Тень Бога. Султан Селим. Владыка османов и творец современности - Алан Михаил

была сильнее, чем когда-либо). Прослойка рабов, составлявшая османский военно-административный аппарат, представляла собой молодых христианских мальчиков, захваченных на Балканах и Кавказе, обращенных в ислам и воспитанных со всеми благами цивилизации, которые теперь больше заботились о консолидации мирской власти и богатстве, чем о благополучии и защите империи. Вместо того чтобы стать воинами, они стали мелкими, корыстными бюрократами. Напротив, людей, сражавшихся вместе с ним в Грузии, Селим представил как истинных защитников империи. Его вооруженные наемники, крестьяне и кочевники, а также некоторые недовольные янычары, будучи свободнорожденными мусульманами и лишенными бесчисленных благ, предоставляемых элитному классу рабов, вызвались рисковать своей жизнью против смертных врагов Османской империи: кумовства, эгоизма и жадности, которые пожирали государство изнутри.

Таким образом, Селим предложил альтернативу правлению своего отца. Он предлагал вернуть империи ее былую честь и военную безопасность, взывая подняться на защиту империи, и не ради наживы или мирской власти, а ради любви к Дому Османа и уважения к его блестящей истории. Селим, обращаясь теперь непосредственно к своим воинам, настаивал на том, что только он может вывести империю из состояния дремоты и спасти от упадка: «…Именно поэтому я совершил набег на Грузию. Я благосклонен к вам. Как говорили наши предки, истинные рабы двора – те, кто в порыве преданности готов положить жизнь ради нашего дела и кто служит нам верой и правдой. Бог даровал мне, Своему рабу, власть, а я с благосклонностью отнесусь к свободным людям и направлю свое милосердие на самых способных, героических воинов, владеющим мечом. Делать своими приближенными никчемных людей только потому, что они рабы, недостойно властителя. Не следует отворачиваться от свободных людей. Если Всевышний Бог того пожелает, я пребуду тверд в этом решении».

«Твердая» решимость Селима теперь была направлена на завоевание трона, «суверенной власти» для себя. «Идите каждый из вас в свои земли, – продолжал он, – и в своем [собственном] районе будьте глашатаями и сообщите способным и храбрым людям, что у меня есть это чистое убеждение». Воодушевляя своих солдат на распространение своего политического послания, Селим стремился создать альтернативную власть, отличную и даже диаметрально противоположную той, что он называл «бездельной» правящей элитой – своего отца, двор и высшее руководство Османской армии. С помощью «свободных людей», «способных, героических воинов, владеющим мечом» – тех, кого его отец слишком долго игнорировал и высмеивал, – Селим возродит то, что он считал настоящей Османской империей.

Солдаты, которым Селим отдал добычу и рабов, оказались готовыми выслушать его амбициозный план продолжения завоеваний. В своей речи Селим призывал своих людей передавать его слова своим семьям и друзьям, тогда они смогут «стать сердцем и душой рабами этого двора». Используя тщательно подобранные слова – «рабы этого двора» (авторское ударение), пропаганда Селима направляет стрелу прямо в администрацию Баязида, представляя Селима султаном с собственным двором. Далее в «Селимнаме» рассказывается, что, когда люди по всей империи узнали о послании Селима, они начали сочинять стихи, восхваляющие его величие и добродетели, а также славу о грядущем дне, когда он наконец станет султаном, описывая самого Селима, например, как «славный и решительный монарх, завоевывающий мир» и «повелитель парада планет». Таким образом, после кампании в Грузии, если верить «Селимнаме», Селим и начал становиться султаном.

Отец Селима, конечно, все еще был правителем. Он и его окружение с тревогой наблюдали из Стамбула, как Селим строил базу власти на востоке. Согласно описаниям в «Селимнаме», эти люди «были охвачены великим горем… завистью и ревностью» из-за «доблести Селима и его похвальной склонности к непревзойденной храбрости, мужеству и мастерству». С возвышением Селима Баязид и его свита осознали, «что мужественные и ревностные люди, недуг которых – отсутствие уважения и деградация, воспряли и обрели новую силу». Более того, «с появлением того монарха [Селима, которого здесь уже именуют как суверена], чьим государством был лишь бейлик и чьим следом на нем было процветание, они [солдаты Селима] собрались вместе». Благодаря своей личной армии Селим пришел к власти. Далее в «Селимнаме» говорится, довольно преждевременно, что «люди при дворе [Баязида] осознали, что солнце их процветания приближается к закату».

Будучи султаном империи, Баязид отказался терпеть такую наглость от своего младшего сына и усилил поддержку Ахмеда. По мере того как оба лагеря повышали градус воинственности, становилось ясно, что битва за престол будет кровавой. Сторонники Ахмеда при дворе Баязида, согласно «Селимнаме», «начали жадно, неустанно, всеми силами дискредитировать храбрость и эрудицию Его Величества Султана [Селима], дом которому – небеса, для возвеличивания и прославления султана Ахмеда. В этом вопросе они, конечно, проявили достаточно усердия». Тем временем Коркут, у которого к тому времени также появился серьезный интерес к престолу, начал собирать собственную свиту сторонников. Таким образом, пока действующий султан Баязид старел, его трое сыновей и их подданные готовились к надвигающейся междоусобной битве.

* * *

Вскоре серьезный кризис раздул пламя этой тлеющей братской борьбы[288]. Захват Тебриза Сефевидами в 1501 году придал смелости шиитам по всей Османской империи, пообещав им мощную поддержку в борьбе с суннитской империей, которая их порабощала. Имперская администрация стремилась предотвратить любые попытки создания союза Сефевидов и османских шиитов, который мог подорвать империю изнутри, и для этого насильно переселяла шиитов из зоны влияния Сефевидов. Из Восточной Анатолии их отправляли куда подальше – в Юго-Западную Анатолию и даже на Балканы. Однако этот план ни к чему хорошему не привел. Вместо того чтобы разрушить то, что они считали грозным оплотом Сефевидов, османские чиновники разнесли угрозу по всем уголкам империи. Теперь им приходилось преследовать потенциальных сторонников Сефевидов повсюду от Балкан до Сирии.

Санджак (провинция) Теке – выступ Юго-Западной Анатолии к западу от Антальи, расположенный между Таврскими горами и Средиземным морем – приняла одну из крупнейших групп переселенных шиитов. В 1511 году у них появился харизматичный лидер, который поверг империю в кризис. Его псевдоним Шахкулу[289] раскрывал его шиитскую политическую программу: с мечом в руке он восстал против османского государства как раб (кул) сефевидского правителя Исмаила (шаха). Как и многие другие внезапно поднявшиеся из низов люди в Анатолии начала XVI века, Шахкулу начал свою карьеру как бродячий мистик-проповедник, окруженный небольшой группой последователей. Число его последователей росло – росло и внимание к нему местных османских чиновников. В соответствии с принятой в стране политикой ассимиляции Шахкулу, будучи родом из туркменских племен, первоначально даже получал пособие от имперской администрации Баязида – факт, который позже будет использован против султана как доказательство того, что он, сознательно или неосознанно (что, наверное, даже хуже?), помогал