Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - Дэвид Керцер

снизить популярность самого диктатора. Теперь же, когда близился конец 1940 г., Муссолини меньше всего хотел, чтобы все более жесткая кампания против итальянских евреев подорвала поддержку его режима со стороны населения страны. К счастью для дуче, после избрания Пия XII у него не было особых причин для жалоб.

Ватиканская газета без комментариев сообщала о расовых законах, которые все сильнее притесняли евреев. Так, одна из статей в марте 1940 г. извещала читателей: «Вчера истек крайний срок удаления из профессиональных реестров тех лиц, которые считаются принадлежащими к еврейской расе и работают терапевтами, хирургами, фармацевтами, акушерами, адвокатами, прокурорами, государственными защитниками, лавочниками, бухгалтерами, инженерами, архитекторами, химиками, агрономами, геодезистами, сельскохозяйственными и промышленными консультантами. Отсрочки не предоставляются»[389].

В конце 1930-х гг. многие евреи бежали в Италию от преследований, которым они подвергались на севере Европы – в Германии, Австрии и Чехословакии. Но уже через пять дней после вступления Италии в войну правительство распорядилось, чтобы всех евреев-иммигрантов арестовали и отправили в «концентрационные лагеря, которые в данный момент уже сооружаются». Довольно быстро в таких лагерях оказались тысячи евреев, некогда искавших убежища в Италии. На территории страны выстроили около двух сотен таких объектов. Они были разбросаны по всей Италии, и в некоторых содержались не только евреи, но и те, кого считали «недружественными иностранцами» или представителями нежелательных этнических групп[390].

С тех пор как в 1936 г. началась расовая кампания, многие итальянские евреи пытались избежать преследований, приняв крещение. Однако, хотя церковная доктрина не разделяла тех, кто обратился в католичество до вступления расовых законов в действие, и тех, кто крестился позже, фашистские власти проводили такое различие, что порождало массу нареканий со стороны духовенства. Типичным в этом смысле можно считать письмо, которое кардинал, руководивший Апостольской пенитенциарией[391], направил монсеньору Монтини в августе. В письме рассказывалось о молодой еврейке, прошедшей крещение и теперь желающей выйти замуж за католика. Кардинал обращался к Монтини, чтобы тот помог признать этот брак законным с точки зрения государства. Ответ был прост: «К сожалению, здесь ничего нельзя предпринять… С момента принятия расового закона Святой престол тщетно пытается добиться, чтобы смешанные браки признавались государством, если оба новобрачных принадлежат к католическому вероисповеданию. Но правительство всякий раз отвечает недвусмысленным отказом»[392].

Хотя согласно официальным церковным догматам ничто «расовое» не отделяет евреев от католиков, в ватиканской среде давно бытовали представления, отдававшие расизмом, поэтому даже те евреи, которые прошли обряд крещения, оставались «расово отмеченными». Прелаты Ватикана с готовностью приняли постулат, в соответствии с которым христиане считались арийцами, а евреи – неарийцами. Такие представления неплохо отражает история о том, как папа распорядился пожертвованием в размере $125 000 американской благотворительной организации «Объединенный еврейский призыв» на нужды беженцев, которые спасались не только от войны, но и от религиозных преследований. Папа направил значительную часть этих средств на поддержку католиков, которые до крещения принадлежали к иудейской вере, вместе с тем он помог и одной «арийской» паре австрийских католиков. Когда в Государственном секретариате забеспокоились о том, что эти средства, возможно, предназначались для помощи лишь «неарийцам», монсеньор Тардини решил разобраться в проблеме.

В отчете, составленном по итогам этой работы, Тардини приводил цитату из письма викарного епископа Чикаго, приложенного к пожертвованию. Как отмечал Тардини, епископ специально указал, что эти средства должны направляться на помощь жертвам преследований «независимо от расовой или религиозной принадлежности». Таким образом, заключал монсеньор, «эти средства, безусловно, могут использоваться в качестве помощи некоторым арийцам». Он добавлял: «Если до сих пор оказывалось предпочтение тем, кто принадлежит к еврейской расе, но к католическому вероисповеданию, нет необходимости продолжать такую практику и впредь». Примечательно, что, несмотря на включение этого отчета в выпущенный Святым престолом официальный многотомник ватиканских документов, в опубликованной версии отсутствует «неудобная» фраза прелата, который входил в ближайшее окружение папы и стал впоследствии государственным секретарем при папе Иоанне XXIII. После слов «тем, кто принадлежит к еврейской расе, но к католическому вероисповеданию» Тардини мимоходом отметил, что подобные «католики… в силу принятия веры в большей степени воздали честь… своей расе, нежели католицизму». Вместо этих слов в ватиканском издании стоит многоточие в квадратных скобках, снабженное сноской: «Опущено замечание личного характера»[393].

