Вечер вне дома: Сборник - Джеймс Хедли Чейз

— Послушай, Фритц, ты знаком с парнем по фамилии Лефевр? С Полем Лефевром? — спросил я.

— Да, это шикарный тип. И дорого дерет.

— Он здесь?

Фритц посмотрел в угол. Там за столом сидел невысокий толстячок, лысый и с очень маленькими черными усиками. Его физиономия напоминала свиную морду. И глазки у него тоже свинячьи, они все время беспокойно бегали по сторонам. Одним словом, не красавец.

Я забрал свою отраву, подошел к нему, придвинул стул и сел.

— Доброе утро, приятель.

— Доброе утро, месье. Чем могу быть полезен?

Он спросил это бодрым тоном. Похоже, этот Лефевр — такой субчик, который знает наперед все ответы.

Я вынул удостоверение ФБР и французскую полицейскую карточку и положил перед ним на стол.

— Взгляните на это и не пробуйте водить меня за нос, потому что в этом случае я немедленно вас заберу. Мне все про вас известно.

Физиономия у него стала довольно кислой.

— Что именно вам известно? — спросил он.

— Не имеет значения. Сейчас я прошу вас только ответить на парочку вопросов, и все будет о’кей. А если не ответите, мне придется поговорить с вами иначе.

Последовали подробные объяснения, что он верный и искренний друг американского народа, что его самое сокровенное желание — умереть за Францию. Одним словом, он нес вздор, обычный для таких типов.

Я терпеливо слушал, дал ему выговориться. Когда он умолк, я достал из кармана авторучку, взятую мной у Риббона.

— Вам знакома эта вещь? — спросил я.

— Да, конечно. Послушайте, месье... Я купил несколько комплектов таких ручек и карандашей. По четыре комплекта каждого цвета, а такого цвета у меня был только один.

— Вы помните, кому его продали?

— Отлично помню. Этого не забудешь. Несколько дней назад я встретил американского джентльмена. Он из вашей службы, пришел специально повидаться со мной и был очень собой доволен. Не знаю, как выразиться... .

— Вы хотите сказать, что этот человек был под мухой?

— Да, пожалуй. Он только что покинул замечательное общество, а вечером ему предстояло побывать еще на одной вечеринке, на дне чьего-то рождения. Он полчаса хвастал, как замечательно жить на земле и все такое. Ну и. купил комплектам не, конечно, не очень хотелось ему продавать. Сами понимаете, в наши дни за такие вещи в Париже можно взять хорошие деньги.

— Можете мне не рассказывать. Но он в этом не виноват.

Лефевр пожал плечами.

— Я продешевил, отдал ему за гроши, потому что он освобождал нашу родину. Я запросил с него всего 2400 франков. И только потому, что я его знаю и знаю, чем он занимается.

— Замечательно. Кто же он такой и чем занимается?

— Месье, он у вас на службе,— ответил Лефевр.— Его фамилия Риббон, мистер Джордж Риббон.

— Огромное спасибо, Лефевр. Это все, что я хотел узнать.

Значит, этот комплект купил Риббон. Я выпил виски, попрощался с Лефевром и попросил его держать язык за зубами. Объяснил ему популярным языком, что с ним сделаю, если он ослушается. Потом вернулся к стойке и купил стакан вина.

У меня появилась идея, а когда такое случается, я всегда чувствую себя счастливым. Итак, солнце светит, а я радуюсь жизни.

Теперь вы в курсе дел. Я подошел к тому отелю около одиннадцати. На улице темно и ветер. Игорный притон я нашел не сразу. Внешне это обычный аристократический особняк прошлого века. Здание стояло в глубине тенистого сада, обнесенного чугунной оградой с затейливым рисунком и массивными воротами. Заведение произвело на меня унылое впечатление. Казалось, если поставить в саду несколько могильных камней, то будет настоящее кладбище, разве что почище.

Я распахнул ворота, вошел и закрыл их за собой, затем подошел к дому по длинной извилистой подъездной дороге. Перед домом разбит цветник. Сбоку стояло несколько машин, но я на них не обратил внимания. Люди, приезжающие играть, обычно оставляют машины где-нибудь позади. Парадный подъезд выглядел шикарно. Я поднялся и сильно дернул за ручку звонка.

Потом закурил сигарету и стал ждать. Большая дверь передо мной отворилась не сразу. Мелькнул просторный, слабо освещенный холл. На стенах- висели рыцарские доспехи и потемневшие от времени мечи. Мне пришло в голову, что таких странных игорных домов я еще не встречал, да и запах необычный: пахнет затхлостью, пылью и стариной.

