Итальянцы - Джон Хупер

«Болельщики победили, – писал Агню. – А за этим последовали и волнения среди болельщиков, так как агрессивно настроенные фанаты с обеих сторон, как "Ромы", так и "Лацио", ввязались в столкновения с полицией за пределами стадиона». В последующие несколько лет ситуация с насилием среди футбольных болельщиков только усугублялась, причем столкновения между ultras и полицией становились еще более кровавыми, чем между соперничающими группами фанатов. В 2007 году один полицейский офицер умер от ран, полученных в ходе беспорядков во время матча в Сицилии, и один болельщик был застрелен полицейским во время столкновения между болельщиками команд-соперников на станции технического обслуживания на автостраде. После всеобщих призывов отреагировать на сложившуюся ситуацию правительство ввело программу ограничений и реформ, которая пока не решила проблему, но снизила ее остроту.

Если противник ultras – это sbirro («полицейский»), то враг всех болельщиков – арбитр. В Италии он не только считается близоруким, но и является объектом почти всеобщего презрения[86]. Джанни Брера, отзывы которого читали миллионы, писал, что «почти в каждом случае мы имеем дело либо с неудовлетворенным человеком, который хочет доказать себе, что он существует и обладает свободой воли, либо с головорезом». Эннио Флайано, также журналист и писатель – он написал вместе с Феллини сценарии к фильмам «Сладкая жизнь» и «8½», – полагал, что итальянцы ненавидят рефери по гораздо более простой причине: «Потому что он выносит вердикт».

C годами сформировалось мнение, что эти презренные создания подвержены влиянию, что сознательно – или скорее подсознательно – они подсуживают крупным клубам. Для этого явления был даже найден термин: «психологическое рабство». Как утверждали, ярче всего оно проявлялось во время матчей с участием «Ювентуса» – команды могущественной как никакая другая. Это клуб из Пьемонта, региона, объединившего Италию, и владеет им Fiat, автомобилестроительная компания, которая считается гордостью итальянской промышленности. Поэтому «Ювентус» имеет общенациональный масштаб – и пользуется общенациональной поддержкой, большей, чем у любого другого клуба. Одно из его прозвищ звучит так: La fidanzata d'Italia (что-то вроде «Возлюбленная Италии»). Вы можете зайти в бар где-нибудь в калабрийской глубинке, в противоположной от Турина части полуострова, и увидеть на полке черно-белый полосатый вымпел и надпись, гордо объявляющую, что здесь проводятся собрания местного отделения клуба болельщиков «Ювентуса».

Предположение, что арбитры подсознательно чувствуют, как непатриотично было бы допустить проигрыш «Ювентуса», может показаться притянутым за уши. Но болельщики других клубов, особенно тех, что выигрывают чемпионат крайне редко, таких как «Фьорентина», «Кальяри» и «Верона», могут рассказать о многих спорных моментах в истории Лиги, которые были решены в пользу «Ювентуса». Например, в 1981 году на 74-й минуте решающей схватки арбитр не засчитал гол, который принес бы победу «Роме» и, как позднее доказали, был забит в ворота «Ювентуса» по всем правилам. В результате титул чемпиона достался «Ювентусу». То же самое произошло в следующем году, когда рефери не засчитал победный гол «Фьорентины», забитый всего за 15 минут до окончания сезона. Больше того, «Ювентус» неоднократно завершал сезон, получив подозрительно много штрафных в свою пользу и очень мало – в пользу других команд. С годами подозрения росли, и болельщики соперничающих команд жестоко дразнили болельщиков Ювентуса, скандируя: «Вы только и умеете грабить» и «Мы лучше будем вторыми, чем ворами».

И только в 2005 году они начали задаваться вопросом, может ли исключительная удачливость «Ювентуса» объясняться чем-то большим, чем «психологическое рабство». Именно тогда появились первые отчеты о расследовании под кодовым названием «Вне игры», которое проводил прокурор Турина. Впоследствии он пришел к заключению, что среди обнаруженного полицией не было ничего, что доказывало факт преступления. Однако же он передал собранные им данные в Федерацию итальянского футбола, Federazione Italiana Giuoco Calcio (FIGC), и спустя несколько дней после окончания сезона 2005–2006 годов отрывки из расшифровок перехваченных телефонных разговоров просочились в прессу.

