Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - Дэвид Керцер

«Это ничего вам не даст, – заметил Чиано. – Недавно он говорил со мной таким тоном, какого я никогда у него прежде не слышал, и я понял, что он сейчас очень зол на Ватикан». Чиано объяснил, что изо всех сил старается успокоить тестя. «Я с радостью делаю все возможное для вас как фашист, как итальянец, как католик, и я хотел бы, чтобы Святой Отец знал это, – заявил министр. – Но в такие моменты даже мне мало чего удается добиться». Поводом для гнева дуче, по словам Чиано, стал недавний доклад полицейского осведомителя, где утверждалось, что некая клика в окружении руководителя L'Osservatore Romano замышляет заговор против режима. Так что не помешает проявлять осторожность, предупредил Чиано: «Я не хотел бы, чтобы Дуче начал действовать. Сами знаете, что бывает, когда он вмешивается»[410].

Настроение министра Чиано не улучшал тот факт, что его тесть в попытке приглушить ропот общественности в отношении войны решил отправить министров правительства на фронт в качестве обычных офицеров. Самого Чиано лишь частично избавили от этой участи: ему приказали перебазироваться на юг, в штаб-квартиру военно-воздушных сил в Бари. Донесение полицейского информатора в Ватикане дает некоторое представление об ухудшении настроений в обществе: «На католические круги все более сильное впечатление производит растущая стоимость жизни и сложности с добыванием основных продуктов питания. Все это, естественно, вызывает недовольство и острую критику действий правительства»[411].

Видя признаки ослабления народной поддержки войны, отец Джемелли, ректор Миланского католического университета, опубликовал свои предложения в общенациональном журнале, посвященном проблемам итальянского духовенства. Он призвал провести в каждом приходе страны специальную службу 2 февраля 1941 г., в воскресенье, и помолиться за победу гитлеровской коалиции. Джемелли провозглашал: «Если смириться с тем, что война требует жертв, и регулярно молиться, это позволит нам с убежденностью истинно верующих ожидать, когда пробьет час и Господь приблизит нас к победе». Католические газеты страны с энтузиазмом подхватили эту инициативу, как и итальянские кардиналы. Прошедшие в храмах и соборах по всей стране церемонии имели, по мнению светских и церковных властей, большой успех. Прихожане теснились на скамьях позади облаченных в черные рубашки местных деятелей фашистской партии, заполнивших передние ряды[412].

Но успехи в войне так и не появились, во всяком случае у итальянской стороны. В начале февраля британские военные корабли вошли в воды близ Генуи, не встретив сопротивления, и подвергли город продолжительному обстрелу с моря при поддержке боевых самолетов, которые кружили в небе, помогая определять цели. Исторический собор Генуи едва не был разрушен, когда случайный снаряд пробил его стену, покрытую фресками, упал на мраморный пол, но не разорвался. Еще один снаряд попал в одну из городских больниц, где погибли 17 человек. И хотя половина снарядов упала в море, не причинив никакого вреда, 29 из 55 кораблей, стоявших на якоре в порту, получили повреждения или затонули. В общей сложности погибли более сотни генуэзцев, а число раненых оказалось гораздо больше. Министерство пропаганды распорядилось, чтобы итальянские газеты не упоминали подробностей разрушительной атаки. Вместо этого им рекомендовали печатать статьи о предположительно еврейском происхождении президента Рузвельта[413].

Хотя в итальянской прессе не было новостей об обстреле Генуи, они все равно циркулировали в стране, еще больше удручая население. Муссолини, вопреки своему обыкновению, признал эти промахи в речи, с которой он выступил в этом же месяце. Вместе с тем он выразил надежду, что скоро страну ждет поворот к лучшему. Надо думать, он опирался на послания Гитлера, сообщавшего, что Германия вот-вот поможет Италии. И в самом деле, уже в середине февраля немецкий генерал Эрвин Роммель, этот Лис Пустыни, прибыл вместе со своими частями в Северную Африку, где развернул наступление против британцев. «Все больше растет уверенность в том, – писал посол Филлипс президенту Рузвельту, – что война закончится к сентябрю полной победой немцев».

