Евангелист Иван Онищенко - Юлия Крюденер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И эти строки глубоко запали в сердце каждого арестанта. Требуется выход: надо просить, а просить - это значит покаяться. А для покаяния необходима вера. Как все будет? Как выйти из этого состояния?
Но вот старый, беззубый, прежде времени облысевший вор тихо, но так, чтобы слышали все, запел свою старую песенку:
Хожу я в Керченском саду,
Я весело гуляю.
А дело в окружном суду,
Чем кончится - не знаю...
- Замолчи ты, старое отребье! - с досадой прикрикнул на старика Бернадский и подошел к Ивану.
- Скажи мне, Ваня, - с необычайной для его голоса теплотой сказал он, - а как это могло быть, что Иисуса хотели побить камнями, а Он прошел между ними и ушел незамеченным? Ты мог бы совершить такое?
- Я так не могу, но знаю, что твердая совершенная вера в Иисуса Христа, в Его учение, может такое сделать и со мной, и с тобой.
- И если я, Ваня, буду иметь такую веру, то Бог выведет меня, страшного вора и разбойника, из тюрьмы?
- Да, Сергей Иванович. Такая вера и оправдает тебя, и выведет. Пошлет Бог ангела Своего и откроет двери, откроет ворота и судить тебя больше никто и никогда не будет.
Кто-то злобно рассмеялся.
- Что ты нам сказки баешь, - сказал бывший прапорщик, у которого на счету было четыре жертвы.
- Неправду ты говоришь, Иван, - подтвердил другой голос. Бернадский колебался, но перевес брала гордость и обида за обман. Он снова подошел к нарам и угрожающим тоном сказал Ивану:
- Ты что, хочешь сказать, что слова твои - правда или просто дурачишь нас? Берегись, ты можешь поплатиться головой.
В камере воцарилась гробовая тишина. Так бывает в лесу перед бурей. В среде воров существует закон: если вор ударил вора и тот упал, он его поднимет и они остаются друзьями. Если же вор вора в чем-либо обманет - они враги навсегда. Или должны разойтись в разные стороны.
Создалась ситуация, на которую, вполне возможно, рассчитывало начальство, посылая Онищенко в среду преступников: или он должен доказать им то несбыточное, о чем говорится в Евангелии, или будет уничтожен за обман, за одурачивание...
Это понял и перечувствовал сейчас и Онищенко. Он сказал им слишком много, и теперь надо подождать, чтобы шли события, пробуждение, покаяние, рождение для той веры и действий, которые освобождают людей буквально, сейчас, навсегда.
Глава 13. Покаяние Бернадского
Наступила ночь. Тревожная для Ивана, тревожная для всех, кто полюбил его за кроткий нрав, теплоту сердца, за чтение Евангелия и за ясный ум в разъяснении. И за то добро, которое он отпускал по водам. Разделение сумки сухарей серебряной канвой легло в определение его образа, в представление о нем людей.
В эту ночь друзья Ивана не отпустили его с верхней полки и уложили спать в своем углу. Ночью Онищенко долго не спал, не спали и его друзья, ожидая нападения снизу, где размещался Бернадский и окружающие его приспешники.
Казалось, отошел от камеры дух единства, когда все вместе пели на ночь молитву. Сегодня об общей молитве не было и речи. Прошла камеру волна закона человеческого. Прошло камеру недоверие и породило страх и ненависть.
Но вечен закон Бога. Вечна работа разума. Иван молился, призывая Бога пробудить разум Бернадского, вселиться в его сознание и сердце. И молитва эта, сказанная в любви и истине к врагам, к тем, кто гонит и всячески злословит, была услышана Богом любви. И к утру успокоились умы, смягчились сердца, и вся камера спала своим неспокойным, как обычно, сном, но без умыслов вчерашнего вечера.
После подъема все, как и два дня назад, пропели молитву "Отче наш", и в это утро она звучала как-то особенно серьезно и проникновенно. Грозовые тучи - злоба и ненависть, разошлись, и после них солнце мира светило особенно ярко и ласково. Не участвовали в пении только Бернадский и его три друга. Неучастие их заметил Иван, и это огорчило его. Когда кто-то предложил ему читать Евангелие, он сказал:
- Читать вслух Евангелие благословенно можно только тогда, когда все согласятся слушать. А все ли расположены слушать, не протестуя?
- Читай, все согласны, - раздались голоса.
Но Иван молчал выжидающе. И вот Бернадский, хорошо понимая, к чему клонит проповедник, несколько раз прошелся по камере и наконец кивнул головой в сторону Ивана:
- Читай. Послушаем тебя еще сегодня, что ты будешь нам петь. Иван подвинулся к краю нар, спустил ноги и, открыв Евангелие, прочел:
- "Вы свет миру", - так сказал Христос Своим ученикам, - начал Иван. Сегодня Он тоже говорит эти слова. Кому? Богатым? Знатным? Тем, кто на воле? А может быть, нам здесь, находящимся в заключении, бесправным, обиженным? Да, сегодня Он говорит и нам: "Вы свет миру". И если мы, находящиеся в этой камере, сможем принять этот свет и понести его всем, кто нас окружает, начиная с надзирателя, который, возможно, и сейчас нас слушает у двери, тогда не может не совершиться чудо духовного освобождения, радости свободного духа. "Познаете истину, и истина сделает вас свободными", - говорит Иисус Христос. Если свет Христов будет в нас, его лучи попадут на тех, о ком мы должны молиться: и о начальнике тюрьмы Кузьменко, и о губернаторе Полищуке, и о приставе и уряднике. И только Бог знает, как это чудо духовного освобождения может вызвать к освобождению нас из этой