Это стало началом неслыханного скандала в истории итальянского, да и не только итальянского, футбола. Время от времени игроки или арбитры попадаются на фальсификации матчей. Такое происходит во всех странах. Встречается и мошенничество в спортивных ставках. Но Calciopoli[87], как этот скандал стал называться, отличался ото всего прежде виденного. Из расшифровок разговоров стало ясно, что высшее руководство «Ювентуса» создало целую сеть влияния, которая действительно обеспечивала им благосклонность арбитров. Некоторые другие клубы также участвовали в схеме и извлекали выгоду из уступчивости судей. Манипуляции касались не отдельных игр, как это бывало в других скандалах, – была подтасована вся Серия А. Это был не турнир между командами, которые начинали сезон с теоретически равными шансами на победу, а кукольное представление: красочное, театральное представление, которое продолжалось из года в год, и сценарий которого писала группа высокопоставленных людей, участников преступного сговора. Это относилось не только к тому, что происходило на стадионах. Некоторые из расшифровок показали, что генеральный директор «Ювентуса», Лучано Моджи, был в контакте с Альдо Бискарди, ведущим шоу, которое к тому времени стало называться «Il processo di Biscardi». Это гарантировало, что замедленные реконструкции в его программе интерпретировались в ключе, который устраивал «Ювентус». Вот в высшей степени яркая демонстрация того, что в Италии не всегда можно верить своим глазам. После того как все вскрылось, программа Бискарди ушла с национального телевидения, и он, его Supermoviola и его vallette были в последний раз замечены – больше 30 лет спустя после первого выпуска – в сетке второстепенных региональных каналов.

В Calciopoli было две странности. Одна состояла в том, в самый пик скандала Италия выиграла свой четвертый Кубок мира. Другая – в том, что так и не было доказано, что из рук в руки переходили какие-либо суммы денег[88]. Система работала потому, что заинтересованные топ-менеджеры создали миф, будто они имеют такую власть и влияние, что могут вознести любого игрока или рефери либо сломать ему карьеру. И самая вера в то, что их слово – закон, как раз и дала им те власть и влияние, которые были нужны, чтобы схема работала. Это яркий пример мафии в самом широком значении слова, пример того, что в Италии изобилуют всеохватные (и все же не всем доступные), создаваемые по принципу семьи структуры, направленные против конкуренции.

15. Ограничение конкуренции

«Per lungo tempo si sono confuse la mafia e la mentalità mafiosa, la mafia come organizzazione illegale e la mafia come semplice modo di essere. Quale errore! Si può benissimo avere una mentalità mafiosa senza essere un criminale.»

«Мафия и мафиозный образ мыслей; мафия как незаконная организация и мафия просто как мировоззрение. Какая ошибка! Вы можете запросто иметь мафиозный образ мыслей и не быть преступником».

После смерти мужа у Клаудии осталось несколько домов. Она сдавала их отдыхающим, которые хотели провести время в сельской местности в Италии. Мы договорились встретиться с ней в доме нашего общего друга. Клаудия должна была подхватить нескольких гостей – гостей, которые жили у нее бесплатно и были, как это водится, старыми друзьями, – на железнодорожной станции. Она сказала, что догонит нас, как только высадит их у своего дома. Когда она выходила из здания вокзала, к ней подошла группа местных таксистов.

«Они сказали, что, подвозя своих гостей от станции, я отбираю у них бизнес», – рассказывала позднее Клаудия. Она явно была потрясена их угрожающим поведением и обеспокоена тем, что могло бы случиться, проигнорируй она их выпад. Это произошло не в Сицилии и даже не в Апулии. Речь идет о станции, которая находится в Тоскане.

У меня есть знакомая, которая живет на одном из итальянских островов. Ей был нужен стол. Она видела именно такой, какой ей хотелось купить, в другой части острова. Но рядом с ней был один мебельный магазин, принадлежавший человеку, которого она знала с детства, но который ни в коей мере не был ее другом. Однако купить стол где-либо еще считалось бы не законным выбором потребителя, а беспардонным предательством. Она и ее партнер были его клиентами. И он, скорей всего, никогда не заговорил бы с ними снова, если бы они пошли в другой магазин. В итоге они купили стол в магазине на другой стороне острова и несли его вдвоем всю дорогу к себе домой окольными путями, чтобы ни стол, ни автофургон доставки конкурирующего магазина не заметил человек, который считал себя их поставщиком мебели.