Империи песка - Дэвид У. Болл

– Жюль, какой же ты простак! Ты бесхитростно смотришь на вещи, которые совсем не просты. Правда тут ни при чем! Не важно, совершал ты то, в чем тебя обвиняют, или нет. Все думают, что ты виновен! Неужели не понимаешь? Неужели тебе невдомек, что твой арест разрушил нашу жизнь?

– Я… – Жюль взглянул на жену и увидел совершенно чужую женщину. – Боже мой! – печально пробормотал он. – Я не… Поверить не могу…

Ноги не держали его, и он тяжело опустился на койку. Никогда еще он не чувствовал себя таким измочаленным. Казалось, он попал в туннель несчастий и обречен бродить вечно, не находя выхода. Ни лучика света, только тьма и открытия, одно неприятнее другого. Все казалось тяжелым и запутанным. Он обхватил голову руками и закрыл глаза.

Элизабет смотрела на мужа с печальным снисхождением. Ей было по-настоящему жаль его. Он и в самом деле ничего не понимал. Она застонала, ненавидя это убожество и позор.

– Жюль, – всхлипывала она, – прости меня. Это у меня в сердцах вырвалось. Я сбита с толку. Все это так несправедливо! Я вообще уже не понимаю, что́ говорю и чего хочу. Я… я просто не знаю. – У нее дрогнул голос, и она ссутулилась, привалившись к стене. – Я просто подумала, не была бы смерть лучше бесчестья.

Жюлю было нечем ей ответить. Он мог ожидать от Элизабет чего угодно, только не этого. Он вдруг понял, что совсем не знает свою жену, и это открытие повергло его в молчание. Он никогда не оказывал ей столько внимания, сколько следовало бы. Он это знал и теперь раскаивался. Императорская гвардия всегда стояла у него на первом месте. Их супружеская жизнь была поверхностной. Жюль обеспечивал жене положение в обществе и сознание, что она находится под защитой мужа. Она отдавала ему свое тело и была матерью его сына. И это все? Неужели их жизнь и впрямь была настолько пустой? Присутствовала ли там любовь? Они когда-нибудь любили друг друга или разыгрывали спектакль, исполняя медленный никчемный танец?

А сейчас он не знал, что́ сказать жене.

Лучше смерть, чем бесчестье.

Он уже говорил это себе. Он говорил это своим гвардейцам. А теперь слово «честь» в его мозгу потеряло четкость, и он перестал понимать значение этого слова.

Все, к чему я прикасался, становилось мертвым. Крестьянка, ее ребенок, мои гвардейцы. Увечный юный солдат Этьен.

Теперь и мы с Элизабет.

Мы с ней тоже мертвы.

– Спасибо, ваше преосвященство, что согласились меня принять. Вы так добры.

Элизабет преклонила колени, поцеловала перстень на его руке и села на предложенный стул. Стул был бархатным и мягким, как и сам дворец – тихий, спокойный остров в океане безумия. Она оказалась в этом дворце, поскольку ей было больше не к кому пойти и еще потому что дворец епископа виделся ей лучшим местом. Бернар Делакруа, генерал, с которым она спала ради успехов военной карьеры Жюля, погиб близ Флуана вместе со своим кавалерийским дивизионом. Известие о его кончине Элизабет встретила с безразличием, если не считать досады от напрасно потраченных усилий. Он никогда не казался ей генералом, способным погибнуть вместе с солдатами. «Как жаль, – думала она. – Этого старика нет, и все мои старания пошли насмарку». Были и другие, не менее достойные кандидатуры, блистательные высшие офицеры, но обратиться к ним она уже не могла. Кто-то погиб, кто-то пропал без вести, а иные оказались в бельгийском плену. Из тех, кто мог бы ей помочь, не осталось никого, а на новые альянсы не было времени. Война оказалась невероятно разрушительной. Элизабет стала расспрашивать и искать пути. Тайные знаки постоянно указывали ей на епископа Булонь-Бийанкура. Этот человек успевал повсюду: заседал в комитете обороны и в комитете по продовольствию. Про него говорили, что он покупает и продает людей, как скот. Щупальца его влияния тянулись далеко. Он имел тесные связи с генералами и политиками. Его власть простиралась далеко за пределы Церкви.

И потому, движимая отчаянием, Элизабет обратилась к нему, чтобы заключить сделку по освобождению Жюля. Она толком не знала, как будет расплачиваться за желаемое. Элизабет не питала иллюзий насчет благотворительных устремлений епископа, а денег для оплаты сделки у нее было мало. Ходили слухи о его плотских аппетитах. Сейчас, глядя на епископа, она надеялась на ложность этих слухов.

– Что старый епископ может сделать для вас, дитя мое? – спросил он.

Улыбка на его лице казалась приклеенной, холодные серые глаза оставались непроницаемыми. «Мне знакомы такие глаза», – подумала Элизабет. Она боялась епископа и инстинктивно чувствовала, что рассказы о его возможностях – не выдумка. Я пришла к тому, кто мне нужен.

– Ваше преосвященство, я нуждаюсь в вашей помощи для вызволения моего мужа из тюрьмы. Речь о полковнике Жюле де Врисе. Его обвинили в дезертирстве. Разумеется, ложно.

– Разумеется, – подхватил Мюрат. – Я слышал об этом деле. Полковнику очень не повезло. Но боюсь, мадам, вы преувеличиваете мои возможности. Я епископ, а не генерал. Я буду поминать его в своих молитвах. На что еще я способен, кроме молитв?

– Вы слишком скромны, ваше преосвященство. Я говорила с офицерами, которые сожалеют, что в нынешние времена они генералы, а не епископы. – Элизабет подалась вперед. – Они, ваше преосвященство, уверены, что вы способны очень много сделать для освобождения моего мужа. Очень много.

– Им более чем хватает забот с пруссаками, это верно, – согласился епископ. – Только, думаю, они недооценивают трудности самой Церкви. Война вызвала много смятения. Ничто уже не действует, как прежде. Люди отвернулись от Божьего мира, дабы гоняться за дьяволами войны. И тем не менее, да, с помощью всемогущего Бога я пытаюсь в меру своих скромных усилий быть полезным нуждающимся. – Мюрат многозначительно посмотрел на гостью; он знал о ее связи с покойным генералом Делакруа, которому никогда не хватало осторожности в таких делах. – Мадам де Врис, я знаю, что вы женщина смышленая. Вы едва ли пришли сюда без определенного замысла. Чего именно вы хотите от меня?

Элизабет обошлась без околичностей.

– Присяжных для трибунала будет назначать генерал Трошю. Я узнала, что он сделает это в ближайшие две недели. Есть три человека, которые с пониманием и честно относятся к положению моего мужа. – Она назвала фамилии, епископ кивнул, так как все трое были ему знакомы, и Элизабет продолжила: – Ваше преосвященство, было бы… полезно, чтобы эти люди вошли в состав присяжных. А когда их назначат, было бы… как это яснее выразить…