Почему распался СССР. Вспоминают руководители союзных республик - Аркадий Дубнов

– В названии того договора помимо «дружбы и сотрудничества» упоминалась «взаимная безопасность»…

– Да, хороший договор был. Приятно было читать. Мы действительно были сторонниками углубленного двустороннего сотрудничества с Россией.

– Когда Эльчибей приезжал в Москву подписывать договор, там не без раздражения отметили, что он отказался говорить по-русски и общался с российской стороной через переводчика. Он действительно плохо говорил по-русски или это было демонстративное поведение?

– Я в этом визите не участвовал, поэтому деталей не знаю, но, думаю, это было решение политическое. Эльчибей, хоть и говорил с акцентом, прекрасно знал русский язык, читал и пользовался литературой на русском для своих научных работ. Он был очень интересным ученым, широко, универсально подготовленным.

– В биографии Эльчибея есть фраза из обвинительного заключения 1975 года, когда его посадили в тюрьму за антисоветскую деятельность. В ней говорится, что он «настаивал, что Азербайджан должен освободиться из-под политического и экономического гнета России и получить независимость», и «утверждал, что российское влияние оказывает отрицательное воздействие на культуру Азербайджана, что в итоге может привести к русификации народа» (Гасанлы Дж. П. Хрущевская оттепель и национальный вопрос в Азербайджане (1954–1959). М.: Флинта, 2009. С. 632–634). Когда он был президентом, эти взгляды как-то проявлялись в его деятельности? Например, во внешней политике? Известно, что он принимал у себя бежавших из Средней Азии диссидентов и ожидал, что вскоре народное движение сметет там правящие режимы. А в отношениях со странами СНГ отдавал предпочтение Украине, несмотря на то что руководство России было тогда ельцинское, то есть демократическое.

– Он был сторонником независимости. Может быть, это прозвучит чересчур лирично, но он действительно был гуманистом. Именно поэтому он в 1993 году не пошел на подавление мятежа силой. И к русским, и к другим народам он относился… ох, это как-то слишком пропагандистски звучит. Вы знаете, как много у него было друзей разных национальностей, в том числе евреев?

– Не сомневаюсь.

– То же самое касается и русских, и других. У московской интеллигенции какие-то мифологизированные взгляды на ситуацию. Например, партию «Мусават» воспринимают как сверхнационалистическую, Эльчибея – как пантюркиста и все в таком роде. Но всего этого не было. Он хотел, чтобы Азербайджан стал частью Европы, частью современного мира, и делал для этого все, что от него зависело. И он хотел иметь самые хорошие отношения с соседями.

– Это ведь Эльчибей ввел азербайджанский манат в качестве валюты?

– Да, манат был довольно твердой валютой, имел силу и в южных регионах России, и в Грузии, и в северных территориях Ирана.

– Вы один из самых молодых акторов тех событий – вам только в следующем году исполнится 60 лет, – и вы до сих пор в политике. Вы собираетесь принимать участие в каких-то выборах?

– Это не исключено.

– А если отмотать время на 25 лет назад, сделали бы что-то по-другому? Были ли какие-то ошибки, вольные или невольные, которые вы бы хотели исправить?

– Естественно. Например, я могу сказать, что мятеж Сурета Гусейнова в 1993 году можно было предотвратить или подавить. И так по многим другим вопросам. Но отказываться от своей биографии и от того, что мы сделали, добившись независимости Азербайджана, я не собираюсь. И думаю, что, если бы не национально-освободительные движения в Азербайджане, в Грузии, в балтийских республиках и на Украине – я выделяю именно эти шесть республик, – Советский Союз мог бы и не распасться. Страна пережила бы сложные времена, и в итоге мы опять вернулись бы к прежнему тоталитаризму или нашли бы какую-то формулу чуть более демократического управления. Но одно я знаю четко: империя и демократия несовместимы. Как только в империи начинает развиваться демократия, она больше не может удерживать свои пределы. Сначала заявили об ускорении. Звучало красиво, но как ускоряться? Чтобы ускоряться, нужно было перестраиваться. А чтобы перестраиваться, нужна была гласность. Я очень люблю это слово, для меня главный лозунг того периода – гласность. Думаю, все началось именно со свободы слова.

Аскар Акаев, экс-президент Киргизии

«Борис Николаевич сказал: „Аскар, нам рано успокаиваться“»

Аскар Акаевич Акаев

Родился в 1944 году в селе Кызыл-Байрак (Чуйская область Киргизии)

С 1989 по 1990 год – президент Академии наук Киргизской ССР

С 1990 по 2005 год – президент Киргизской республики (до 1991 года – Киргизской ССР)

Бойкотировал действия ГКЧП на территории Киргизии

Участвовал в создании СНГ, способствовал принятию Киргизии в члены ООН

Интервью состоялось в августе 2016 года

* * *

Аскар Акаев оказался первым собеседником в рамках проекта, для встречи с которым мне не пришлось отправляться в столицу бывшей союзной республики. Первый президент Киргизии принял меня в Москве – здесь он живет с 2005 года, после того как «Тюльпановая революция» (акции протеста против результатов парламентских выборов, которые народные наблюдатели признали нечестными. – Прим. ред.) свергла его с высокого поста, который он занимал 15 лет. Теперь 72-летний Аскар Акаевич – профессор МГУ: исследует закономерности возникновения экономических кризисов и строит их математические модели.

Первые наши беседы состоялись еще в начале 1990-х годов, когда я приезжал в Кыргызстан. Тогда кровавые ошские события (столкновения между киргизами и узбеками на юге Киргизии, случившиеся в июне 1990 года. – Прим. ред.), жертвами которых стали около 3000 человек, обрушили власть местных партийных начальников. Максимум, что могло сделать союзное руководство, чтобы не потерять влияние, – предложить в качестве президента республики совершенно новое лицо. Но к тому моменту шестая статья Конституции СССР о руководящей роли КПСС была отменена. В республиках с мнением центра считаться переставали, а президентов избирали через местные парламенты (к величайшему раздражению Горбачева, первым прецедентом стал Ислам Каримов в Узбекистане, с которым уже тогда у союзного центра не складывались доверительные отношения). Аскар Акаев, ставший для Киргизии компромиссной фигурой, вспоминает о том времени в самых любопытных деталях – вплоть до того, что в ответ на его отказ ехать в Бишкек избираться президентом земляки пригрозили ему запретом возврата на родину.

По ходу интервью Аскар Акаевич подтвердил некоторые слухи, развенчивал мифы и сообщил вовсе доселе неизвестное: например, что в 1990 году Михаил Горбачев послал его в Вашингтон с полусекретной миссией – просить финансовой помощи у Буша. А еще оказалось, что Акаев предлагал избрать Чингиза Айтматова президентом Киргизии, но Горбачев был против: «Он нам нужен здесь, в Москве». При этом мой собеседник опровергает, что его самого готовы были избрать на пост вице-президента СССР.

Рефлексия Акаева поразительна. Мы разговаривали за пару недель до неожиданной смерти Ислама Каримова, о котором он говорил с нескрываемым уважением и