Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - Дэвид Керцер

престола, будет прекращена, как такую же полемику развернула газета Popolo di Roma, – пожаловался папа. – Это очень огорчает меня. Весь прошлый год я обманывался и питал иллюзии, что отношения между церковью и государством в Италии могут быть идеальными. Я мечтал об этом, и эта мечта вдохновляла меня в моих речах и действиях».

Чтобы привести пример своей поддержки режиму с начала войны, папа процитировал выступление, с которым он ранее в том месяце обратился к членам «Итальянского католического действия». Там, сообщил он послу Муссолини,

в общенациональном призыве я напомнил верующим, что их долг – приносить жертвы ради отечества и что в случае необходимости они должны даже пожертвовать жизнью. Со своей стороны я не пренебрегал никакими обязательствами и готов сделать даже больше. Я низвел L'Osservatore Romano до положения такого издания, которое теперь никто не читает. А в ответ меня беззастенчиво оскорбляют публично без каких-либо извинений. Мое имя бесчестят, потому что я не отвечаю на это. Но однажды я не смолчу и буду говорить, не беспокоясь о последствиях для тех или иных людей.

Произнося это, папа сидел, положив ладонь на толстую папку, набитую оскорбительными газетными вырезками.

Опешив от агрессивного, несвойственного папе тона, Аттолико попробовал перевести внимание понтифика на более приятные предметы. По его словам, Муссолини надеялся добиться, чтобы Италия заменила Великобританию в качестве официального защитника Святой земли, поэтому дуче сейчас работает над тем, чтобы спровоцировать там арабскую революцию.

Но папа не был склонен отвлекаться. Когда Аттолико попытался втянуть его в беседу о том, как итальянское правительство могло бы сотрудничать с Ватиканом в вопросах управления святыми местами Палестины, папа перебил его: «Да, это тоже было бы возможно, однако лишь в атмосфере гармонии и взаимопонимания, которой сейчас нет».

И понтифик вернулся к своим сетованиям по поводу того, как он обманывался, мечтая о полнейшей гармонии с режимом Муссолини. «Папа говорил все это, – позже вспоминал Аттолико, – тоном, в котором сквозила горечь, а не обреченность, как прежде. Казалось, этот человек готов к худшему». В своих рекомендациях правительству Аттолико подчеркивал важность избегания дальнейшей критики Ватикана в итальянской прессе и поиска предлога для высказывания похвалы в адрес Пия XII[368].

Услышав о папском недовольстве, Муссолини приказал своему послу немедленно вернуться и успокоить Святого Отца. Дипломату следовало дать знать папе, что дуче твердо намерен соблюдать букву и дух конкордата, в том числе пункт о приравнивании оскорбления понтифика к уголовно наказуемому преступлению. Дуче сообщал также, что распорядится прекратить нападки прессы на понтифика. Но среди этих пряников таился и кнут: посол должен был передать папе, что Муссолини недавно получил весьма тревожный доклад. Ряд местных групп «Католического действия», как оказалось, занимается неприемлемой политической деятельностью. Само собой разумелось, что правительству придется принять меры на сей счет.

Встретившись с послом всего через пять дней после предыдущего разговора, папа отреагировал на нарекания дуче весьма бурно: для понтифика, который обычно проявлял завидное самообладание, это был практически взрыв гнева. По заявлению папы, если какие-то группы «Католического действия» и делали что-то неподобающее, то ему об этом ничего не известно. Он снова процитировал свое недавнее воззвание к лидерам «Католического действия», в котором призывал членов организации быть готовыми отдать жизнь ради своей страны. «И в этот момент, – докладывал посол, – глаза его засверкали: видимо, ему было приятно вспоминать о "всплеске энтузиазма" в ответ на его слова».

Может, и так, возразил Аттолико, который, хотя и с пониманием относился к взглядам папы, продолжал настаивать на том, что отдельные группы «Католического действия» укрывают «ностальгирующих противников тоталитарных режимов». Тогда, отвечал папа, «назовите мне конкретные случаи. Дайте мне точные факты, и я не стану медлить ни секунды, чтобы исправить положение».

