Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - Дэвид Керцер

В конце июля д'Арси Осборн, британский посланник в Ватикане, предупредил Лондон, что Гитлер может осенью попытаться завербовать папу в ряды пропагандистов мира. Британский дипломат считал, что в силу своей «природной осмотрительности» понтифик вряд ли согласится участвовать в такой затее и она провалится, однако есть кое-какие основания для беспокойства: «Можно ожидать мощнейшего давления и даже шантажа со стороны гитлеровской коалиции, к тому же папа очень хочет сыграть роль в восстановлении мира»[449].

Как примас итальянской церкви, понтифик старался не вызывать недовольства дуче и ничего не предпринимал, чтобы отговорить наиболее видных представителей итальянского духовенства от громкой поддержки войны. Однако Муссолини с тревогой замечал, что папа по-прежнему не желает делать никаких компрометирующих его заявлений против британцев и тем более против американцев. В первые дни после вторжения немцев в Советский Союз самой большой его похвалой того дела, за которое сражается гитлеровская коалиция, стала речь, произнесенная в конце июня в честь двух покровителей Рима – святых Петра и Павла. Немецкая пресса преподнесла сказанные им тогда слова насчет «великой отваги, проявленной при защите основ христианской цивилизации, и твердой надежды на их грядущий триумф» как явное одобрение войны, развязанной нацистами[450].

Сообщения о том, что немцы плохо относятся к церкви, продолжали поступать, и папа примерно в это же время решил найти безопасный способ донести свое недовольство до германского правительства. В середине августа кардинал Мальоне направил папскому делегату в Вашингтоне новые инструкции: хотя никто из американских епископов не должен публично выражать поддержку какой-либо из воюющих сторон, «тем не менее желательно, чтобы некоторые из них… сообщили прихожанам об ужасных условиях религиозной жизни в Германии и оккупированных странах. При этом действовать нужно как бы по собственной инициативе, а не от имени Святого престола». В случае чего у папы должна быть возможность отречься от этих действий американского духовенства. Никто из епископов, привлекающих внимание к данному вопросу, не должен «намекать или тем более прямо указывать на тот факт, что новости, о которых он ведет речь, поступили от Святого престола»[451].

Среди иерархов американской церкви нарастала напряженность, связанная с отношением к войне: католическое духовенство в США и без того раздирали межфракционные противоречия и личное соперничество. Вскоре после того, как Мальоне отправил свои наставления в Вашингтон, архиепископ Спеллман, отвечавший за нью-йоркскую епархию (среди американских прелатов он был наиболее приближенным к папе), написал понтифику о том, какой некомфортной стала ситуация. Очередной постыдный публичный скандал, писал он, разразился после недавнего выступления епископа Джозефа Хёрли, в котором тот заявил, что нацизм даже хуже коммунизма, и призвал католиков поддержать президентский план помощи России. «Католическая пресса открыто ополчилась на епископа Хёрли, – сообщал Спеллман. – Более того, произошел невиданный в американской истории инцидент: архиепископ [Фрэнсис] Бекман [пастырь округа Дубьюк] обрушился с нападками на епископа Хёрли в своем радиообращении. Короче говоря, здесь творится настоящий хаос»[452].

В конце августа 1941 г., после трехдневной поездки на своем спецпоезде, Муссолини добрался до Гёрлица – городка, который располагается сегодня на границе Германии и Польши. В свите диктатора были не только его генералы, но и Ганс фон Макензен, немецкий посол в Италии (вонь его сигар чувствовалась почти по всему составу), а также подполковник Ойген Дольман, глава контингента СС в Италии[453]. Гитлер прибыл на станцию, чтобы встретить дуче и затем сопроводить его в свое недавно построенное «Волчье логово», находившееся в нескольких километрах восточнее. Это был гигантский дворцовый комплекс, штаб-квартира Гитлера на время осуществления плана «Барбаросса». Тысячи рабочих расчищали окрестные леса, чтобы построить фюреру подземный комплекс, который теперь окружали минные поля и заграждения из колючей проволоки. В Италии не существовало ничего, что даже отдаленно напоминало бы это сооружение.

