Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - Дэвид Керцер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кардинал Мальоне представил 28 июня идею папы Диего фон Бергену, послу Германии в Ватикане, который, похоже, одобрил предложение. По его словам, фюрер всегда заявлял о своей открытости для переговоров. Посол обещал незамедлительно отбить телеграмму в Берлин. Итальянский посол также сказал, что без промедления передаст это предложение своему руководству. Создавалось впечатление, что две державы гитлеровской коалиции – Германия и Италия – вполне могут поддержать папский план.
Архиепископ Годфри, папский делегат в Лондоне, столкнулся с гораздо менее доброжелательным приемом. Лорд Галифакс, министр иностранных дел Великобритании, бесцеремонно отмахнулся от идеи папы о проведении мирной конференции и попросил Годфри в самых недвусмысленных выражениях передать Пию XII, что Британия полна «решимости не уступать стремлению Гитлера стать повелителем Европы». Реакция министра настолько встревожила Годфри, что он стал просить папу не обнародовать этот призыв. Такой шаг, объяснял апостольский делегат, «легко может быть истолкован неверно: это выглядит так, словно Святой престол предлагает Великобритании сдаться». Эта робкая мирная инициатива Пия XII так и не увидела свет[339].
Хотя немецкие войска уже взяли под контроль огромную часть Европы (включавшую в себя Францию, Бельгию и Нидерланды, а также Австрию, Чехословакию и Польшу), итальянские военные захватили к тому моменту лишь нищую Албанию да узкую полоску малонаселенного альпийского приграничья Франции. Между тем, пока Италия силилась завоевать эту скромную территорию, Красная армия оккупировала все три балтийских государства, которые впоследствии стали новыми советскими республиками. Муссолини очень хотелось похвастаться еще чем-то, поэтому он обратил взор на Северную Африку и велел своему генеральному штабу разработать план вторжения в Египет с территории ливийских владений Италии. Гитлер предложил использовать свои тяжелые бомбардировщики для поддержки итальянского наступления на британские позиции в этом районе[340].
В Ватикане практически все ожидали, что Гитлер начнет вторжение в Британию уже в июле. Казалось, что он сумеет добавить Британию в список своих завоеваний[341]. Между тем католическое духовенство Италии и церковные институты продолжали всячески поощрять народную поддержку войны. Папа, официальный глава католической церкви в Италии, мог бы положить конец таким действиям, однако не собирался делать этого. В развернутой агитации играла заметную роль огромная, сильно разветвленная церковная организация «Итальянское католическое действие». Мало того что ее лидеры выпускали широко освещавшиеся в прессе призывы поддержать военные действия, по сообщению итальянского посольства в Ватикане, «все еженедельные издания "Католического действия"… выступили с горячим одобрением [участия Италии в войне] в редакционных статьях. В текущей ситуации ежедневные католические газеты громче заявляют о патриотизме». Свежий номер Rivista del Clero Italiano – журнала, посвященного деятельности итальянских священников, опубликовал на своих страницах воодушевляющий призыв отца Джемелли. «Военное время, – поучал ректор Миланского католического университета, – это не время для дискуссий или несогласия. Это время для гармонии, подчинения, действия»[342].
Как обычно, католические газеты Италии обращались за папскими рекомендациями и наставлениями к иезуитскому изданию La Civiltà Cattolica, выходившему раз в две недели под контролем Ватикана. В начале июля журнал опубликовал статью о решении Италии присоединиться к войне, что тут же привело к появлению соответствующих материалов на первых полосах крупных католических ежедневных газет страны. Итальянские вооруженные силы, объяснял в журнале автор-иезуит, «ведут масштабную ожесточенную борьбу, направленную на то, чтобы дать миру новый порядок». Он напоминал, что папа в недавнем обращении по случаю собственного тезоименитства особо выделил цитату блаженного Августина: «Мы не ищем мира, чтобы воевать, но мы идем на войну, чтобы обрести мир»[343].
