Фрагменты - Дэн Уэллс

Кира несла первую вахту, негромко разговаривая с Бобо, «подстригавшим» переросшие растения в цветочном ящике. Афа еще работал, когда Герои сменила ее в два часа, но когда Кира проснулась в семь утра, тот спал на стуле, упав головой на погасший экран. Девушка не могла удержаться от размышлений, заснул ли он сам, или же Герои тем или иным способом вырубила его.

Свернув лагерь, они выступили в путь, быстро обнаружив, что Герои была права: шоссе шло по эстакаде. Милю за милей они ехали по Чикаго, словно по гати через болото, поглядывая вниз на дома, парки и школьные дворы, залитые или подтопленные; маслянистая поверхность воды ярко сверкала в лучах утреннего солнца. Тут и там город пересекала река, свидетельствуя о чрезвычайно высоком стоянии грунтовых вод, – Кира удивлялась, как городу удавалось оставаться сухим в прежние времена. Старому миру, должно быть, стоило огромных усилий держать озеро, реки и грунтовые воды в узде. Часть ее почувствовала гордость сродни Афиной накануне – девушка улыбнулась при мысли, что она – совладелица такого невероятного наследия, что принадлежит к виду, настолько интеллектуальному, всемогущему и упорному, который способен раздвигать моря и поворачивать реки вспять. Превратить болотистое побережье в город-гигант – подвиг, которым можно по праву гордиться.

Другая ее часть размышляла о сатанинской гордыне. Насколько легко столь фантастически развитой цивилизации зайти чуть-чуть дальше, чем следовало? Сотворить нечто, чего делать не стоило? Позволить себе еще одну жертву, один лишний компромисс, одно чрезмерное усовершенствование? Если вы способны создать столь впечатляющий город, что удержит вас от создания разумного существа? Если вы взяли под контроль озеро, что удержит вас от контроля над обществом? Если вы подчинили себе саму Природу, неужели какой-то вирус однажды посмеет отбиться от этих могучих рук?

Кира думала о Совете: обо всех их секретных планах и скрытых намерениях. О Предохранителе. Что это? Пытались ли они спасти мир или уничтожить его? Ответы ждали их в инфоцентре, и до него оставались считанные мили.

Магистраль под номером 90 вела их прямо на северо-запад, пока, наконец, не изогнулась к западу, чтобы соединиться с 94-й. К их смятению, тут-то она и начала опускаться, не просто теряя высоту, а спускаясь ниже общего уровня города – нет, не ныряя под землю, но утопая в ней. То, что ранее было дорогой, теперь стало лениво текущей рекой, из которой торчали лишь верхушки самых высоких грузовиков.

– Придется возвращаться, – объявил Сэмм.

– И что, – не согласилась Герон, – идти переулочками? Ты видел люки по пути к аэропорту – с таким количеством воды, покрывающей все вокруг, мы никогда не поймем, что под ногами: твердая земля или глубокая яма.

Кира посмотрела вокруг, изучая городской пейзаж, затем – снова на реку.

– Слишком далеко – лошади не доплывут.

– Несколько миль, – подтвердила Герон.

– Давайте найдем лодку, – предложил Афа.

Кира взглянула на гиганта:

– Вы серьезно?

– Вы говорите, эта дорога ведет прямо к инфоцентру, так? Мы знаем, что она достаточно глубока для лодки, – так давайте же найдем какую-нибудь, оставив лошадей.

Сэмм кивнул:

– Должен признать, это очень хорошая мысль. Найдем что-нибудь, что может плавать и выдержать наш вес.

Кира направила Бобо к обочине шоссе и посмотрела вниз, изучая город вокруг. Здесь, около слияния, дорога была невероятно широкой, десятки полос в поперечнике, и почти на уровне земли. К северу было что-то вроде железнодорожной станции, но на юге явно располагались жилые кварталы – возможно, наилучший шанс найти небольшую лодочку. Она спрыгнула с Бобо, потянулась и взяла автомат.

– Кто-нибудь один пошли со мной. Посмотрим, что мы сможем тут раздобыть.

– Я иду, – откликнулся Сэмм, спрыгивая с Пари и догоняя Киру, приноравливаясь к ее широким легким шагам. Они перелезли через бетонный барьер, потом через еще один, и еще – бесчисленные дороги, улицы, проезды разбегались и соединялись, и кружили друг вокруг друга.

– Действительно хорошая мысль, – повторил он.

Кира оседлала очередное разделительное заграждение.

– Лодка-то? Афа не дурак.

– Боюсь, я был несправедлив к нему.

Кира улыбнулась:

– Не торопись умиляться, это всего лишь одна удачная идея.

– А я не только об этом, – возразил Сэмм. – Я про все сразу. Он сильнее, чем я ожидал. Или выносливее, не важно. – Он перелез через барьер вслед за ней.

Кира рассеянно кивнула, внимательно осматривая деревья на краю дороги.

– Он прошел многое.

– Одиннадцать лет в одиночку, – подтвердил Сэмм, – в бегах, скрываясь, без помощи и общения. Неудивительно, что его ум повредился. – Сэмм пожал плечами. – В конце концов, он всего лишь человек.

Кира застыла на месте.

– Погоди-ка, – она посмотрела Сэмму прямо в глаза. – Ты хочешь сказать, что он… что это нормально, что он сошел с ума, поскольку он человек?

– Я хочу сказать, что он выстоял лучше, чем смогло бы большинство людей, – пояснил Сэмм.

– Но ты думаешь, что быть человеком – недостаток. Что то, что он человек, в какой-то степени извиняет его неполноценность, типа, «ну, он, по крайней мере, не ходит под себя с утра до ночи».

– Я этого не говорил.

– Но ты это подразумевал. Ты и обо мне так думаешь: «А она довольно умна для человека»?

– Ты – партиал.

– Поначалу ты этого не знал.

– Мы созданы, чтобы быть совершенными, – пустился в объяснения Сэмм. – Мы сильнее, умнее, способнее, потому что нас такими сделали, – и я не понимаю, почему нельзя произнести это вслух.

Кира отвернулась и перемахнула последний барьер, с громким хлюпом приземляясь на тонкий слой грязи внизу.

– И вы еще удивляетесь, почему люди вас ненавидят.

– Подожди, – Сэмм приземлился рядом с ней. – В чем дело? Ты обычно так не сердишься.

– А ты обычно не разбрасываешься расистскими утверждениями, какие все люди глупые.

– Герои еще как разбрасывается. Но ты никогда не пытаешься оторвать ей голову.

Кира резко развернулась к нему:

– Так тебе нужно разрешение нас ненавидеть? В этом все дело – як тебе несправедлива?

– Это не… – он оборвал себя на полуслове. – А.

– А? Что «а»?

– Я понял, о чем ты, и приношу свои извинения, что поднял эту тему.

– Я ясно сказала, о чем я. Не пытайся переложить вину со своих совершенно разработанных плеч на кого-то еще.

– Ты по-прежнему говоришь о людях «мы», – тихо проговорил он. – Ты все еще отождествляешь себя с ними.

– Разумеется, я отождествляю себя с ними! Это называется человеческим сопереживанием. Это свойство людей – мы отождествляем себя друг с другом, заботимся друг о друге. У Герои, я понимаю, просто нет сердца, но ты, мне казалось, не такой… Ты… – Она была не в силах продолжать. Как объяснить, что она чувствовала себя преданной, когда он рассуждал так о людях, которых она любила? Когда он продолжал не понимать, насколько это ужасно? Она развернулась и пошла вперед.