В стремлении произвести впечатление на Гитлера и в уверенности, что победа близка, Муссолини поведал фюреру о своем огромном желании расширить роль итальянских вооруженных сил в войне против СССР. Фюрер и без того был уверен в победе, к тому же его генералы не видели прока от итальянской армии. Он безуспешно пытался отговорить Муссолини от этой затеи, ссылаясь на удаленность Италии от русского фронта и трудности, связанные с доставкой и снабжением войск[454].

Между тем в Ватикан стали поступать первые новости о сопротивлении, которое немецкие войска встречают на востоке, и даже о контратаках Красной армии. Папа и члены Курии страшились возможного грядущего всемогущества нацистской Германии, триумфально разгромившей всех врагов, но альтернативный вариант развития событий (пусть и казавшийся маловероятным), при котором русские одолевают вермахт, заставлял задуматься о возможном проведении – уже после победы СССР – мирной конференции, на которой будущее Европы окажется в руках Сталина. В Ватикане опасались и этой перспективы. Впрочем, имелся и третий вариант, дававший проблеск надежды. Пути Господни неисповедимы: быть может, он уготовил человечеству жестокую войну между Россией и Германией, но такую войну, которая положит конец коммунизму и при этом нанесет тяжелейший урон нацизму. При таком сценарии папа мог бы сыграть ключевую роль в подготовке мирного соглашения. Более того, однажды его могут даже восславить как спасителя Европы[455].

Рузвельт, который наращивал объемы помощи Британии и одновременно отбивался от призывов соотечественников не втягивать Соединенные Штаты в еще одну европейскую войну, решил вновь направить своего посланника в Ватикан для переговоров с папой. «Дуче! – говорилось в одной из анонимных записок, адресованных Муссолини. – Майрон Тейлор возвращается в Рим. Он еврей и прячется за спиной Ватикана. Будь начеку!»[456]

Рузвельт поручил Тейлору двойную миссию. Среди американских католиков усиливалось негативное отношение и к поддержке Британии, и к попыткам подготовить страну к возможному участию в войне. Президент решил, что на этом фоне публичное возобновление связей с папой принесет политическую выгоду. Кроме того, Тейлор отправлялся в Рим после недавней встречи Рузвельта с британским премьер-министром на острове Ньюфаундленд, где они наметили те восемь тезисов, которые позже получили название «Атлантическая хартия». Это была декларация их целей в послевоенном мире, где, в частности, заявлялось о необходимости разоружения стран-агрессоров и о праве всех народов на самоопределение. Президент надеялся убедить Пия XII продемонстрировать свою поддержку хартии.

Тейлор довольно успешно выстраивал тесные контакты с папой. Этот внушительного вида американский магнат умел при необходимости быть обходительным и мягким – он уважительно слушал папу и восхищался красивыми ватиканскими церемониями. Тейлор, хотя и был протестантом, не упускал случая в конце каждой аудиенции опуститься на колени перед папой и испросить его благословения. Понтифик высоко оценивал оптимистический настрой Тейлора, подкрепляемый колоссальной мощью Америки и дружбой с президентом, которая сама по себе являлась для папы весьма важным ресурсом. Осборн отмечал и еще одну черту, роднившую этих двух людей, – «воинствующий христианский идеализм»[457].

Тейлор встретился с Пием XII 9 сентября 1941 г. Он привез послание Рузвельта, в котором тот выражал надежду, что папа публично поддержит цели, поставленные им и Черчиллем. Понтифик со всегдашней осторожностью ответил, что подумает над этим. Затем, уже во время беседы с кардиналом Мальоне, Тейлор подчеркнул значение папской поддержки восьми тезисов Атлантической хартии. Он заявил, что лишь два человека на земле сейчас находятся в таком положении, чтобы к их словам о необходимости «триумфа справедливости» по-настоящему прислушались: это папа римский и президент Соединенных Штатов.

Источники расходятся по поводу того, что именно предложил Пий XII американскому представителю, когда они увиделись в следующий раз. По рассказу Тейлора, папа отметил, что желает сохранить «независимую роль», поэтому не может «тотчас же сделать такое заявление без подходящего повода. Однако он согласился сделать его в разумный срок – достаточно скоро»[458].

В архивах Ватикана нет никаких следов такой договоренности. Более того, сознавая, как встреча понтифика с американским посланником беспокоит Муссолини, после ее окончания папа распорядился, чтобы государственный секретарь Ватикана немедленно проинформировал о ней итальянского посла. Однако кардинал ни словом не обмолвился