Осознание того, что судьба Италии зависит от немецкой помощи, стало менять отношение общества к немецким войскам, которые все более наводняли страну. Немцы помогали укреплять итальянские оборонительные рубежи и просто останавливались в стране по пути в Северную Африку. Похоже, как сообщал американский посол, «итальянцы не раздосадованы их присутствием и даже испытывают благодарность за помощь в исправлении ситуации». Пий XII также принимал у себя германских военных, которые потом хвастались, что удостоились аудиенции папы. «Святой отец, – рапортовал из Ватикана полицейский осведомитель, – лично принял 12 февраля группу немецких офицеров и солдат. Во время приема он общался с ними по-немецки. Эта аудиенция, как и другая несколько дней назад, произвела огромное впечатление в Ватикане и была воспринята как один из многих признаков нормализации отношений между Германией и Ватиканом»[414].

Однако явившийся к папе на аудиенцию в начале марта французский поверенный в делах обнаружил, что Пий XII с более глубоким унынием смотрит на будущее. Германское превосходство в воздухе и морская блокада были фатальными для британцев (во всяком случае создавали такое впечатление). Вероятность того, что Соединенные Штаты смогут или пожелают вовремя прийти на помощь Британии, казалась небольшой. Близилась весна, и высадка немцев на британскую землю представлялась неминуемой[415].

Пока папа предавался отчаянию, итальянские клирики продолжали укреплять поддержку войны среди итальянцев. В конце февраля университетское отделение «Католического действия» в Риме организовало мессу в честь его членов, призванных на военную службу. Тогда по всей стране проходили бесчисленные мероприятия подобного рода. Священник, проводивший мессу, в своей проповеди воззвал к «Господу, дабы Он просиял нам улыбкой и в самом скором времени даровал блистательную победу итальянскому оружию, победу, которая принесет мир и справедливость Европе и всему миру»[416].

Каждую весну посол Италии в Ватикане пристально следил за пасхальными посланиями, с которыми епископы страны обращаются к пастве[417]. В тот год из посланий, с которыми выступили епископы 284 епархий Италии, всего два были сочтены проблематичными, сообщал Аттолико. Что касается пасхальных посланий, с которыми обратились пасторы 27 000 приходов страны, то лишь с десяток из них были отнесены к разряду сомнительных[418]. При этом посол обращал внимание на недавнюю патриотическую инициативу архиепископа Болонского, кардинала Джованни Назалли Рокка. Кардинал предложил регулярно проводить во всех церквях своей епархии службы «в честь наших славных павших, которые пожертвовали жизнью ради нас и нашего благополучия». Иерарх объяснял, что католики в нынешнее военное время должны видеть себя «бойцами христианского воинства». Он завершал свое предложение папским призывом к установлению «нового порядка»[419].

Самая многотиражная газета страны Corriere della Sera опубликовала пасхальное послание другого, хотя и менее известного, церковного иерарха – епископа, чей призыв сплотиться вокруг фашистского дела звучал невероятно пафосно: «Тот человек, коего Господь ниспослал нам и который ныне управляет судьбой нашего отечества, первым осознал необходимость протянуть Германии руку дружбы, чтобы исправить великое множество несправедливостей». Епископ сокрушался, что многие католические страны решили протянуть руку «потомкам тех евреев, которые некогда распяли Христа». Он торжественно обещал, что в «новом европейском мире» евреям не будет места[420].

Поначалу Муссолини отмахивался от своих генералов, беспокоившихся о том, что у страны мало военных припасов, и уверял их в завершении боевых действий в считаные месяцы. Теперь стало понятно, что все это затянется довольно надолго, а сообщения о нехватке различных необходимых вещей и материалов шли непрерывным потоком. Среди дефицитных ресурсов оказалась и бронза, так что дуче обратил взор на церковные колокола: казалось, в Италии их просто неисчислимое количество. Сознавая деликатность такой идеи, правительство разработало поэтапный план. Предполагалось по возможности находить церкви, где было несколько колоколов, чтобы после изъятия оставался хотя бы один. Колокола соборов в любом случае должны были остаться на месте. Префектам провинций предписывалось встретиться с местным епископом или архиепископом, чтобы совместно организовать