Тильда. Маяк на краю света - Кейт Андерсенн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А я умру. И таков мой выбор. Будучи замужем за тем, кого полюбила. Ах, ирония судьбы.
Завтра мы потребуем свадьбы. Я отобрала у Фарра «кочергу» и ударила по веткам, чтобы искры полетели в небо тысячами.
— Видящий свидетель, Тиль, как же вы похожи с Ис.
Я мгновенно вскипела:
— Ты знаешь, что я не выношу, когда ты нас сравниваешь, Фарр.
С детства. Ис — беспринципная, избалованная, изнеженная. И — мелкая. Мы никогда рядом не стояли, хотя ей я никогда не скажу об этом. Она же младшая сестренка. Но не боле.
— Ты просто ревновала ее к брату, — напомнил один из этих насекомых размером с кулак.
— И ничего ты не решаешь сама, как видишь.
— Все решают чувства.
Я ударила ладонью по коленке.
— А вот и не все. Пошли прочь!
Фарр вздохнул.
— Эта горечь и безвыходность… Сестренки мои, почему счастье улыбаться выпало мне, а не вам? Я чувствую себя виноватым. Должно было бы случиться наоборот.
И неловко усмехнулся. Я скорчила рожу.
— Наслаждайся, братец. Разрешаю. Ты честно заслужил, вот правда. А я… завтра замуж выхожу, за потомка самого Видящего, на свеже нанесенном на карту острове, возле камня из звездной пыли — разве, по-твоему, я несчастлива? Доброй ночи, и не задавай мне больше глупых вопросов.
Глава 15
О диалогах в предрассветном тумане, судьбе Оливии Эйдан и голой революции в голове
Остров Гудру, седьмое орботто.
Я проснулась от того, что кто-то совершенно беззастенчиво шарил руками по моему телу. Завела руку для пощечины или затрещины в тот самый момент, как открыла глаза. И увидела только темноту.
Мое запястье поймали в воздухе, а маску поправили, и в прорезях я увидела… ухмыляющегося в предрассветном тумане Чака Кастеллета. Он приложил палец к губам. Моим губам!
— Тихо, все еще спят. Где цитрусовое? Не могу найти.
Я дернула запястье, и, когда оно полетело куда-то вбок вместо куда следовало, совершила неприятное открытие, что конечности онемели и превратились в плети.
— И поэтому ты меня лапаешь⁈
Со злым отчаянием я пыталась растереть хотя бы руки. Дублет Фаррела валялся в траве отдельно от меня, предатель.
— Брось, Тиль, в конце концов — ты моя жена. Имею право.
Я вспыхнула.
— Ничего не имеешь! Мы еще… не поженились.
Руки не слушались. Кровообращение, кровообращение…
— Свадьба сегодня — договорились ведь. Да и фамилию ты себе заранее прикарманила. Хватит чваниться, где зелье? Скоро рассвет, пора приводить Фриду в чувство.
— Вот скажу деревьям… — пробубнила я.
Кастеллет закатил глаза, а потом обличительно ткнул в костер.
— Они тебе не помогут — вон ты их сколько умертвила.
— Так мы… для дела.
Я не была уверена, кто из нас двоих прав. Может, надо где-то вырезать узор друидов?..
— Видящий, Тиль! — Чак обхватил мое правое плечо и начал жестко растирать сверху вниз. Следом второе: кровь наконец побежала по телу. — Воспитание при дворе приносит одни пороки!
— Ты его вовсе не получил, — отбрила я, со злорадством шевеля пальцами — удачно! — Жан-Пьери отлучили от двора ой как давно.
Кастеллет уже принялся за обтянутые штанами ноги, и я не стала ему мешать. Становилось тепло, тело будто возвращалось ко мне. Я попыталась помассировать шею, и она отозвалась закаменевшим нытьем. Дублет от росы промок, увы, и теперь был бесполезен.
— Вот уж о чем я не жалею, — запыхавшийся голос Чака звенел застаревшей обидой. — Пусть горит ваш Вестланд в огне. Я туда не вернусь.
— Тебе и нельзя. Поймают и отрубят голову на площади Увядших Роз.
— И ты станешь вдовой.
Чак хлопнул меня по коленкам так хлестко, что я подскочила на месте.
— Ну? — он встал и протянул руку в требовательном жесте.
Я полезла рукой в корсет под рубахой. Повезло, что он туда не добрался… И снова покраснела. А если однажды захочет?..
Кастеллет отобрал склянку и поспешил к Фриде. О, только теперь я уяснила, что он, как и Фарр, остался в одной рубахе, а своим красным сюртуком укрыл девочку. Усмирив возмущение собственным женихом и страх перед совместным будущим, я подобралась поближе и заглянула через его плечо, вытягивая шею.
Чак осторожно приподнял голову спящей Фриды, приоткрыл ей губы, влил несколько капель. У меня вырвалось:
— Когда-то я тебе нравилась.
— Нравилась⁈.
Кажется, это утверждение Чака удивило и позабавило. Один из моих мотыльков подлетел к нему и шикнул:
— Сам ведь говорил, что друзья навек.
— Ах, это… Тиль, ты же слышала, что сказала моя ящерица — кстати, я назвал ее Алисой — я не умею любить и мне нельзя верить. Так что не позволяй вешать себе лапшу на уши — ты казалась мне умнее.
Вгляделся в лицо Фриды, влил еще пару капель.
— Надо медленно, постепенно… Кажется, так говорил Звездочет…
Имя дал — надо же, никому из нас и в голову не пришло. Но для приручения это хороший шаг.
«Я не умею любить и мне нельзя верить».
— Ты же знаешь, что Алиса врет, Чак, — ответила я спокойно и встала, разминая ноги. Развесила дублет на рогатине у костра. — Ты любишь своего брата, ты любил отца — иначе бы не ввязался в эту глупую революцию… — я коснулась плеча жениха, он стиснул челюсти и ничего не сказал. — Просто способ выбрал неверный. Но ты очень даже умеешь любить, Чак. И так радовался, что хотя бы я тебе верю.
Я похлопала жениха по плечу. Он сбросил мою руку и покосился с укоризной:
— Давай без этого, Тиль. Ты мне не друг и никогда им не будешь, я наврал тебе в Стольном.
Я пожала плечами.
— И потом еще на «Искателе».
— Разве?.. — Кастеллет почесал затылок. — Ну, я просто был разбит.
Снова рука зачесалась залепить ему пощечину. Подонок! Мерзавец! И я хотела ему верить, а он… Что ж, Тиль, соберись. Чувства прочь. Факты — вот, что имеет значение.
— Кем я буду
