Волки - Larka

Он помолчал немного, обжигая виноватым взглядом Ивицу — не скоро, моя леди, у нас будет своя спальня, а там и детская комната.

— А чужаки из долины напротив — занимают землянки. Зиму перебедуете, там что-нибудь решится.

Люди переглянулись. Почесались под трепещущими на ветру лохмотьями — и поклонились лорду. И пришлые тоже — не скрывая слёз, ибо появилась у них надежда.

Волшебница подошла, ступая ровно и гордо. Словно это она родилась чуть ли не принцессой, а не ла Торвальдина, которая вчера наконец-то сумела своей постепенно приручаемой небесной силой вылечить от молочницы благодарно мычащую корову, и теперь ходила довольная и сияющая, что твой золотой. Подошла к ло Эрику, всмотрелась в посеревшие от холода до стальной синевы глаза — и улыбнулась.

— Наверное, ты будешь хорошим лордом. Правильно сделал, — и Ларс с Денером одобрительным ворчанием подтвердили её слова.

Обе ла смущённо переглянулись, и чуть не хором заявили, что только теперь начинают понимать, что такое по-настоящему быть предводителем своих людей. А не просто заносчивым пустозвоном.

— Это был хороший урок, ло Эрик. Мы тебя даже немного зауважали. Только не зазнавайся — так, самую малость, чуть-чуть зауважали.

Впрочем, это было вчера. А сегодня, в тот час когда горы только пробуждаются ото сна, у ворот новенького замка объявились трое. Даже спросонья или со столь запомнившегося по недавним ощущениям похмелья Ивица не спутала бы их с людьми. Особенно вон того — с неуловимо гордой посадкой увенчанной лиственной короной головы. В переливающемся искрами серо-зелёном плаще лесных воителей. Да и увитое цветущей лианой копьё королей эльфов одним только ощущением до поры скрытой силы наводило дрожь. А пуще всего взгляд — вот уж правду говорят люди и нелюди, что повелитель лесного народа обладает неземной мудростью и высшим знанием.

Но ло Эрик и вслед за ним остальные высыпавшие навстречу люди всё же преклонили одно колено и головы, отдавая дань почтения хоть чужому, но королю. Тот принял их приветствие как должное, но и без отчуждённости, как того втайне опасалась волшебница. Молча осмотрел замок и посёлок землянок — по общему решению, надо строиться основательно только весной. Покачал неодобрительно головой и только затем голосом, от звуков которого хотелось смеяться от радости и плакать от счастья, осведомился — и что же ему делать с этими упрямыми горцами-хомо?

Ло Эрик, неотступно следовавший рядом и на шаг позади, склонил голову. Непростые слова приходилось подбирать — непростые и неслыханные.

— Пресветлый король, ты произнёс слово мира — и я с моими людьми решил вернуться в родные места. Здесь рождались и умирали многие поколения наших предков… не тебе объяснять, что значит родина. Конечно, ты можешь пригнать сюда своих ухорезов да магиков и выжечь всё дотла — на этот раз навсегда.

Голос его взлетел с налетевшим ветерком, разнёсся окрест — и окреп.

— Только, ты и твои остроухие воины — вы всегда будете в этих горах чужими. Король людей отказался от нас, и я подумал — а какая мне разница, кому платить королевскую десятину? Хоть мы и дрались против твоих полков, что дорого заплатили за победу, но никто и никогда из нас не запятнал себя изменой. Возьми нас под своё крыло, не притесняй сильно, и ты никогда о том не пожалеешь.

Лицо короля осталось невозмутимым. Может, и мелькнули на нём отблески чувств — но не малознакомым с народом эльфов людям судить о том. Некоторое время он не шевелился в своей задумчивости, и лишь вечноживые листья с короны бросали по сторонам мягкие зелёные отблески.

Наконец он поднял голову, и затаившие дыхание люди улыбнулись, завидев весенний блеск в нечеловечески красивых глазах.

— Если небеса подтвердят, что ты лорд — я мог бы принять твою клятву. У меня уже есть подданные вроде вас, и мне нравится, как работают и воюют горячие кровью хомо. Но я разрушу твоё счастье и твоё будущее до основания, молодой ло Эрик — одной только фразой. Подумай и ответь мне — хочешь ли ты знать правду?

Что можно ответить на такие и подобные им вопросы? Да, верно, бывает частенько такая правда, что хуже иной лжи. Но показывать свою слабость перед королём? К тому же нелюдем?

— Говори, пресветлый король. Не уверен, что вынесу, но услышать готов.

Знатнейший из перворождённых поднял от забытого каменного блока задумчивый взгляд и посмотрел в непроницаемо-стальные глаза молодого лорда. И ло Эрику показалось, что король красивого и грациозного лесного народа на миг смутился. Да нет, не померещилось — уж замечающий малейшие признаки родовой дар определённо что-то такое приметил!

И тогда у ворот замка раздались слова мелодичного и напевного голоса:

— А спроси у рыжей чаровницы — случайна ли была та ваша встреча в селе на перекрёстке дорог? И кто её к тебе подослал…

Нет! Нет, небеса — уж лучше сталь в сердце!

Но истекающий болью взгляд серых глаз остановился на шатающейся от горя Ивице. Задыхаясь, не с первой попытки совладав с собой, она всё же ответила.

— Не случайна, мой лорд, — мир померк в глазах волшебницы, чудным образом опрокинулся и на некоторое время перестал существовать.

Король эльфов оказался вынужден остановиться — так захлебнулось от натуги сердце. Надо же… почти и забыл, что оно у меня есть — давно уже ничто не волновало его в этом давно известном и слегка поднадоевшем за века мире. Но на такой высоте, на снеговой шапке Сноухэда, от воздуха уже давно остались одни только сладкие воспоминания. Грудь отзывается резью и чуть ли не горит огнём, в глазах темнеет. Крепкие же эти хомо — как можно жить в горах?

Ло Эрик оглянулся, не мешкая подошёл к пошатнувшемуся королю лесного народа, из чистого упрямства возжелавшему самому присутствовать при древнем и весьма тайном обряде. Вот уж… и не откажешь же этому остроухому, которому, возможно, уже скоро придётся давать вассальную клятву.

Он всмотрелся в помутневшие глаза, где чуть померкли искры цвета весны. Покачал неодобрительно, и полез рукой за пазуху. Достал маленький кожаный мешочек, а оттуда прозрачную горошину янтарного цвета.

— Пожуй это, пресветлый король, и проглоти. Громовая слеза, — добавил он в ответ на удивлённый взгляд кое-как пришедшего в себя эльфа. — Немного подгонит течение твоих жизненных соков, на большой высоте это необходимо.

В самом деле, чудесная пилюля почти сразу растаяла на языке, оставив запах древесной смолы и яркое ощущение грозовой свежести. В глазах посветлело, и судя по ощущениям — на щёки вымахнул румянец. Совсем как у этих стойких к жизненным невзгодам хомо. Вон, даже лорд, на месте которого любого другого уже словно громом пришибло бы, ведёт себя с виду невозмутимо…