Марсианские войны - Лоуренс Уотт-Эванс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не могла жить без мужа и взяла себе другого.
— Тебе следовало подождать. Теперь мне придется убить и его. Это всегда очень утомительно.
— Если ты пощадишь его, я пойду с тобой.
— Если я пощажу его, он последует за мной до развалин Ворот Иштар. Я это знаю, сам отведал твоих прелестей, — Казар покачал головой. — Нет, он должен умереть.
— Отруби ему руки и оставь в живых, — умоляла Утренняя Лань.
— Монгол без рук не может ездить верхом и предпочитает смерть. Нет, я отрублю ему голову, а его дух поблагодарит меня.
— Он не заслуживает смерти!
— Он не заслуживает и тебя, — возразил Казар, вскакивая в седло и поворачиваясь навстречу новой опасности.
Всадники остановились в нескольких метрах друг от друга. Первым заговорил муж Утренней Лани.
— Я знаю, зачем ты здесь. Уходи. Если ты убийца по имени Волк, то ты уже заплатил за свои пьяные преступления и можешь разъезжать где угодно, не приставая к людям.
— Я не уеду отсюда, не взяв то, за чем явился, — ответил Казар.
— Это твое последнее слово?
— Я новый хан. Мое слово — закон.
— Тогда твой язык отведает пыли прежде, чем самому стать ею, потому что перед тобой халха-монгол Бато!
Муж Утренней Лани пустил своего жеребца по кругу. Стоя в центре этого круга, Казар обнажил саблю Темучина, дожидаясь, пока противник сделает первый выпад.
Он не заставил себя ждать. Кони сошлись, кусая уздечки, и Бато, зажав в зубах поводья, схватил автомат, целя штыком в живот Казара.
Пришпорив Чино, Казар поднял саблю. Соперники столкнулись. Штык отскочил от доспехов, а сверкнувшее лезвие оружия Темучина отрезало левое ухо Бато. Раненый взвыл и ринулся в новую атаку.
Казархан встретил его смехом и еще одним рубящим ударом, после которого нос мужа Утренней Лани стал чуточку короче.
— Ты сражаешься с Новым Ханом. Неужели ты надеешься победить с помощью этого штыка, сделанного на китайском заводе?
Бато зарычал, но не отступил. На этот раз он выстрелил.
Пуля скользнула по прикрытому кожаной броней крупу жеребца. Он поднялся на дыбы, но Казар, крепко обхватив Чино ногами, заставил его опуститься. В следующее мгновение сабля Чингисхана доказала, что долгое пребывание вдали от солнечного света не сказалось на ее свойствах, без особого труда отделив голову Бато от туловища.
Подхватив ужасный трофей за волосы, Казар подъехал к Утренней Лани и положил голову с выпученными глазами у ее ног.
— Теперь ты свободна и можешь снова выходить замуж, — просто сказал он.
Женщина пинком отбросила подношение.
— Скорее я сойдусь с пандой!
— Мы едем в Китай. Я возьму тебя с собой и лично устрою этот интересный брак.
— Я не стану твоей женой и не поеду в Китай.
Казар спешился. Глаза его смеялись.
— Тогда поедешь как моя наложница.
Наклонившись к женщине, он ухватил ее за ухо и приподнял. Она дважды успела ударить его по лицу, но на этот раз осторожнее, чтобы не свалить шлем. Казар только усмехнулся.
— Я рад, что ни один из твоих мужей не смог приручить тебя. Такая женщина нужна мне для дальней дороги.
— Лучше бы ты остался мертвым!
— Твои чары все равно подняли бы меня из могилы, — широко улыбнулся Казар.
— Я буду твоей наложницей, но не женой, если ты пощадишь мой род.
— Твои родичи пойдут со мной. Кроме женщин, которые останутся присматривать за стадами и детьми на тот случай, если мы вернемся живыми.
— Ты не сожжешь юрты по злобе?
— Не сожгу юрты по злобе.
— Тогда я стану твоей наложницей.
— Мудрое решение.
Затем, повернувшись к Ариунболду, Казар крикнул так, что слова его пронеслись над мирной долиной.
— Сжечь юрты!
— Ты же обещал не делать этого! — вспыхнула Утренняя Лань.
— Я сказал, что не сожгу юрты по злобе. И я держу свое слово. Их сожгут потому, что моя Золотая Орда пока очень неопытна в разрушении и грабежах.
— Но вы же не станете насиловать женщин?
— Насилия не будет. Но если какие-то женщины отдадут себя моим людям, чтобы не оставаться здесь, то я одобрю их мудрое решение.
— Ты не изменился, Волк.
— Я возродился, — добродушно заметил Казархан. — Смерть стала для меня величайшим событием. После твоей любви.
— Если мне суждено стать твоей наложницей, то ты должен взять меня.
— Я возьму тебя, не бойся.
— Но я не хочу, чтобы ты взял меня в степи, как какую-то кобылу. Мне нужен теплый канг и собственная юрта.
— Мы едем воевать. Погода хорошая. Я не могу обременять себя юртами и другим ненужным имуществом.
— У меня будет канг или я лишу тебя твоей мужской гордости при первой же возможности.
Казар помрачнел.
— Так не говорят с ханом и хозяином.
— До сегодняшнего дня я никогда не была чьей-то наложницей. Только женой. Дважды. Откуда мне знать, как можно говорить, а как нельзя?
И увидев сталь в глазах женщины, которую он желал больше, чем любую другую, Казархан отдал новый приказ.
— Оставьте одну юрту. Самую лучшую. Мы возьмем ее с собой.
Губы Утренней Лани сложились в улыбку.
— Если ты и дальше будешь относиться ко мне с уважением, — прошептала она, — я позволю тебе стать моим третьим мужем, хотя бы для того, чтобы ты больше никого не убивал.
— Зачем хану брать в
