Почему распался СССР. Вспоминают руководители союзных республик - Аркадий Дубнов

возможно, что-то для решения проблем Азербайджана. Поэтому они очень охотно участвовали в новоогаревском процессе. Я помню 1991 год, когда у меня были беседы с Аязом Муталибовым. Я пытался ему объяснять, что правительство занимает ошибочную позицию, полагаясь на Москву и надеясь, что там поддержат Азербайджан. Я советовал ему обратить внимание на Ельцина, на межрегиональную депутатскую группу, найти общий язык с ними. А он пытался меня убедить, что я не владею информацией, не понимаю ситуацию. Мол, Горбачев очень силен, армия и КГБ на его стороне. Я старался ему объяснять, что, может быть, сила и на стороне Горбачева, но время на стороне Ельцина. Но, к сожалению, у меня не вышло.

В марте 1991 года Москва проводила референдум [о сохранении СССР] и пыталась распространить его на все союзные республики. Мы боролись против организации референдума в Азербайджане как могли; председатель Народного фронта Эльчибей, нынешний лидер партии «Мусават» Ариф Гаджилы и многие другие даже держали двухнедельную голодовку. Но все безуспешно. Коммунистическая власть провела этот московский референдум и обеспечила фальсифицированные данные. Этот период в нашей истории продолжался до ГКЧП в августе 1991 года.

– Потом к власти в Азербайджане вернулся Гейдар Алиев (бывший коммунистический лидер Азербайджана, член Политбюро ЦК КПСС. – А.Д.), и случился кардинальный поворот. Как вам, Народному фронту, оставаясь политической силой и противостоя бывшей и действующей тогда власти коммунистов в Азербайджане, удалось вернуть его в Баку? Я так понимаю, в то время вы практически спасли Азербайджан от еще большей катастрофы…

– Опять-таки очень сложный вопрос. Попытаюсь коротко обрисовать ситуацию. Когда в сентябре 1990 года с опозданием на пять-шесть месяцев в условиях чрезвычайного положения прошли выборы, мы, Народный фронт, не смогли завоевать большинство в парламенте. Депутатами стали 20–25 человек от НФА и демократической общественности, в их числе был я. Поэтому нам все же удавалось влиять на ситуацию. Боролись мы, естественно, и против Москвы, и против азербайджанской коммунистической власти.

Алиев же тогда придерживался какой-то странной позиции. Он был коммунистом – из Компартии вышел только в июле 1991 года, за месяц до ГКЧП. При этом власти опасались его, потому что у него была определенная поддержка – региональная и какая-то специальная, через агентурную сеть, как у бывшего руководителя КГБ Азербайджанской ССР. В период серьезных изменений значительная часть населения всегда мечтает о стабильности и спокойствии – это естественно. А спокойствие часто ассоциируется с прежними временами, с людьми, при которых все было стабильно. Конечно, все это играло Алиеву на руку.

Но у нас с ним в то время не было особо близких отношений. Он тоже был депутатом, и, конечно, мы иногда встречались в парламенте, общались, обсуждали что-то. Он тогда не был нашим противником – напротив, иногда он даже выступал довольно оппозиционно. Потом он был избран руководителем меджлиса в Нахичевани и стал там первым официальным лицом. И, кстати, в этом качестве, по Конституции, он был моим заместителем, поскольку я тогда возглавлял парламент Азербайджана. Он вел себя внешне очень корректно, время от времени звонил, докладывал, спрашивал разрешения на какие-то действия. А я все время перенаправлял его к президенту: 16 июня 1992 года Эльчибей приступил к своим обязанностям. Когда произошел вооруженный мятеж Сурета Гусейнова (полковника Гусейнова, героя карабахской войны, летом 1993 года после ряда неудач на фронте сняли со всех постов в армии и правительстве; в ответ он выступил против президента Эльчибея. – А.Д.) против демократической власти, мы обсуждали способы решения проблемы. Некоторые, в том числе и я, были сторонниками подавления мятежа. Другие предложили привлечь оппозицию на нашу сторону, чтобы, объединившись, обезоружить мятежников. К сожалению, вторая идея преобладала, поэтому я ушел с поста председателя парламента, и мой пост занял Гейдар Алиев. Вот так примерно сложились обстоятельства. Эльчибей не хотел кровопролития, он стремился решить проблему без столкновений. И, видимо, именно это привело к тому, что мы сегодня имеем.

– Если отмотать историю назад и представить, что вы тогда не пригласили Гейдара Алиева, сегодняшний Азербайджан выглядел бы по-другому?

– Я смирился с его приглашением, потому что, если бы я не сделал это, а потом не подал бы в отставку, это выглядело бы так, что наша команда, наш лидер пытается решить проблему бескровным путем, а я из-за кресла не даю ему осуществить мирный вариант. Для меня это было вынужденным решением. Потому что я думаю, что тогда выступление Гусейнова не было проявлением гражданской войны, как утверждают некоторые. Это был вооруженный мятеж, организованный его опекунами.

– Вы имеете в виду опекунов из Москвы?

– Естественно! Вы, наверное, удивляетесь, почему я верю во все теории заговоров и считаю, что во всем виновата Москва. Но что делать, если это действительно так?

– Это выглядит логично, и я, возможно, был бы готов с вами согласиться. Но вы сможете сегодня предъявить какие-то доказательства?

– Я думаю, что при грамотном историческом исследовании доказать все это не так уж трудно. История – не суд. Даже на суде решения принимаются не только на основании законов, но и на основании совести.

– Вы знаете, как отнеслись тогда в Кремле, у Ельцина к возвращению Гейдара Алиева к власти?

– В Москве власть тоже была неоднородна. Мы видели это: с одной стороны, сторонники ускоренных демократических преобразований, с другой – старая номенклатура, люди из военно-промышленного комплекса и так далее. Например, в 1992 году, когда мы были у власти, Москва оказывала определенное давление на Азербайджан, чтобы он вошел в состав СНГ. В те дни в Баку приехал с визитом премьер-министр России Гайдар, и у нас с ним состоялся интересный разговор. Мы сказали, что готовы к двустороннему сотрудничеству с Россией по всем направлениям, и спросили, зачем нас вынуждают входить в СНГ. Он сказал: «Ребята, войдете вы в СНГ или нет, все равно мы будем с вами торговать по мировым ценам». Это нам очень понравилось. Но не все в руководстве России разделяли этот подход. Думаю, Ельцин тоже принимал решения не единолично и иногда был вынужден ставить коллективные мотивы выше своих предпочтений.

– Но ведь Азербайджан к этому моменту уже подписал соглашение о создании СНГ.

– Да, Муталибов подписал это соглашение. Оно не было ратифицировано в парламенте, поэтому после смены власти по наследству досталось нам. В октябре 1992 года между Азербайджаном и Россией был заключен Договор о дружбе и сотрудничестве; мы немного успокоились и после долгих обсуждений решили, что отказываемся от ратификации соглашения о вхождении в СНГ. После этого отношение Москвы к Азербайджану коренным образом изменилось. Это чувствовалось и в экономических связях, и в ходе карабахского