Второе Установление - Айзек Азимов

опасался, а несравненно хуже. Если вы не желаете слушать меня и сейчас, сударь, то скажите об этом;

я уйду и в должное время переговорю с вашим преемником, первой же акцией которого, без

сомнения, явится подписание мирного договора.

Стеттин взирал на него налившимися кровью глазами. Огромные кулаки медленно сжимались

и разжимались.

– Говорите, вы, седой слизняк. Говорите!

– Я часто намекал вам, сударь, что вы – не Мул. Вы умеете управлять кораблями и пушками,

но вы не умеете управлять сознаниями ваших подданных. Понимаете ли вы, сударь, с кем вы

сражаетесь? Вы сражаетесь с Установлением, которое нельзя победить, с Установлением, которое

защищено Планом Селдона, с Установлением, которому суждено создать новую Империю.

– Плана не существует. Его больше нет. Мунн так говорил.

– Значит, Мунн ошибается. А если бы он и был прав, что из того? Вы и я, сударь – мы ведь не

народ. Мужчины и женщины Калгана и его вассальных миров искренне и глубоко верят в План

Селдона, подобно всем обитателям этого края Галактики. Почти четыреста лет истории учат тому, что

Установление разбить невозможно. Ни королевства, ни военные диктаторы, ни сама старая

Галактическая Империя не смогли этого сделать.

– Мул это сделал.

– Да, верно, но он выпадал из расчета, а вы – нет. Что еще хуже, об этом известно вашему

народу. Поэтому ваши корабли идут в бой, опасаясь быть разгромленными по какой-то таинственной

причине. Неощутимая пелена Плана нависает над ними, так что они ведут себя осторожно,

оглядываются перед атакой и задумываются чуть больше, чем требуется. А с противоположной

стороны та же неощутимая пелена наполняет врага уверенностью, придает бесстрашие, поддерживает

дух перед лицом первых поражений. А почему бы и нет? Установление всегда сначала проигрывало и

всегда в итоге побеждало. А ваш собственный дух, сударь? Вы все еще занимаете вражескую

территорию. Ваши собственные владения еще не подвергались вторжению, эта опасность им даже

еще не угрожает – и все же вы разгромлены. Вы даже не верите в возможность победы, потому что

знаете, что таковой нет. Склонитесь, иначе вы будете поставлены на колени. Склонитесь

добровольно, и вы спасете то, что еще можно спасти. Вы опирались на металл и на силу, и они

поддерживали вас, сколько могли. Вы игнорировали дух и мораль, и они подвели вас. Примите мой

совет. У вас есть человек с Установления, Хомир Мунн. Отпустите его. Отошлите его обратно на

Терминус с вашими мирными предложениями.

Зубы Стеттина скрежетали, скрытые бледными, сжатыми губами. Но разве у него оставался

выбор?

В первый день нового года Хомир Мунн покинул Калган. Больше шести месяцев прошло с

того дня, когда он оставил Терминус, и за это время разразилась и угасла война.

Он прилетел один, а улетал с эскортом. Он прибыл простым частным лицом; он улетал хотя и

неофициальным, но, тем не менее, фактическим послом мира.

Но наибольшие перемены произошли в его всегдашней озабоченности Вторым

Установлением. Он смеялся, вспоминая свои страхи, и в мельчайших подробностях представлял себе,

как возвестит итоговое откровение доктору Дареллу, этому молодому, энергичному, компетентному

Антору, всем прочим…

Он знал. Он, Хомир Мунн, знал истину.

20. "Я знаю…"

Последние два месяца Стеттиновой войны не казались Хомиру слишком долгими. На своем

необычном посту Чрезвычайного Посредника он оказался в самом центре межзвездных дел, и роль

эту он не мог не находить весьма приятной.

Крупных сражений больше не было – несколько отдельных стычек в счет не шли, – и условия

мирного договора содержали крайне незначительные уступки со стороны Установления. Стеттин

сохранил свой статус, но и только. Его военный флот был демонтирован; его владения за пределами

основной системы стали автономными и получили право решать путем голосования, хотят ли они

вернуться в прежнее состояние, получить полную независимость, или вступить в конфедерацию

Установления.

Война была формально завершена на астероиде в планетной системе Терминуса, где

находилась старейшая космическая база Установления. За Калган договор подписал Лев Мейрус.

Хомир был весьма заинтересованным наблюдателем.

На протяжении всего этого времени он не видел ни доктора Дарелла, ни кого-либо другого из

всей компании. Но это едва ли имело значение. Пусть его новости потерпят – и, как всегда, он

улыбнулся этой мысли.

Доктор Дарелл возвратился на Терминус спустя несколько недель после победы, и в тот же

вечер его дом сделался местом встречи пятерых мужчин, которые десятью месяцами ранее строили

свои первые планы.

Словно не решаясь вернуться к старой теме, они тянули с обедом, а потом долго, молча,

сидели за вином.

Пристально всматриваясь одним глазом в пурпурные глубины бокала, Джоль Турбор, наконец,

произнес – или, скорее, пробормотал:

– Ну, Хомир, теперь, как я погляжу, ты государственный муж. Ты хорошо провел дело.

– Я? – Мунн громко и весело расхохотался.

По какой-то причине его заикание уже давно прошло.

– Я же не имею к этому никакого отношения. Все это дело рук Аркадии. А кстати, Дарелл, как

она? Я слышал, она возвращается с Трантора?

– Все правильно, – спокойно сказал Дарелл. – Через неделю корабль, на котором она летит,

зайдет на посадку.

Сквозь полуприкрытые ресницы он бросил взгляд на остальных. Последовали только

радостные, неопределенные возгласы – и ничего больше. Турбор заявил:

– Тогда все в самом деле кончено. Кто бы мог предсказать такой поворот десять месяцев

назад? Мунн отправился на Калган и вернулся. Аркадия побывала на Калгане и на Транторе, и теперь

возвращается. Мы были втянуты в войну и выиграли ее, клянусь Космосом. Утверждают, что можно

предсказать широкую поступь истории, – но мыслимо ли было предсказать все происшедшее с нами,

все наши переживания?

– Глупости, – колко заметил Антор. – Что, собственно, приводит вас в такой восторг? Вы

говорите так, будто мы и в самом деле выиграли войну, тогда как в действительности мы одержали

верх в дурацкой ссоре, послужившей только отвлечению внимания от подлинного врага.

Наступило неловкое молчание. Общей атмосфере не соответствовала только слабая улыбка

Хомира Мунна. Антор, полный гнева, стукнул сжатым кулаком по ручке кресла.

– Да, я имею в виду Второе Установление. О нем стараются не упоминать и, насколько я сужу,

даже не думать. Не в этой ли комедии победы, кажущейся столь привлекательной этому миру