«Я бы хотел, чтобы отношения между нами были не просто результатом взаимопонимания, а основывались на доверии, – проговорил папа, который теперь явно был настроен на примирение. – Не всегда стоит безоговорочно верить тем сведениям, которые получаешь. Если, по мнению итальянского правительства, что-то следует подкорректировать, то говорите мне об этом ясно и открыто. Я всегда буду рад получать от вас откровенные сообщения, и наши отношения от этого только выиграют».

Выразив свое удовлетворение тем, что дуче подтвердил свою приверженность конкордату, ключевому элементу Латеранских соглашений 1929 г., папа напомнил, что переговоры об их заключении вел его старший брат Франческо. Когда он заговорил о брате, умершем несколько лет назад, его голос смягчился. По словам папы, Франческо очень хорошо отзывался о «бесценном вкладе», который дуче внес в подготовку этих исторических договоренностей, и вообще восхищался его величием и умом. Брат понтифика относился к Муссолини не только «с величайшим уважением, но и с глубочайшим восхищением». Казалось, эта тема увлекла папу. Как он выразился, никому не следует забывать все то, что дуче сделал для церкви, в частности официально уравнял церковные браки со светскими и ввел изучение Закона Божьего в государственных школах. Аттолико с облегчением сообщал, что папа явно остыл[369].

Католическая пресса Италии продолжала активно оказывать поддержку войне. В начале октября журнал La Civiltà Cattolica опубликовал статью с заявлением о том, что возрождение итальянской империи будет способствовать росту влияния Римско-католической церкви в мире. «Написать эту статью, – сообщал министру Чиано итальянский посол в Ватикане, – вдохновили слова Дуче». И в самом деле, там цитировалось высказывание Муссолини и выражалась поддержка той цели, которую он определил для войны: «достижение всеобщей справедливости в Европе». Помимо прочего, статья повторяла мысль дуче о том, что в войне повинно зло, порожденное Версальским договором. «Я был бы признателен, – писал Аттолико в конце своего отчета зятю Муссолини, – если бы о таких статьях… ставили в известность самого Дуче»[370].

Между тем ежедневные католические газеты страны продолжали продвигать мысль о том, что гитлеровская коалиция сражается за те же идеалы, что и церковь. Наиболее заметное из таких изданий – L'Avvenire d'Italia, принадлежавшее «Итальянскому католическому действию» и поддерживаемое высшим духовенством четырех регионов северо-запада страны, – непрерывно публиковало похвалы режиму и его военным задачам. Раймондо Манзини, руководитель газеты (много лет спустя папа Иоанн XXIII назначил его руководителем L'Osservatore Romano), написал редакционную передовицу, где возносил хвалу очередной группе добровольцев, отправившейся на фронт, и давал краткую хронику важнейших перемен, произошедших в Италии за два десятилетия правления фашистов. Он подчеркивал, что на смену либеральному обществу пришло такое, где люди исполнены уважения к власти[371].

В середине сентября 1940 г. войска Муссолини, базировавшиеся в ливийских владениях Италии, вторглись в Египет и быстро захватили небольшой средиземноморский городок Сиди-Баррани, находящийся примерно в сотне километров к востоку от ливийской границы. Это стало первым шагом в попытке дуче вырвать Суэцкий канал из рук британцев. Приближалось серьезное противостояние, но казалось, что силы неравны: численность итальянских войск, расквартированных в Ливии, составляла четверть миллиона человек, а противостояли им примерно 36 000 британских солдат, размещавшихся в Египте. Расхрабрившись после первого успеха, дуче решил открыть второй фронт, обратив свои взоры на Грецию[372].

Хотя Гитлер поддержал решение Муссолини совершить поход в Египет, его не обрадовала эта идея итальянского диктатора. В долгосрочной перспективе фюрер планировал разгромить Советский Союз после поражения Британии. Он опасался, что заваривание каши на Балканском полуострове лишь побудит Советы двинуться в том же направлении. Гитлеру не нравилась мысль о вторжении итальянцев в Грецию еще и потому, что Иоаннис Метаксас, глава правительства страны, был пронацистским диктатором и когда-то учился в Германии. Фюрер решил лично отправиться в Италию, чтобы отговорить итальянского собрата от его затеи[373].

Муссолини и Гитлер во Флоренции, 28 октября 1940 г.

Утром 28 октября поезд Гитлера из девяти вагонов прибыл на вокзал Флоренции. Муссолини ждал на платформе, за его спиной выстроился военный оркестр. Когда состав остановился,