Ад - Александра Маринина

— Любаша, а ведь мы с тобой совсем старые.

— Ты что? — испугалась Люба. — С чего вдруг? Ты еще молодой, тебе всего шестьдесят в этом году исполнится, откуда такие мысли?

— Да я сейчас с Денисом поговорил и понял, что мы с тобой — отсталый прошлый век. Вроде бы он мой сын, то есть всего-то одно следующее поколение, а пропасть между нами непреодолимая. Он мне что-то про киберспорт втолковывает, а я его с трудом понимаю. И лексика у них совсем другая. Какие-то геймеры, читеры, кланы. Любаша, похоже, наше с тобой время безвозвратно уходит. Еще чуть-чуть — и мы ни на что не будем годны, разве что с внуками сидеть. Да и тех у нас, похоже, не будет.

— А Денискины дети? Они ведь твои кровные внуки, — возразила Люба.

— Мои. Но не твои. Ты не сможешь их любить так, как хотела бы, как любила бы Лелиных детей. Но Лелька, судя по всему, отрезанный ломоть. Даже если она и выйдет замуж в этой своей Англии, она к нам уже не вернется.

— Родинька, я люблю Дениса уже за одно то, что он — твой родной сын, он — твоя кровь. И его дети будут моими любимыми внуками.

— Но они с Юлей не дадут нам их воспитывать, — грустно констатировал Родислав. — Они слишком хотят быть самостоятельными и независимыми. И потом, если я ощущаю, что между нами пропасть, то уж они-то ощущают это во сто крат сильнее. Для поколения наших детей мы — старорежимная рухлядь. Мы никогда не поймем друг друга. Мы по-разному мыслим, по-разному чувствуем, у нас разные ценности. Они нам своих детей просто не доверят. Так что придется нам с тобой свой век доживать вдвоем. Ладно, что это я траурные разговоры завел на ночь глядя, — он улыбнулся и снова погладил Любу по щеке. — Пойдем ужинать.

На следующий день Родислав решил вопрос с машиной для Дениса, чтобы сын мог ездить на тренировки в компьютерный клуб. Тренировки проходили вечером, начинались в девять, заканчивались за полночь, и снова для Любы и Родислава начались часы тревожного ожидания. Они были уверены в том, что Денис не наделает глупостей, не напьется, не загуляет до утра, но все равно беспокоились: мальчик — инвалид, мало ли что может с ним случиться, а вдруг его кто-нибудь обидит? В клуб Дениса провожала Юля, а на обратном пути водитель машины, как было договорено, помогал юноше сесть в кресло и довозил его до подъезда. С лифтом и входной дверью он отлично справлялся сам, но Люба все равно волновалась, просила Дениса позвонить минут за пять до прибытия к подъезду, спускалась вниз и забирала его. Так ей было спокойнее.

— Жаль, что Юленька не играет вместе с вами, — сокрушалась она. — Если бы я знала, что она тебя отвезет и привезет, я бы не нервничала.

— Тетя Люба, не ждите меня, ложитесь спать, со мной ничего не случится, — уговаривал ее Денис. — Ребята ко мне хорошо относятся, уважают, они меня в обиду не дадут.

— Дай бог, — вздыхала Люба и продолжала тревожиться. — Скорее бы Юля переезжала к нам. Когда вы планируете пожениться?

— Нам некуда спешить, — безмятежно улыбался в ответ Денис. — Это пока я с Дашкой жил, мы хотели побыстрее зарегистрироваться, чтобы Юлька у меня могла ночевать. А теперь у нас все путем. Пусть учится в институте, побыть женой она еще успеет.

Люба радовалась, слыша эти слова, ведь Родислав собирался покупать Денису квартиру к свадьбе, а если свадьба еще не скоро, значит, еще какое-то время удастся пожить всем вместе. Пусть это не совсем настоящая семья, но хотя бы видимость ее.

Андрей Бегорский был идеальным мужем и отцом, во всяком случае, именно так он сам искренне считал. Он заботился о своих женах и детях, об их здоровье, их благополучии, он был щедрым, широким. И женам своим никогда не изменял, хотя в периоды между браками вел активную и разнообразную личную жизнь.

Созданный им холдинг работал как часы, в частности и благодаря тому, что Бегорский умел все предусмотреть и не ленился все проверять. Если он обнаруживал отсутствие какого-нибудь работника на рабочем месте, то строго спрашивал о причинах и требовал оправдательный документ. Андрею нельзя было сказать: «У меня заболел зуб, и я ходил в поликлинику», без справки от врача никакие разговоры не проходили. Более того, он требовал от всех работников неукоснительного и ежегодного прохождения диспансеризации.

