Тильда. Маяк на краю света - Кейт Андерсенн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я заложила руки за спину и подошла к обрыву. Солнце вот-вот встанет, и небо на востоке, позеленев, добавило призрачных красок и туману, окружившему наш лагерь. Только у костра мгла отступала, но море и лес, да и сама кромка обрыва были надежно ею укутаны. Ничего внизу не видно, кроме зеленоватого молока тумана.
— Он ведь лжет, да? — спросил над ухом мотылек.
Я кивнула.
— Определенно.
— Мы будем его разоблачать?
— Не знаю… Не уверена, что мы имеем на это право.
— Но мы будем его женой. Это же на всю жизнь, Тиль!
— Мы можем поговорить с Алисой.
Я фыркнула. Скажи мне кто в Стольном, что через четыре дня я буду болтать с частями своего сознания о том, как разоблачить мошенника, которому «мы будем» женой вовсе не потому, что люблю… А и люблю при этом тоже, но ему в первую очередь знать о том не положено…
— Поговорите, — разрешила я, сомневаясь, что это что-то даст.
Просто он, и вправду, привык врать сам себе. Мы все врем сами себе. Я вот тоже врала, что не скучаю… по родителям. Я нагнулась, нащупала на траве конец земли и осторожно села, свесив ноги. Оперлась руками за спиной и вдохнула тумана полной грудью. Хорошо…
Тихо. Тишина, туман, вечность.
И что нас ждет сегодня? Всего-то инсценировать свадьбу, забрать мальчишек и прыгнуть в воду с этого самого места. Так, ерунда, проза жизни, Тиль. Я усмехнулась и вытащила из корсета охранку. Тепленькая… Ах, и не позаботилась ведь выковырять из деревяшки кристалл. Обернулась и тихонько позвала:
— Чак!
Он выступил из тумана рыжим пятном плавно проявляющегося силуэта.
— У тебя есть нож?
Ящерица Алиса уютно свернулась воротником у него на плечах и, кажется, дремала. Чак, улыбаясь так искренне и мечтательно, как и у библиотечного клена не случалось — а это были наши самые безоблачные минуты — почесывал ей подбородок. Рыжая, как он сам, Алиса урчала. У меня брови поползли на лоб.
— Всегда мечтал о домашнем питомце, — шепотом ответил вернувшийся к полному благодушию жених. — Но образ жизни не позволял. Зачем тебе нож?
— Вытащить ларипетру, — продемонстрировала я дощечку. — Забыла совсем.
— Растрепа. Держи.
Он вытащил из-за голенища сапога складной и протянул мне, опускаясь рядом на корточки. Я ковырнула тут, там — не получалось. Как же они вмонтировали?.. Повертела дощечку так и эдак, жмуря глаз, но маска мешала разглядеть под нужным углом и то и дело царапала лицо.
— Дай сюда, — неожиданно уселся Кастеллет на обрыв рядом и отобрал защитку и нож.
Трава была мокрой. Но скоро выйдет солнце, будет жарко, штаны высохнут.
Алиса деловито обнюхала мое ухо, сделалось щекотно, я засмеялась. Почесала ей тоже голову.
— Успокоилась? Ты очень шумная, Алиса.
Алиса зажмурила глаза, довольная лаской. Ничего не ответила.
— Но молчать, видимо, умеешь не менее страстно, — пришлось признать.
— На, — протянул тем временем Чак ларипетру. В ползущем между нас тумане она лишь слегка отсвечивала. — Спрячь пока обратно в свое хранилище.
Я поджала губы. Есть вещи, о которых говорить вслух как бы не очень. Например, о девичьих корсетах. Отвернулась и сунула, куда следовало. Он слишком долго жил среди разбойников, нахватался… Чак хмыкнул, завел мне волосы за ухо, задевая маску. Я замерла. Медленно повернула к нему голову.
— Не смущайся, Тиль. Скоро нам, вообще, придется поцеловаться. Ты хоть выдержишь?
Щеки у меня горели огнем, безобразие. И сделать ничего нельзя. Я спрятала их в ладони, забыв, что основную часть скрывает маска, и пробубнила:
— Выдержу, конечно…
— Порепетируем?
— Что⁈
Лицо Чака приблизилось настолько, что мы столкнулись носами. Я увидела, что у него веснушки. И обгоревшие на солнце ресницы.
— Маска придает твоему образу загадочности, Тиль, — прошептал Кастеллет.
А я и не знала, что сказать. Зачем он так со мной?.. Он ведь… понарошку. Но почему сердце стучит набатом и, кажется, сейчас выскочит из груди? А если я умру от этого? Нет, Тиль, это экстрасистолия, от нее не умирают. Но кровь попортить она может знатно… Ведь мы — до смерти, и вправду…
Если я его не заставлю влюбиться в себя, то моя жизнь превратится в кошмар. А я на такое не согласна.
Без сотрудничества с Алисой не обойтись — правы мотыльки. Хотя почему-то это пахнет предательством. Ха, чем не месть мошеннику.
Тем временем его губы коснулись моих: легко, невесомо, почти незаметно. Всего на миг. Не отстранился, пролез пальцами под маску, приподнимая.
— Ты должна ответить, — прошептал прямо в губы. — Иначе Гудру не поверят.
Я решила сделать вид, что ничего внутри у меня не млеет:
— Ты говорил, если хочешь, чтоб тебе поверили, надо меньше убеждать.
Преувеличенно нежно оторвала его пальцы один за другим с мерчевильской маски, а затем дунула в нос.
— И на лицо мое вам смотреть запрещено, господин мошенник.
Потому что я никогда не забуду, как он скривился вчера.
Он отодвинулся, скрестил руки не груди, воззрился на меня с озорным интересом.
— Даже после свадьбы?
— Учитывая, что наш брак фиктивный…
— А кто сказал, что фиктивный?
Ну, честное слово! Что за игры со мной⁈ Я взяла себя в руки и ответила как можно более надменно, вспоминая превратности придворной юности, прежде чем у меня появилась своя башня:
— Я сказала. Потому что так хочу. Я спасаю твою шкуру, — и максимум презрения, — а ты не трогаешь мою.
Кастеллет хмыкнул. Туман рассеивался, уже был виден край обрыва и леса. Догорающий костер потрескивал пятном в тройке десятков шагов. И откуда-то пробивался рассеянным светом первый луч солнца. Мир словно смутно засиял. Не так, чтобы опускать вуаль. Просто… как волшебство из детской сказки.
— А когда-то я тебе нравился.
Ха! Хрюшка-повторюшка. Я прищурилась, отзеркаливая его же фразу:
— Разве⁈
Что ж — было весело, должна признаться.
Кастеллет резко встал, отряхнул штаны, подал мне руку, легкомысленно улыбнулся:
— Ну, значит, показалось.
И я пяткой почувствовала проигрыш. Наивно думать, Тиль, что книжный червь может облапошить опытного мошенника. Я приняла его руку и поднялась следом.
—
