российскими «политтехнологами» М. Гельманом и Г. Павловским в 2000 г. на президентских выборах в России и был экспортирован в Украину накануне парламентских выборов 2002 г., когда упомянутые «эксперты» были наняты СДПУ(о).

С лета 2002 г. главным источником «темников» стала администрация президента, возглавленная В. Медведчуком, а сама практика их рассылки была поставлена «на поток» — они появлялись еженедельно, а в период избирательных кампаний по несколько раз в день112.

Самой распространенной формой давления на те средства массовой информации, которые или пытались быть независимыми, или находились под контролем групп и лиц, вызывавших недовольство власти, был административный террор. Нескончаемые визиты налоговых и пожарных инспекторов, аресты счетов, штрафы, отказ в регистрации, закрытие редакций — только начало длинного списка форм административного давления на прессу. Один из наиболее известных примеров конца 1990-х — массированная атака на новый частный канал СТБ накануне президентских выборов 1999 г.: проверки налоговой администрации (районной и городской), рейды налоговой милиции, санитарно-эпидемиологической службы, отказ в предоставлении частоты вещания, вооруженное нападение на коммерческого директора телекомпании и его беременную жену в собственной квартире113 — все это было результатом того, что журналисты даже не становились в оппозицию власти, а просто взвешенно отображали позиции разных претендентов на президентское кресло…

Особо изощренным способом сведения счетов с неугодными журналистами стали судебные иски о «защите чести и достоинства» частных лиц, подаваемые лицами должностными — в соответствии с соответствующей статьей Гражданского кодекса, принятого в 1993 г. При этом суммы компенсации, выставляемые истцами, были поистине астрономическими, способными, в случае позитивного решения суда, разорить не только журналиста, но и газету.

Например, в 1998 г. по такого рода обвинениям в Украине было привлечено к судебной ответственности 123 журналиста, причем 4 из них оказались за решеткой. Наиболее скандальным стало дело «об оскорблении чести и достоинства» министра внутренних дел Юрия Кравченко против газеты «Киевские ведомости» — суд (начавшийся в сентябре 1997 г.) вынес постановление о штрафе в $ 2,5 млн в пользу истца… (Здесь, впрочем, стоить упомянуть о том, что газета стала жертвой не только утеснений свободы слова как таковых, сколько начавшейся войны между П. Лазаренко, которого она поддерживала, и Л. Кучмой.) По данным Союза журналистов Украины, 2/3 всех процессов против журналистов заканчивались в пользу истцов[182]. В периоды массовых политических кампаний количество подобных дел резко возрастало — рекорд был поставлен в год президентских выборов — в 1999 г., их количество, по данным Госдепартамента США, достигло 2250115. По подсчетам Комитета по культуре и образованию Парламентской Ассамблеи Совета Европы, общая сумма исков к средствам массовой информации составила сумму, равную почти трем годовым бюджетам Украины[183] (само собой, далеко не все иски были удовлетворены, однако неприятности приносили гарантировано).

Проблема имела и региональный аспект — если «разборки» с неугодными власти или мафиозным структурам средствами массовой информации в Киеве могли вызвать общенациональный или международный резонанс, то на местах пределов произволу просто не было. Один из наиболее показательных случаев — история с газетой «Информационный бюллетень», выходившей в г. Кременчуге. Исковое заявление на редактора газеты за публикацию критических писем жителей, недовольных ситуацией в городе, подал в 2001 г. мэр Кременчуга. Начальная сумма требуемой «компенсации» составляла 350 тыс. грн. В ходе судебных тяжб (редактора газеты вызывали на 54 судебных заседания) сумма возросла до 1 млн грн (около $ 200 тыс.). На ее имущество, в том числе квартиру, был наложен арест. Типографию, где печаталась газета, закрыли под предлогом «аварийности помещения». Газету отказывались печатать типографии пяти прилегающих областей Украины.

В апреле 2000 г. состоялся первый масштабный журналистский бунт против административно-судебного давления на прессу. Акция «Волна свободы» началась во Львове, когда местную газету «Экспресс» приговорили к огромному штрафу за 12-строчное сообщение. В мае 2000 г. в акции принимали участие 198 газет, 19 телеканалов, 36 радиостанций. Ее подержал Союз журналистов Украины и парламентский комитет по свободе слова. Журналисты и парламентарии требовали внесения изменений в законодательство, определяющих верхний предел материальной ответственности за моральный ущерб и устанавливающих уголовную ответственность для официальных лиц за препятствование журналистам в выполнении ими своих профессиональных обязанностей. Верховная Рада трижды рассматривала эти предложения об изменениях в законодательстве и трижды проваливала их.

В тех случаях, когда административное давление не приносило результатов, использовался подкуп журналистов. Если это не действовало, применялось запугивание и насилие — моральный террор против самих журналистов и членов их семей, нападения на квартиры, акты вандализма. Только в 2000–2001 гг., по данным Уполномоченного по правам человека при Верховной Раде, 40 украинских журналистов стали жертвами нападений и избиений. По данным Министерства внутренних дел Украины, только в 2001 г. против журналистов было совершено 72 преступления, из которых 30 не были раскрыты[184]. Если объект террора упорствовал, его физически устраняли — когда под видом «несчастного случая», когда показательно, на виду у всех.