— Ваше здоровье — это мой капитал, — повторял он. — Если вы будете здоровы, если ваши недуги будут вовремя выявлены и быстро излечены, я сохраню свои деньги. Я не благотворитель, я — бизнесмен и деньги считать умею. Мне гораздо выгоднее оплатить ваши страховки в хорошей поликлинике, где вас будут ежегодно обследовать, чем потом выплачивать вам зарплаты, которые вы не заработали, потому что болели.

Он безжалостно и без колебаний увольнял сотрудников, если узнавал, что они представили липовые справки или больничные листы. А узнавал он об этом обязательно, потому что все работники холдинга «Пищевик» должны были пользоваться только той поликлиникой, которую для них выбрал Андрей Бегорский и которая входила в страховой пакет. Справедливости ради надо сказать, что в тех случаях, когда кому-нибудь требовалась дорогостоящая медицинская помощь, не предусмотренная страховым полисом, Андрей Сергеевич никогда денег не жалел и изыскивал возможность оплатить любое лечение, даже и за границей. Он любил всех, кто работал на него, оберегал их, заботился и в целом относился к ним так, как рачительный хозяин относится к любимому автомобилю, протирая и полируя каждый узел механизма.

К своей семье Андрей относился примерно так же, искренне полагая, что семья — это то же производство, с распределением прав и обязанностей, с бюджетом, с необходимостью правильно выстроить отношения внутри пусть и маленького, но все-таки коллектива. Никакой разницы. И поскольку на работе Андрей лучше всех знал, что и как нужно делать, точно такую же роль он играл и дома. Роль отца-основателя, многоглазого опекуна и строгого наставника.

Каждое утро в семье Андрея Сергеевича начиналось с инструктажа. Закончив завтрак ровно за пятнадцать минут до приезда водителя, он вставал из-за стола и произносил:

— Садись, записывай план на сегодня.

— Андрюша, я и так знаю, что мне делать, — возражала жена Аня.

— Ну что ты можешь знать, а? Садись и пиши. Возьми блокнот.

Этот диалог повторялся изо дня в день с различными вариациями.

— Первое, — мерно диктовал Андрей, расхаживая по комнате взад-вперед. — Отвезти Филиппа на лечебную физкультуру.

— Неужели ты думаешь, что я забуду отвезти ребенка в поликлинику?

На риторические вопросы Бегорский не отвечал.

— Ты записала? Отвезти на физкультуру, выезд из дома в девять сорок пять. Напиши: в девять сорок пять!

— Я и так помню, во сколько нужно выезжать.

— Второе. Заехать в продуктовый магазин на Ленинском проспекте, возле поликлиники. Запиши адрес.

— Андрюша, ты меня совсем за идиотку принимаешь? Ты думаешь, я не знаю, где продукты покупать?

— Ты поедешь именно в этот магазин, там хорошая свежая рыба.

— Но я не планировала на сегодня рыбу, я собиралась…

— Сегодня мы едим рыбу, — не повышая голоса, продолжал Бегорский. — Рыбу необходимо есть не реже трех раз в неделю, поэтому сегодня ты поедешь за рыбой.

— Ну хорошо, хорошо.

— Тут нечего обсуждать. Я говорю — ты записываешь. Ленинский проспект. Войдешь, спросишь Ольгу Алексеевну, скажешь, что от меня, как обычно. Ты ее должна помнить, такая толстая противная баба. Скажешь ей, что тебе нужна свежая рыба.

— Какая? — покорно спрашивала Аня.

— Сегодня возьмем треску.

— А если трески не будет?

— Не будет трески — возьмешь судака.

— Но я не люблю судака!

— Возьмешь судака, он очень полезный, нежирный, в нем много витаминов. Три рыбки, среднего размера, сантиметров по сорок. Запиши: по сорок сантиметров.

— Записала.

— Кроме того, покупаешь там же хорошие овощи. Фрукты у них не бери.

— Почему?

— Потому что овощи там хорошие, а фрукты плохие.

— Но я бы купила сразу все в одном магазине…

— Записывай список овощей: морковь — килограмм, свекла — две штучки, вот такие, — он показывал руками, — с крупное яблоко, не больше.

— Ты мне, может, еще и диаметр назовешь?

Он не замечал насмешки и отвечал:

— Диаметр примерно десять сантиметров.

В какой-то момент Аня не выдерживала.

— Слушай, Бегорский, ты что, всерьез все это диктуешь?

— Я все делаю всерьез. У меня нет времени, мне пора уезжать. Написала? Дальше: огурцы — шесть штук, помидоры — четыре штуки, только посмотри, чтобы были не мятые. К часу дня чтобы была дома. Кормишь Филиппа обедом, обедаешь сама по составленному вчера меню, не вздумай нарушать, я приеду — проверю. У ребенка совершенно другое питание, его нельзя кормить тем, что едим мы с тобой. И это не обсуждается! Кладешь ребенка спать. В четыре часа везешь его на плавание.