Тень Бога. Султан Селим. Владыка османов и творец современности - Алан Михаил

заменил собой Балканы, в прошлом – проницаемую пограничную зону, которая позволяла совершать регулярные военные набеги за мальчиками-христианами для янычарского корпуса. Но к концу XV века западный сосед империи заметно укрепил свои границы. Поскольку Трабзон служил основным каналом поступления этих рабов в империю, Селим занимал особое положение по сравнению с большинством других бейлербеев как защитник интересов имперской армии, что обеспечило ему в дальнейшем поддержку среди солдатских слоев империи. Он воспользовался этим преимуществом, углубив, как он сам считал, увеличивающийся разрыв между рядовыми янычарами и их высшими командирами. Последние, по его мнению, отдалялись от поля боя в пользу комфортабельных условий в османской администрации, оставляя на страже империи обычных солдат.

Селим регулярно возглавлял набеги, в результате которых в империю привозили кавказских рабов – в основном белых христиан. С рынков Трабзона их рассылали по всей империи и даже отправляли далеко за ее пределы. Венецианские и генуэзские купцы, например, регулярно, наравне с шелками и специями, покупали в Трабзоне рабов. Налоги от работорговли составляли до 30 процентов годового дохода некоторых черноморских городов[285]. Таким образом, Селим потратил значительную часть своего времени на управление работорговлей: поиск рабов, сбор налогов с их продажи, искоренение коррупции на рынке и поддержание потока невольников, проходящих через его город.

Развивающиеся отношения Селима с янычарами сформировали его решение предпринять одно из самых агрессивных военных действий за время пребывания на посту бейлербея Трабзона. В 1508 году он двинул боевые силы на северо-восток и напал на Грузию. Это вторжение положило начало десятилетней военной экспансии. Христианская Грузия с ее древними церквями и высокими горами к тому времени была союзником, а в чем-то и вассалом новой шиитской империи к югу от нее. Грузия была легкой добычей: маленькая, несопоставимая по мощи с Османской империи страна. Войска Селима успели познакомиться с горной местностью благодаря своим многочисленным набегам за рабами и добычей и, призывая к оружию, бейлербей обещал молниеносную, безоговорочную победу: «Я готовлю набег на грузинских неверных, находящихся в моей окрестности; пусть приходят те молодые храбрецы, которые любят грабеж»[286]. Показателем того, насколько успешным были такие призывы Селима на протяжении многих лет, является то, что тысячи людей слушали его призывы и направились в Трабзон «из городов, поселков и деревень, которые находились в Богом забытых землях и юртах кочевников; храбрые и подобные львам воины наслаждались джихадом и газаватом [священной войной]».

Менее недели потребовалось, чтобы зайти на 240 километров вглубь южной части Грузии. Объединенные силы Селима уничтожили дезорганизованного, ошеломленного противника, «народ неверия и ненависти», как их описали в «Селимнаме». Согласно приукрашенной легенде, воспевающей поход в Грузию, Селим «сделал обширную территорию полностью вытоптанной конями, быстрыми, как ветер, лишь увеличивающими скорость; он сделал населенные пункты безлюдными, а его процветающие районы – гнездом для сов, чья сила – смерть».

Далее в тексте сообщается, что силы Селима захватили около 10 000 грузинских женщин и детей, предназначенных для продажи в рабство[287]. В описании этих набегов подчеркивается то богатство и удовольствие, полученные османскими солдатами от набега на Грузию; они «вдоволь насытились разграблением всех ее богатств, товаров, имущества и ферм». Выполнив свою миссию, силы Селима превратили свой военный лагерь, в котором еще недавно царила дисциплина, в плацдарм для бесчинств, которые османы творили в отношении своих жалких и беззащитных грузинских пленников:

«Во владения гази [солдат] нежданно пришли проводники

газавата [войны], армия одетых в кольчуги воинов.

Прекрасные, изящные существа с устами, будто бутоны роз,

 те элегантно шагающие идолы с кипарисовой фигурой

и запахом цветков.

Взяли они множество девушек с жасминовым цветом лица,

девушек, которые излучали радость и чья красота вызывала лишь восхищение.

[Они были] со сказочными лицами и с чертами гурии

[гурия – райская дева], с вьющимися локонами и с кудрями,

пахнущими амброй.

Внутри лагеря стало множество [тех] фей, как на небе,

полном лун, солнц и Юпитеров».

Такие пестрые описания не могли скрыть жестокую реальность – изнасилования почти всегда сопровождают любую войну.

Будучи военачальником, Селим дал своим верным бойцам то, чего они больше всего хотели: кровавую битву, грабежи и карт-бланш на сексуальное насилие. На этот раз солдаты оставили себе больше добычи, чем обычно, поскольку Селим отказался от доли в пятую часть всего награбленного, что было его личным правом как командира. Как было упомянуто в «Селимнаме», он руководствовался чистотой мыслей и действий, амбициями и решимостью. Мы бы сказали, что он был целеустремленным, сосредоточенным на своей цели. Ему не нужны были ни деньги, ни удовольствия, ни рабы, ни даже территории. Его награда придет позже.

Набег Селима на Грузию был просчитанным политическим шагом – войну он использовал в более крупных личных, политических и стратегических интересах. Во-первых, он послал Сефевидам недвусмысленный сигнал о том, что он является главной силой в регионе. Во-вторых, что еще более важно, он провел явную черту между собой и своим отцом – и, как следствие, любимцем своего отца Ахмедом; эта упреждающая атака послужила доказательством для военной элиты империи того, что он был самым агрессивным из сыновей Баязида и, следовательно, должен быть их предпочтительным выбором в качестве его преемника. Речь, которую Селим произнес перед солдатами, ясно давала понять его намерения. На поле битвы в Грузии, далеко на чужбине, Селим обращался к слушателям не из числа присутствующих: к отцу, к братьям-соперникам и всем влиятельным лицам империи. Он диагностировал «болезнь», от которой страдала империя, и, предложив лечебную пилюлю, бросил вызов своим внутренним врагам в борьбе за трон: «Глупцы, карманники, жаждущие только богатства и имущества, при дворе моего отца совершают воздаяния своим богам и поклоняются им; все они больны. Они отказались от продвижения по службе для свободных, способных и выдающихся воинов и славных молодцев-героев, которые неустанно служили нашему двору со времен моих великих предков. Их продвижение по службе и обогащение происходит внутри сословия рабов, и, поскольку они не дают должностей никому, кроме рабов, способные люди среди подданных нашей империи отдают теперь симпатии кызылбашам [шиитам]».

Таким образом, Османская империя, по мнению Селима, не имела цели и была морально несостоятельной, и этот статус-кво, как он утверждал, неизбежно вел к политической и военной беспомощности. Правящая элита отклонилась от благочестивого пути, проложенного «великими предками», до такой степени, что османы больше не могли защищать свое государство (это вводило в заблуждение, а точнее это было откровенной ложью, потому что империя, возможно,