От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России - Ирина Владимировна Юкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В войне с критикой Шапир сделала шаг, немыслимый для писателя-мужчины, но оказавшийся возможным для нее, «маргиналки» от литературы: она публично ответила критику. Этот шаг не только характеризует ее как личность, но знаменует собой новый этап в становлении русской женской литературы и критики.
По схеме феминистской критики, описанной выше, отход Шапир с «извиняющихся» позиций новичка, вторгшегося на чужую территорию, и отстаивание своих стандартов и ценностей были знаком легитимации женской литературы. Вместе с тем это была презентация себя как автора, как публичного актора в российском социуме.
Так, статья Шапир «Вопреки обычаю»874 (1891) – это нарушение традиций литературного сообщества того времени, подрыв позиции критика как некоего авторитетного судьи, чье мнение обжалованию не подлежит. То, что это сделала женщина-писательница, симптоматично, так как женщина, зарабатывающая литературным трудом, уже по определению была нарушительницей. Вся жизнь Ольги Шапир складывалась так, что она во всех сферах своей деятельности – профессиональной, общественной, личной – была «нарушительницей конвенций», всю жизнь она расширяла свое социальное (женское) пространство.
«Вопреки обычаю» – ответ на статью М. Протопопова «Женское творчество»875, в которой тот подверг анализу творчество Шапир и С. Смирновой. Шапир возмутила не столько привычная бесцеремонность критика в ее адрес, сколько то, что статья была названа «Женское творчество», то есть подводила итоги деятельности всего женского писательского сословия, выносила вердикт женскому литературному творчеству.
Статья Шапир – это критика критики, обнаружение в профессиональном литературном анализе антиженских, мизогинистских тенденций и аргументированная защита прав женщин в литературе.
Шапир начинала с определения «физиономии» того, кто выносит приговор женщинам-авторам. Это не художник, не философ, не ученый, не публицист, писала она, так как для всех этих видов деятельности существует определенный образовательный ценз. И только для критика его нет, зато
здесь имеются все преимущества наступательной роли, весь готовый апломб патентованного судьи, весь беспредельный произвол прокурорских речей, которым вовсе не угрожает возражение защиты876.
В России нет школы критики, утверждала она, это порождение несвободы печати, результатом которой явилась «печатная болтовня», состоящая из «литературного мародерства готовых мыслей и образов», использование литературного материала в качестве аргумента к идеям и положениям критика.
Шапир убедительно, последовательно и доказательно продемонстрировала публике предвзятость критиков-мужчин к женскому творчеству. Она выявила обязательные составляющие схемы критического рассмотрения ими женских текстов:
– пренебрежительный тон в отношении «женских писаний»;
– чтение женских произведений «через специальные очки»;
– мерка женского творчества на «мужской аршин» и оценка его по одному-единственному критерию – приближению к мужскому творчеству.
В своей статье Шапир обосновывала свое принципиальное несогласие с подобной методикой оценки женского творчества через его соответствие «мужскому перу». Женщинам не нужно гнаться за «почти как мужчина», утверждала писательница. Женщины – явление жизни, они отражают мировоззрение целой половины человечества. Ценность женского творчества и заключается в его самобытности, в описании того, что знает женщина-автор и чего не знает мужчина-автор. Женская мораль, женская психология, женский опыт не суть явления смешные и нелепые, как это часто читается в контексте критических статей. Они не менее важны оттого, что отличаются от мужских. Но мужчины-критики упрямо ищут в женских книгах только отражение своих мужских суждений. Критики толкают писательниц на подражательство, а затем нещадно обрушиваются на них, упрекая их в бездарности. Именно поэтому интересны книги только тех женщин, которые не боятся быть самими собой и не ставят пределом своего честолюбия писать «мужским пером»877.
Нужно признать, что статья М. Протопопова грешит множеством противоречий, которых известный критик никогда бы не допустил, если бы хоть на миг мог представить, какому тщательному и к тому же публичному анализу будет подвергнута его работа. Его ирония в отношении женского творчества, женской морали, женского мышления представлены Шапир как расхожие, обывательские и недостойные профессионала суждения. Писательница уличает критика в нелогичности, в безосновательности широких выводов, в отсутствии интереса к избранной теме, в нарушении профессиональной этики:
По скромным семейным и любовным историям, вышедшим из-под женского пера, он мог бы изучить кое-какие новые для него стороны жизненного <курсив Шапир> положения живой женщины. Мог бы… Но что же обязывает его хотеть <курсив Шапир> это сделать?878
Напротив, г-н Протопопов взирает на все проявления «женскости» с «верхов мужского самодовольства», все то, что непонятно ему, он относит к «женскому недомыслию».
Ольга Шапир обвиняла Протопопова не в том, что «критик строго судит женщин-писательниц, а в том, что он позволяет себе судить, их не изучая»879, в его «неприкрытой пристрастности» к женщинам как таковым, в том, что он позволил себе сыпать сарказмами и приговорами в адрес всех женщин, изрекая истины типа: «женщины – пустые сосуды, содержание которых зависит от обстоятельств, но чаще – от милого человека»880. Это уже были обвинения политического характера.
Шапир закончила статью на языке критики того времени. Демонстрируя блестящее владение пером, она выразила «истинное изумление» тем, что маститый критик позволяет себе тон «неприличного политического глумления», встречающегося разве что у мелких газетных рецензентов и не в столь почтенных журналах. Статья получила большой общественный резонанс. Протопопов был вынужден реагировать и в различных своих статьях объяснял, что его неверно поняли.
Если рассматривать процесс эмансипации женщин как процесс перераспределения власти между двумя большими социальными группами – мужчинами и женщинами, то этот процесс как раз нашел свое отражение в поступке Шапир. Ее статья была примером акта перераспределения власти: писательница открыто и осознанно брала себе, женщине, власть говорящего.
Статья «Вопреки обычаю» – первая в ряду нескольких блестящих полемических статей Шапир, посвященных особенностям всего «женского». Литературная полемика подвела писательницу к осознанию своей феминистской позиции, которая позднее позволила ей сформулировать идеи одного из направлений российского феминизма.
Так на рубеже веков репрезентация «феминистского» шла и в женской прозе, и в женской литературной критике.
Писательницы, не имевшие отношения к движению, также не могли пройти мимо тем женского равноправия в своем творчестве. Зачастую они освещали его с позиций своих идеологических установок. Так, В. И. Дмитриева – писательница народнического направления и радикальных устремлений – изображает сцены требования крестьянок равенства с мужчинами в крестьянской среде:
Бабы домой? Почему такое – домой? – закаркала она. – Чем вам бабы помешали? Небось такие же люди,
