Тильда. Маяк на краю света - Кейт Андерсенн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И прозрачный пузырь, криво двигающийся к нам. Я прищурилась. Но в отражении солнечных лучей от глади моря, чересчур ярком после подводного полумрака, не могла рассмотреть ничего больше, кроме того, как в нем больно преломляется свет.
— Думаешь, они спасут тебя? — Финтэ выпустила воздух сквозь зубы яростно. — Хватайте ее!
Я бы пошла ко дну от одного страха. Но в тот момент… рядом с мигмаром воткнулся гарпун. Сирены нырнули. Я поджала ноги под грудь, распласталась, как могла, на поверхности и суетливо погребла в сторону корабля, в сторону шара, в сторону спасения, как можно дальше отсюда: они ведь схватят меня, они схватят нас, утащат на дно, и надежду тогда уже не ухватить за хвост — я не хочу назад…
Привязанные к ноге полные воздуха три шара неотрывно тащились следом, чудовищно задерживая и сковывая движения.
Кто-то схватил меня за ногу. Не кто-то, а известно, кто… Дернул вниз…
Я взмахнула руками, будто бы за воду можно было удержаться, захлебнулась в морской пене… Неужели конец будет таким?
Пронзительный птичий крик сорвался сверху, и в плечи больно вцепились острейшие когти. Голубинка⁈. Мой верный белый кречет — она тщетно пыталась потянуть меня на себя, не пустить в пучину с врагом; я нечаянно кувыркнулась, и от когтей досталось серой руке, схватившей меня за лодыжку. Шипение… Свобода. И арбалетный выстрел.
Что-то позади взорвалось предсмертным криком и окрасилось в ту самую чернильную кровь.
— Тиль!
Аврора протягивала руку. Плевать, как, откуда… я приняла и… тихо чпокнула. В объятия Ро и Фарра, и мы покатились по внутренней полости их шара, окончательно теряя равновесие. У них не было великолепной инновации «артефакт на веревочке». Центр тяжести постоянно смещался, и центробежная сила работала против нас.
Но… зато у них имелось то, в необходимости чего я уверяла Чака: страховка с корабля. С помощью которой нас подтягивали в сторону его корпуса. Солидный фигурой Гупо и кто-то еще так и стреляли по сиренам, сменив гарпун на арбалеты: те шипели, ныряли и крутились вокруг мигмаров.
Стоит им сориентироваться, что это не ларипетра — и проникнуть внутрь окажется лишь вопросом времени. И утянуть ребят обратно на дно. Не затем я брела сквозь тоннель в печальном одиночестве… Я решительно уперлась свободной ногой в бедро Фарра, перехватила водорослевую сетку рукой и дернула на себя.
— Они не поместятся! — воскликнула Ро, снова падая Фарру под ноги.
Но мы только чпокнули Фридиного отца вместе с львиной долей сокровищ, конкретно выросли в размерах и снова брякнулись о прозрачные стенки в беспорядке.
— Морские медведи!
Фарр выговорил это прежде, чем огромный мигмарный аквариум Хью попытался выбить его за предел.
— Просто развяжите артефакт… Отделите кристалл, — пояснила я, продолжая тянуть следующих узников.
Какая-то сирена впилась зубами в веревку, и дело застряло.
Фаррел, взявшийся было мне помочь, снова выругался медведями и ринулся в схватку. Выпустил локоть Ро — понятное дело — и его выпихнуло в воду.
— Фарр! — завопила Аврора и бросилась вслед за мужем.
Вместе с нашим в очередной раз повернувшимся пузырем. Я удержала подругу за руку. Ту самую, на которой была светилка.
— Ты… не сможешь выйти, пока ЭТО на тебе.
Артефакт не обесточить так просто, как наш самопальный. Его можно снять, но… да и что она сделает?..
Тем не менее, Аврора нервно задергала замочек непослушными пальцами, не выпуская мужа из виду.
— Постой, Ро… Помоги!
Вайд не доплыл до той самой сирены, а на него уже набросились две других. Дознаватель крутился с ножом в одной руке и рапирой в другой, но никакого вреда нанести коварным морским девам не мог. Мы с Ро выпустили Хью и сокровища, и Фридин отец, уже привычно не говоря ни слова, схватил инкрустированный кинжал и бросился на помощь дознавателю как раз в тот момент, когда одна из противниц впилась в его ногу зубами.
Глупо. Самоотверженно. И… бессмысленно.
Голубинка остервенело клевала в темечко перегрызающую веревку сирену, едва та выныривала из воды. Пока прочная водорослевая сеть держала нас всех вместе.
Улучив момент, мы снова потянули мигмары на себя. «Чпокнули» Прума, Бруно и старика. Шар снова раздулся. До «Искателя» оставалась пара подходов.
Последний шарик крутился юлой: Финтэ и еще трое пытались влезть внутрь — к дяде Тири и Чаку — но те мужественно оборонялись ножами и… в море растекалось слишком много темной крови. Плохо. Это привлечет морских медведей со дна…
Вайд и Хью от атаки ушли в глухую оборону. Оба были ранены и то и дело уходили под воду. Их противники тоже были ранены, но увеличивались числом. А мы удалялись и ничем не могли помочь…
В голове мир и шар кружились калейдоскопом. Абсолютное светопреставление.
— Фарр…
Ро наконец расстегнула замочек ларипетрового браслета. И в тот момент друг за другом произошло сразу несколько вещей.
Я выпустила Прума, Бруно и старика из плена мигмара. Вывалившись, они спровоцировали очередную потерю равновесия в нашем пузыре, вследствие чего водорослевая веревка натянулась как струна, аквариум Чака и короля подпрыгнул над водой, вчпокнув кого-то из атакующих, совершил немыслимый кувырок в воздухе, и веревка, скрепляющая нас, мигмар и медь… лопнула.
Хью воспользовался начальной частью момента и потянул еле гребущего Фарра к спасительному аквариуму и… остался ни с чем.
Мы ткнулись в бок «Искателя» и оказались чересчур тяжелы, чтобы вытащить весь пузырь разом.
Браслет упал на гору сокровищ и потерялся из виду.
Гупо метнул гарпун еще раз и наконец попал. Сирену, которой не повезло, разорвало на щепки, ее рывком втянули на корабль мимо нас. Кровь сирен была темной, очень темной.
И — вместо вишенки на торте — над водой показались головы морских медведей. Сиренам теперь угрожала не меньшая опасность, чем оставшимся без защиты мужчинам, и они оставили людей в покое.
Я видела еще, как Чак подхватил тонущего Фарра, как ушла под воду Ро… Потом откуда-то появился острый прищуренный взгляд Риньи, и доктор цокнул языком и прилюдно снял с меня мерчевильскую маску, несмотря на все мои — и, кажется, не только — попытки ему помешать. И вроде бы я уже на палубе, и тут твердо, и сухо, и пахнет почему-то смолой и свежей стружкой. И размазывающееся лицо Фриды, что лепечет что-то про желтый
