Первый лич - Евгений Луковцев

чтобы переодеться, не стал: схватил без разбору какие-то вещи с вешалки, в другую руку обувь и свой войлочный чемодан. Вспомнил, что выход из подземелья располагается совсем рядом, и не рискнул высунуться в коридор, распахнул окно.

Он бежал между чёрных безмолвных домов, ожидая каждую секунду окрика. Дорогу подсвечивала Луна, он держался обочины и смог удалиться на приличное расстояние, когда раскалённые лёгкие отказались дальше наполняться воздухом. Константин отыскал взглядом кусты погуще, углубился в заросли и повалился на землю. Кое-как отдышался, одновременно приводя себя в приличный вид. Одевшись и обувшись, продолжил путь, с величайшей радостью заметив впереди въездные камни и почтовый фонарь.

Когда до тракта оставалось всего два десятка шагов, Константина пробил озноб. Сначала ему показалось, что алебастровые львы на камнях шевельнулись, потом стало ясно, что это только тени. Две аспидно-черных тени отделились от скульптур, вышли из-за каменных подножий и загородили дорогу.

Молодой человек остановился, в отчаяньи вскрикнул. Подумал, что возможно не всё ещё пропало, может быть как-то удастся вырваться из ловушки. Глупую мысль эту выбил из головы тяжёлый гулкий удар по затылку.

4.

Настасья Филипповна явилась в его каморку на второй день, к вечеру. К тому моменту Константин ещё не потерял счёт времени и даже примерно представлял, какая теперь часть суток. Солнечный свет не проникал в подвальную комнату, где его заперли, звуки и запахи тоже не отличались здесь разнообразием, однако день можно было отличить по тому, что воздух становился заметно теплее, почти жарким, а ночью наоборот, пришлось перемëрзнуть изрядно.

В дверном замке крякнул ключ, сдвинулся в петлях засов. Графиня вошла в сопровождении двух мужиков, один из которых нëс широкую скоблëную доску со столовыми приборами, а второй — небольшую дубину. Весьма вероятно, ту самую, что… Рана на затылке заныла, рот наполнился слюной. Константин подумал, что это своего рода пытка, вызывать разом ощущения с противоположных концов спектра человеческих чувств. Прав был поручик, покойся он с миром, насчёт её сиятельства — та ещё ведьма!

— Костенька, дружочек, вы же не будете больше делать глупости? — заговорила графиня ласково, словно в прошлые сутки ничего особенного не случилось. — Право, после всего, что вы натворили, я даже опасаюсь подходить к вам близко!

— Я? Я натворил? — у него от удивления едва не отвисла челюсть.

— Ну конечно! Зачем вы зарезали несчастного Савелия Яковлевича? Он ведь нам рассказал, что это именно вы! Он был ещё жив, когда мы его нашли, бедный доктор!

— Это… Это ложь! — К такому повороту молодой человек не был готов и не сразу даже понял бесполезность спора. — Это же вы! Вернее, не вы, а… Да не мог он вам ничего сказать с рассечённым горлом!

Графиня грустно вздохнула.

— Ну вот видите, вы сами и признали. Никто же не посвящал вас, от какой раны скончался Шинктер, сами назвали. Вот и свидетели у меня есть. Если теперь попадëте в руки полиции, непременно вас повесят. Даже не на площади, как достойного человека, а на тюремном дворе, где вешают обычных душегубов. Ну, в лучшем случае, из уважения к героическому прошлому господина поручика, удавят вас в подвале Петропавловского бастиона, я могу поспособствовать, ежели хотите!

Она говорила всё тем же ангельским голоском, от которого мороз пробирал до самого загривка и волосы на не прикрытых одеждой руках становились дыбом. Константин только сейчас всё понял и медленно опустился на лежанку. Привычка требовала соблюдать приличие и не сидеть в присутствии дамы, но усталость физическая и нервная поборола условности. На языке крутились фразы, которые следовало немедля произнести для своего оправдания, но разум указывал на бессмысленность этого. Тем более, что за прошедшие сутки разом усердно перебрал уже все возможные варианты спасения и не нашёл пригодных.

Разумеется, заговорщики знают, что он был на башне. Наверняка уже найден потерянный на лестнице тапок и пояс от халата, изучены грязные следы от босых ног на металле, обнаружена приоткрытая дверь. Кой чёрт дёрнул его бежать, сломя голову, можно же было потихоньку вернуться в постель, не оставив улик, утром вести себя как ни в чём не бывало, и только после, улучив момент… Или нельзя? Если судить по тому, как быстро перекрыли выезд из поместья, слуги графини попросту следили за ним всё это время, и каждый шаг был известен, и каждое действие предугадано наперёд.

Настасья Филипповна вопреки собственным словам бесстрашно подошла и присела рядом. Она выглядела усталой, словно бы всего за пару дней стала старше года на три. Садясь, она вроде бы случайно коснулась тёплым локтем руки Константина, он вздрогнул.

— Ну полно! Не бойтесь! Мы не сдадим вас полиции! — заверила она доверительным шёпотом. — В конце концов, мы же знаем, как сильно наш доктор нервничал из-за вашего приезда. Так сильно ревновал вас, даже задушить пытался, я сама видела тогда в зале, помните?

Он поднял на неё взгляд и неуверенно промямлил:

— Да?

— Ну конечно! Мы скажем, что это была самооборона. Вы вышли ночью прогуляться к ручью, поручик выследил и напал, вы защищались!

— Но я не убивал его! — вскричал студент и закашлялся, в пересохшем от волнения горле першило.

— Тише, тише! — она стала поглаживать его по руке, и когда он умоляюще заглянул ей в глаза, улыбнулась. — Не убивали, мой друг, не убивали. Вы вообще не помните, что случилось в ту ночь, верно? Но это не страшно, вам обязательно помогут всё вспомнить хорошие доктора! У Николя есть связи в Обуховке, он договорится, чтобы вас поместили в лучшую палату и лечили, пока память не восстановится!

Константин резко выдернул руку из её ладоней и вскочил, мужик с дубинкой тут же оказался рядом, замахиваясь. Графиня остановила его движением кисти и посмотрела на молодого человека выжидательно. И тогда Константин разом сник, осунулся, искра надежды и жажда справедливости в его душе окончательно потухла. Он медленно опустился обратно на постель и спросил:

— Чего вы хотите?

— То, что у тебя есть, — опять улыбалась графиня.

— Я не понимаю. Я не убийца, помочь мне вам нечем. Ко двору не допущен, распорядков дворцовых не знаю. И вообще, участвовать в заговоре против её величества не стану даже под страхом смерти.

— Заговор? — графиня расхохоталась звонко и искренне, и вдруг толкнула его кулачком в плечо. — Дурачок, ну какой заговор? Вот что бывает, когда суёшь нос в чужие тайны, не зная всей истории! Да, я действительно планирую занять трон, но только потом, со временем, когда представится возможность. Государыня наша сейчас полна сил и окружена толпами поклонников, покушаться на