Открывший дверь человек стоял на пороге и внимательно глядел на меня. Это был седовласый тип в полосатом жилете и коротком фартуке — обычном наряде старомодных французских слуг. Глаза его выцвели от времени, голос дребезжал:

— Месье?'

— Послушайте, я мистер Сайрус Дж. Хикс, приехал в Париж по делам. Меня рекомендовал сюда мистер Поль Ларош. Вы знаете его? — спросил я.— У меня есть его карточка, если хотите на нее посмотреть.

— Я не очень уверен в отношении имени, месье,— ответил старик,—: мне хочется взглянуть на карточку.

Я показал ему присланную генералом карточку. Это обычная карточка какого-то Поля Лароша, на обратной стороне ее что-то нацарапано.

Старик бросил только взгляд на эту карточку и еще любезнее сказал:

— Прекрасно, месье, пожалуйста, вот сюда.

Мы прошли через холл и двинулись по безумно длинному полутемному коридору. Мне он показался не меньше мили длиной. Пол был устлан толстым ковром, так что наших шагов совсем не слышно. Я оглянулся и подумал, что молодчик, организовавший в этом месте игорный дом, не лыком шит, потому что любой человек, впервые попавший сюда, будет .уверен, что дом вообще необитаемый.

А мы все шли. Неожиданно откуда-то до меня донеслась музыка, очень приятная, тихая и мелодичная. Мы добрались до конца коридора. Старик подошел к двери, открыл ее, отступил в сторону и пригласил меня войти.

И я попал снова в холл, очень большой и ярко освещенный. Посередине стоял тип в черной одежде, внешне похожий на метрдотеля. Он подошел ко мне с таким же вежливым «Месье?»..

Я повторил ему то же, что и старику.

Он также посмотрел на карточку, затем сказал:

— Отлично, месье. Вы предпочитаете сразу вступить в игру или сперва перекусите? А может быть, захотите посмотреть небольшое представление?

— Понимаете, я пришел сюда ради игры, но немного утомился. Пожалуй, надо чего-нибудь выпить и посмотреть концерт.

 Тут я запустил руку в карман и вытащил бумажник.

— Может быть, вам нужно дать какой-то аванс?

Тип улыбнулся и махнул рукой.

— Нет, благодарю вас, месье. Мы берем только десять процентов при игре, никаких, дополнительных плат не взимается.

Я учтиво поклонился, а он указал мне на широкую лестницу в дальнем левом конце холла. Я стал по ней подниматься и очутился в другом коридоре, с раздевалкой в конце его. Это был очень удобный гардероб, а не «раздевалка». Там я оставил шляпу, пальто, прошел через вращающиеся двери и вступил в зал.

Передо мной открылась знакомая картина ночного клуба, какую можно увидеть где угодно: в Париже, Нью-Йорке -или Мадриде. Как всегда, небольшая площадка для танцев перед эстрадой, закрытая плотным занавесом. Слева от эстрады — возвышение для оркестра. На нем сидят около двадцати парней в шикарных черных брюках и рубашках с пышными жабо — обычный аргентинский сброд. Играют они прекрасно, и музыка мне нравится. Однако у них вид настоящих бандитов, а их-то я повидал за свою жизнь! Вокруг площадки для танцев плотно расставлены столики с золочеными стульями. Сервировка отличная, красивое цветное стекло, букеты цветов. Мне всегда говорили, что во Франции не хватает обслуживающего персонала; но здесь его хоть отбавляй. За столиками кое-где сидят люди, их немного, в основном женщины. Там и здесь стреляют в воздух пробки от шампанского, да и других напитков сколько угодно.

Я посмотрел на часы. Без семи двенадцать. Я сел за столик в самом углу, спиной к стене. Это моя давно укоренившаяся привычка. Вскоре ко мне подошла очень усталая официантка и спросила, чего я хочу. Для начала я попросил принести виски. Она ушла и через несколько минут вернулась с бутылкой канадской водки, льдом и сифоном газировки. Сама налила мне спиртное. Это совсем не та бурда, которой меня поили последнее время. Я попросил водку не уносить.

— Разумеется,— ответила она и ушла.

Я крикнул ей вдогонку:

— Скажите, когда же начнется концерт?

 С минуты на минуту, месье. Обычно в двенадцать.

Я откинулся на стуле, закурил сигарету и стал неторопливо потягивать водку. Я боялся, что все может оказаться гораздо хуже, чем я предполагал. Но пока мне не на что было ворчать и сетовать;

Я не сводил глаз с главного входа.

Посетители все прибывали: французы, аргентинцы, испанцы, итальянцы... Все прекрасно одеты, с ними роскошные женщины. На одной красотке такое бриллиантовое ожерелье, что подаривший его человек должен был зашибать уйму денег!