Элохим - Эл М Коронон

молитву произнес рабби Гилл-Эл. Элохим стоял рядом. Как только молитва кончилась, все взоры устремились к нему. Люди как будто ждали от него какого-то слова. Но Элохим молча смотрел, как каттафимы сняли тело покойного и внесли в пещеру. Затем, перекатив большой круглый камень, лежащий у входа в пещеру, они закрыли вход.

Рабби Иссаххар навсегда исчезал из жизни Элохима. Исчезал тот, кому он мог открыться, поведать свои сокровенные мысли. Он знал, что у него в душе образуется еще одна пустота и что в эти минуты в последний раз думает о рабби. Уже сегодня его образ сотрется в его памяти, как стерлись образы отца и матери, и переселится в мир его сновидений. И он больше никогда не вспомнит его.

Священнослужители запели печальный кадеш.

После похорон Элохим вместе с Йешуа бен Сием и Иосифом вернулся в дом рабби. По пути знакомые и незнакомые люди подходили и выражали им свои соболезнования. В то же время за спиной он несколько раз услышал шепот.

– Знаешь, брат, о чем люди шепчутся? – спросил Иосиф, когда они вошли во двор дома.

– Знаю.

– Все говорят, что Ирод отравил рабби.

– Это правда, – ответил Элохим, вспомнив, как рабби предсказал свою смерть. Еще тогда он догадался, что рабби был отравлен во Дворце Ирода.

– Люди ждут твоих действий. Что намерен делать?

– Ничего.

Рабби мудро предостерег его от безрассудных действий. В мести не было никакого смысла. Того, что произошло во Дворце, никакая месть не могла отменить.

– Они, видимо, ждут, чтобы ты поднял народ против Ирода, – сказал Иосиф.

– Никогда, – решительно ответил Элохим.

Элохиму вспомнились мудрые слова рабби Иссаххара, высказанные им в разное время в многочисленных их беседах.

«Мировая история творится не в Риме, а на вершине горы Мориа, где витает Дух Божий, где стоит величайший в мире Храм. И если даже Храм будет разрушен, как это произошло прежде, ничего не изменится. Гора Мориа останется на своем месте, и Дух Божий вечно будет витать над ней. Гора Мориа – средоточие мира. Вся мировая история вращается вокруг ее вершины – самого святого места на земле. Кто владеет ею, тот владеет умами и сердцами людей, всем миром. Она по всем человеческим и нечеловеческим законам принадлежит нам, иудеям, тебе лично, Элохим! Ибо царь Давид, твой предок, выкупил ее у иевуссеев, хотя и без того владел ею по праву захвата. Но сыны Авраамовы, потомки Исаака и Исава, сводные братья, будут вечно воевать между собой за гору Мориа, в то время как прочие племена будут вовлечены на той или иной стороне, как придаточные силы, сами того до конца не осознавая. Вот в чем заключена вся мировая история!»

Эти слова рабби тогда глубоко запали ему в душу.

За весь день Анна не промолвила ни слова. Элохим понимал, насколько она глубоко скорбит и страдает. Но по ее отчужденному лицу было видно, что она не нуждается в сочувствии и словах утешения. И Элохим старался не тревожить ее.

– Где Анна? – был его первый вопрос, как только он вошел в дом рабби.

– Госпожа в спальной комнате рабби, – ответил Никодим.

Элохим немедленно направился к ней. Открыв дверь, он нашел ее сидящей у кровати отца. С каменным выражением лица она смотрела в одну точку и, казалось, даже не заметила, как вошел Элохим. Она была здесь, рядом, но мысли ее витали где-то далеко. Вдруг она перевела взгляд на Элохима. В ее глазах засверкали чертики, злобно, с ненавистью. Никогда прежде она так не смотрела на Элохима. Он решил оставить ее одну. И Элохим уже повернулся, чтобы уйти, как услышал голос Анны.

– Ты должен был убить Ирода еще тогда, здесь, в этой комнате. Твой меч был при тебе!

70

Крепость Масады по преданию была воздвигнута еще хасмонейским царем и первосвященником Ионафаном[50] на плоской вершине горы, представляющей собою обширное ромбовидное плато, которое по краям круто обрывалось вниз. Снизу сама гора выглядела как гигантский корабль, плывущий в пустыне. Когда молодой Ирод впервые увидел Масаду, его дух был пленен ее суровой красотой. Гора возвышалась посреди пустыни как естественная неприступная крепость. Ее неприступности Ирод и доверил двадцать лет назад свою семью, когда парфяне вторглись в Иудею и ему пришлось бежать к римлянам.

Позднее, став царем, он решил перестроить крепость Ионафана и превратить Масаду в форпост на южной границе своего царства. Крепостные стены, идущие по краям плато вкруговую, были увеличены в толщину и высоту. Над ними по всему периметру были воздвигнуты тридцать восемь прямоугольных башен, каждая высотою в семьдесят футов. Внутри крепости царь построил дворец с мраморными колоннами. Полы дворца были украшены разноцветной мозаикой, а стены фресками. По углам с четырех сторон возвышались башни высотой в девяносто футов. Во дворе, как и в прочих царских дворцах, был посажен огромный куст вечнозеленой благоухающей руты, цветущей по весне желтыми цветами. За дворцом находилась большая баня, где царь проводил выездные сессии «идумейских лепестков». «Ирод явно знает, как надо жить», говорили его римские друзья.

На редкость плодородная земля плато была отведена в основном под культивацию. По этой причине винные погреба, наполненные запасами римского вина на многие годы, зернохранилища и оружейные арсеналы были построены вдоль крепостных стен. Ирод хотел создать полностью независящую от внешнего мира крепость и затмить всех царей «самым высотным в мире дворцом». Но он превзошел даже самого себя.

Однажды утром, стоя одиноко на краю утеса, выступающего над обрывом Масады, царь наслаждался восходом солнца. Дул слабый ветерок. Ветры часто гуляли на вершине, внезапно меняя направление. Его взору открылась вся суровая и величественная красота пустынного мира. Солнце медленно поднималось на востоке над голыми моавитскими горами за блестящей полосой Мертвого моря. В лучах восходящего солнца скалистые склоны Масады переливались игрой оранжевого и красного цветов. Дорога в Египет, проходящая по желтой пустыне между Масадой и Мертвым морем, тянулась далеко на юг. А на западе в бесконечную даль уходили каскады безжизненных идумейских гор. Кругом не было ни души. В Масаде царь не нуждался в круглосуточном присутствии личной охраны. Его охраняла природная неприступность самой крепости. Он чувствовал себя на вершине славы и власти.

«Нет никого, – вслух сказал он, – только ты, Моро, и мир!»

Его взор и мысли обратились к Иерусалиму. Но внезапно ветер усилился. Ирода чуть не снесло резким порывом в обрыв. Он с трудом удержался на ногах. Но его взгляд приковали к себе трехъярусные террасы, спускающиеся друг за другом с утеса вниз к