В ноябре итальянский министр народной культуры, руководивший правительственной кампанией антисемитской пропаганды, попросил Аттолико сообщить, какова сейчас позиция Ватикана по вопросу расовых законов. Посол дал утешительный ответ: «Что касается расизма, то некоторые из его теорий действительно осуждаются Церковью (по крайней мере косвенно), но это лишь те теории, которые расходятся с церковными догматами. Расизм, ограниченный сферой биологии, не встречает осуждения». Насчет самих расовых законов дипломат отмечал: «Хотя Церковь не может одобрять какие-либо "преследования" евреев, она не возражает против разумных мер, направленных на то, чтобы сделать евреев безвредными для того общества, в котором они живут. Более того, сама Церковь всегда поступала точно так же, учреждая "гетто" и принимая другие подобные меры»[394].

Все это стало желанной вестью для министра пропаганды, поскольку одним из любимых доводов правительства в пользу продвижения общественной поддержки расовых законов был тезис о том, что эти законы похожи на ограничения, которые папы с давних пор считали необходимым устанавливать для евреев, когда у понтификов еще имелись соответствующие полномочия как у правителей Папской области. Папы помещали евреев в гетто, запрещали им заниматься многими профессиями и владеть недвижимостью, всячески стремились изолировать их от христиан. Фариначчи то и дело публиковал статьи, где пересказывались эти исторические события с щедрым цитированием высказываний былых пап. Тем же самым занимались и прочие итальянские издания.

Между тем во Франции режим Петена начинал проводить собственные антисемитские мероприятия. В октябре 1940 г. появился закон, воспроизводивший многие из тех мер, которые Муссолини до этого ввел в Италии: евреям запрещалось преподавать в государственных школах, они изгонялись с государственной службы, из судов, вооруженных сил и журналистики. Французская католическая пресса оказала этим шагам правительства такую же поддержку, какую оказывала своим властям итальянская. В конце ноября почтенная газета La Croix опубликовала статью под заголовком «Действительно ли евреи прокляты Богом?», подхватив тему, на которую охотно писали итальянские католические издания. В ней говорилось, что церковь, хотя и выступает против «чрезмерно фанатичного антисемитизма», уже давно признает необходимость действий, ограждающих христианскую Европу от пагубного влияния евреев[395].

Ватикан не доставлял Муссолини неприятностей, чего нельзя было сказать о новостях с фронта. В горы Греции пришла зима, и обморожения оказались для плохо снаряженных итальянских солдат не менее вредоносными, чем пули. Из Северной Африки поступали известия не лучше. Итальянские войска, которые недавно захватили приморские города Египта (что привело дуче в восторг), теперь вытеснялись обратно через ливийскую границу. К началу января 1941 г. 130-тысячный итальянский контингент сдался британским силам куда меньшей численности[396].

Переход от побед к неудачам породил волну общественного недовольства войной, еще подогреваемого контрастом между разглагольствованиями о фашистской неуязвимости на страницах итальянской прессы и рассказами солдат, возвращающихся с фронта. Муссолини обвинил во всем военное командование (это впоследствии вошло у него в привычку) и снял с должности маршала Пьетро Бадольо, начальника генштаба итальянских вооруженных сил, героя эфиопской войны. Основные продовольственные товары и уголь отпускались теперь по карточкам, причем нормы становились все меньше. Это, конечно, не улучшало настроение общества, что хорошо передал американский военный атташе в Риме, в середине декабря 1940 г. написавший в своем отчете:

Перед лицом затяжной войны, результат которой сомнителен, боевой дух итальянского народа крайне низок. Успехи греческой армии в Албании глубоко потрясли всю страну. Мало кто из здешних жителей прежде слышал о существовании греческой армии, тогда как итальянскую армию на протяжении 15 лет нахваливали как одну из величайших в мире. Поэтому события в Албании оставили итальянцев в растерянности[397].

В надежде, что итальянцы могут восстать