Начальник полиции Борго, римского района, граничащего с Ватиканом, – именно он руководил наблюдением за Ватиканом, – представил, как ему казалось, новые свидетельства того, что папа благословляет войну. Он заявил, что перед проведением очередной церемонии причисления к лику блаженных в соборе Святого Петра понтифик предупредил служителей, чтобы те пускали бойцов итальянских вооруженных сил без билета (обычно посетителям церемонии требовалось купить билет). По словам полицейского начальника, папа предпринял такой шаг «из явного желания… видеть себя окруженным большим количеством солдат, чтобы в их лице благословить и всю итальянскую армию»[344].
Посла Аттолико также обрадовало, что папа выразил поддержку армии. «В частных беседах, – писал он Чиано в начале июля, – папа говорил о том, что поведение Германии на протяжении войны производит на него благоприятное впечатление». По его словам, понтифик отметил, что «немецкая армия действует без эксцессов, пытаясь избегать разрушений, проявляя – насколько возможно – уважение к гражданскому населению». Кроме того, дипломат с явным удовлетворением подчеркивал, что, помимо принятия фашистского девиза справедливого мира, Святой престол, похоже, все более благосклонно относится к другой широко растиражированной фашистами цели их войны – борьбе за создание «нового порядка»[345].
Неоднократно посещая кардинала Мальоне и двух его заместителей, французский посол пытался внушить им, «как сильно огорчают французов молчание и сдержанность Великого понтифика». Он предупреждал о «пагубных последствиях», которые могут стать результатом такого поведения папы. Встретившись с д'Ормессоном в последний день июня, монсеньор Монтини заронил надежду, намекнув, что папа обдумывает возможность высказаться в скором времени. «Поверьте, – добавил Монтини, – Святой Отец прекрасно сознает ситуацию. Я бы даже сказал, что он очень обеспокоен». Но д'Ормессон не совсем понимал, что это означает. Может быть, понтифик думает, не направить ли письмо французским кардиналам или архиепископу Парижскому? «Впрочем, скорее всего, этот документ будет написан тем довольно витиеватым и чрезмерно цветистым слогом, который так нравится Пию XII, – опасался посол. – Можно быть уверенным только в одном… что каждая фраза будет тщательно взвешена во избежание негативной реакции со стороны Германии или Италии. Сегодня более, чем когда-либо, главная заповедь Святого престола – предельное благоразумие»[346].
Француз считал, что Аттолико, этот мягкий, обходительный посол Италии при Святом престоле, является инструментом фашистского режима, «опасным в силу того, что сам он католик и через жену имеет связи с ватиканскими кругами. Это человек опытный, проницательный, хитрый и коварный. Они с женой добились расположения Государственного секретариата». Аттолико знал, на какую кнопку жать: Ватикан должен придерживаться своей религиозной миссии. Он представлял собой эффективное дополнение Бергена, своего немецкого коллеги: оба были консерваторами старой школы. Аттолико не был рьяным фашистом, а Берген – убежденным нацистом, но именно это и делало их полезными для двух режимов, когда речь заходила о том, чтобы не дать папе навредить делу гитлеровской коалиции[347].
Слабые надежды д'Ормессона на то, что папа все-таки выскажется, вскоре исчезли. В ходе публичных аудиенций понтифик держался привычных стереотипов, избегая попыток возложить на кого-то вину. Его обращение 10 июля не отличалось от предыдущих и было посвящено тому, что в соответствии с христианским учением не следует ненавидеть врага своего во времена войны или поддаваться чувству мести. В качестве примера истинно христианского подхода он назвал добродетельный уход за ранеными на поле боя – независимо от того, на чьей стороне они сражались[348].
Что же касается ватиканской газеты, то она обращала мало внимания на идущую войну. Французский посол отмечал: «Читателю могло показаться, что миссионерская деятельность в Парагвае или конкордат с Португалией являются в настоящее время единственными предметами, волнующими христианский мир». Дипломат пришел к выводу, что кампания запугивания, предпринятая фашистским правительством, оказалась успешной. Три телеграммы, посланные понтификом правителям захваченных стран, и публикация их текстов в ватиканской газете спровоцировали волну насилия против распространителей газеты и ее читателей. Папа, объяснял д'Ормессон,
